Две женщины - Мартина Коул

Все засмеялись, а Фредди крикнул:

– Нет, вы слышали? Пришел доктор золотые ручки!

Снова грянул взрыв смеха. Барри порадовался небольшой разрядке, но это не уменьшило его желания хорошенько отдубасить Фредди. Тот, по его мнению, говорил сущую ерунду. Но Барри сдержался и начал рассказывать Джоуи о Венди и о том, как она перестала плакать, едва он взял ее на руки. Как он велел Сьюзен не портить дочь постоянным потаканием ее капризам.

– Все равно, Джоуи, дети сильно напоминают женщин. Они должны знать, кто в доме хозяин. От этого они будут чувствовать себя увереннее в жизни. Ты же не позволяешь своей жене делать все, что она захочет, ведь так?

Джоуи устало засмеялся и повернулся к своим приятелям у стойки бара, прежде чем ответить.

– Скажи это Джун. Последний раз, когда она кого-либо слушала, так это специалиста по трипперу, у которого была на приеме.

Публика грохнула, и Барри, поняв, что попал впросак, заискивающе засмеялся вместе со всеми.

– Что ж, Джун верна себе?

Джоуи глубокомысленно кивнул:

– Так и есть.

– Давай закажем жратву и хорошенько выпьем. Еще только полпервого, и у нас целый день впереди.

Джоуи кивнул, но по-прежнему напряженно размышлял о чем-то, и это было замечено всеми. К трем часам он впал в весьма воинственное настроение, а к четырем тридцати был готов убить кого угодно. Джорджи Дерби обидел его гораздо сильнее, чем Джоуи осознавал, но Барри понимал значение случившегося и усиленно себя накручивал. Он думал, что, если удастся справиться с Дерби, они заставят все общество с ними считаться.

Глаз Сьюзен болел: бровь следовало бы зашить. Глядя на себя в зеркало, она пала духом. Выглядела она ужасно. Ее лицо, никогда не отличавшееся красотой, сейчас просто походило на карикатуру благодаря заплывшему глазу и вспухшей брови. Проявившийся синяк делал его еще более несуразным.

– Черт тебя побери, Барри Далстон, – произнесла Сьюзен в пустоту комнаты.

Спальня была очаровательной. Сьюзен потратила много времени, чтобы сделать ее красивой и уютной. Она часто представляла себе, как они с Барри будут в ней обнимать друг друга, ласкать, заниматься любовью, а по утрам в воскресенье играть с детьми.

– Ты читаешь слишком много книг, а настоящей жизни не знаешь.

Она уже привыкла говорить себе так. Этот вывод несколько притуплял остроту несчастья, терзавшего ее душу. Венди лежала на кровати и что-то весело лепетала на своем детском языке.

– Ты сама с собой разговариваешь, моя девочка?

Она внимательно посмотрела на кроватку и услышала довольное гуканье. Сьюзен боготворила свою доченьку и обожала ее. Как всегда, приближаясь к Венди, она почувствовала прилив молока к груди. Барри со своим кормлением из бутылочки… Она улыбнулась, вспомнив об этом.

Взяв Венди на руки, Сьюзен заботливо приложила ее к груди и почувствовала сначала ее мягкие губы, потом – как Венди принялась сосать молоко и, наконец, нажим десен на сосок. Сьюзен держала девочку очень нежно, позволяя малышке утолять голод, гладя пух на маленькой головке, целуя крошечные пальчики на ручках и ножках.

Удовлетворенная таким обращением, Венди расслабилась и успокоилась, ощущая знакомый запах и вкус. Она нежилась в любви матери, окутывавшей ее словно теплым пушистым облаком. Пока ребенок ел, Сьюзен тихонько пела ей песенку, потом стала целовать малышку. Подумала, поменять ей пеленку или не трогать, оставить спать так, и вдруг услышала, как в дом с шумом ввалился Барри. Он хлопнул кухонной дверью, затопал по лестнице и встал в дверном проеме раньше, чем она успела сдвинуться с места.

Он стоял и сверлил взглядом их обеих в течение нескольких секунд. Его глаза превратились в две узкие щелки, так велик был гнев.

– Я ждала тебя, Барри, но мне пришлось покормить ее, она проголодалась.

Не говоря ни слова, Барри продолжал смотреть на жену. Встав, Сьюзен положила малышку в плетеную корзину. Выпрямившись, она повернулась к мужу.

– Ты делаешь это специально? Я тебе говорю сделать то-то и то-то, но ты никогда не слушаешь, – процедил Барри. Голос его был злым, но удивления в нем не слышалось. Казалось, он точно знал, что увидит, когда придет домой.

– Я ушел с работы, чтобы покормить свою дочь, а тебе, видишь ли, пришлось покормить ее самой? Ты не могла подождать секунду?..

– Барри, Христа ради, ведь уже два часа ночи. Тебя не было дома со вчерашнего вечера, с восьми тридцати. Что, ты полагаешь, я должна была делать, оставить ее голодной?

Слова были сказаны извиняющимся тоном. Барри взглянул на нее:

– Посмотри на себя, Сью, ты стала безобразной жирной коровой. У тебя только вымя да следы от растяжек. Ты думаешь, мне хочется возвращаться домой? К огромной жирной ведьме, которой ты стала? Ты думаешь, я жду не дождусь, чтобы скорее вернуться домой? Ну уж нет. От одной мысли о тебе меня тошнит.

Сьюзен горестно закрыла глаза. Венди заплакала, голос ее становился все громче. Сьюзен автоматически наклонилась над корзиной.

– Не трогай ребенка. Она уже и так избалована.

Сьюзен выпрямилась и умоляюще посмотрела на него.

– Пожалуйста, Барри, не начинай снова. Не сегодня, пожалуйста.

Барри снова посмотрел на нее, остановив взгляд на животе и груди, – на том, что так нравилось ему когда-то. Она почувствовала, что от близкого присутствия ребенка у нее снова прилило молоко и тут же потекло по одежде. Ее бросило в жар от мысли, что из-за этого ситуация только ухудшается.

– Господи, Сью, ты действительно безобразная тварь.

Она посмотрела на ребенка, и он с силой ударил ее по лицу. Удар был таким звонким, что звук от него перекрыл плач ребенка. Подойдя к Сьюзен, Барри толкнул ее лицом на кровать. Подоткнув ей под живот подушку, он опустился рядом на колени, грубо вошел в нее и услышал, как она застонала.

– Давай, продолжай, чертова жирная свинья. Давай стони, сука!

Он грубо насиловал ее. Тем временем крик ребенка стал таким громким, что закладывало уши. Сьюзен хотелось убить мужа, чтобы только подойти и успокоить ребенка. Барри продолжал свое дело. Теперь его голос, полный эмоций и ненависти, заглушал голос малышки.

– Ты, жирная, уродливая проститутка, ты должна считать себя счастливой, потому что я женился на тебе. Кто бы еще пошел на такое, а? Кто бы еще мог дать тебе детей?

Теперь он тянул ее за волосы назад, причиняя ей еще большую боль.

– Ты такая же, как моя мать. Думаешь, что твое дерьмо не воняет. Да, ты так думаешь. Еще как воняет. Ты, поганая…

Он был близок к кульминации: она чувствовала, как содрогается его тело, его хватка ослабла… Слава богу, все закончилось.

Она отодвинулась от него. Ее измученное тело болело. Венди плакала по-прежнему, Сьюзен подошла к ней, думая, что теперь, когда Барри получил то, что хотел, он оставит их в покое. Но ошиблась.