Врата Смерти(пер. И.Иванова) - Стивен Эриксон

— Давайте-ка поскорее выбираться из этого проклятого города, — предложил Крокус.

Путь от площади до южных ворот Гданисбана был недолгим и, как ни странно, очень спокойным. На город опускались сумерки. Где-то поблизости горели дома, и вскоре у всех троих заслезились глаза и запершило в горле. Волна слепой мести стихала. Наступало время прозрения, наполненное ужасом и стыдом за содеянное.

«Мы пожинаем плоды того, что сами когда-то посеяли», — думал Скрипач.

Крокус как-то спросил его: «А кто дал империи право вторгаться в Семиградие?» Тогда он посмеялся над этим вопросом как над мальчишеской глупостью. Нет, Крокуса глупым не назовешь. Он задал опасный вопрос. Если позволить себе размышлять об этом, поневоле приходишь к выводу, что многие годы ты занимался грязным ремеслом. Наверное, император подобных вопросов себе не задавал. Он привык действовать. Келланвед и сейчас действовал бы решительно и быстро. Вихрь Дридж-ны? Император задушил бы этот вихрь в зародыше.

Почерневшие от копоти южные городские ворота никто не охранял. Дальше начинались просторы Панпотсун-одхана. С запада тянулась горная гряда, отделявшая эту пустыню от священной пустыни Рараку.

В сиреневом небе заблестели первые звезды.

— В двух лигах от Гданисбана есть деревушка, — нарушил долгое молчание Скрипач. — Если нам повезет, там мы найдем кров и ночлег. Думаю, до нее они еще не успели добраться. Пока не успели.

— Скажи, Скрипач: а если бы Калам знал про… Танцора… то есть про Котиллиона…

— Да, парень, тогда бы он увез Апсалару с собой.

Дальнейший разговор был прерван неистовым хлопаньем крыльев и громкими писками. Откуда-то с неба на Крокуса упал темный комочек и вцепился парню в волосы.

— Ну вот и Моби объявился, — сказал Скрипач, которого тоже напугало внезапное появление крылатой обезьянки. — Похоже, малышу досталось.

Крокус взял Моби на руки.

— Да он весь в крови!

— Не волнуйся. Это-то как раз пустяки, — заявил Скрипач.

— Почему пустяки?

Сапер усмехнулся.

— Ты когда-нибудь видел, как бхокаралы спариваются?

— Скрипач, за нами погоня, — вмешалась Апсалара.

Сапер привстал в стременах и оглянулся. Вдали клубилось облачко пыли. Скрипач выругался.

— Гралийский клан. Так я и думал.

— Наши лошади устали, — напомнила ему Апсалара.

— Других пока нет. Посмотрим, что нам удастся найти в той деревушке.

Там, где сходились три теснины, Калам свернул с дороги и пересек узкий оросительный канал. Он помнил все дороги и тропинки Рараку; эта память осела у него не только в мозгу, но и в костях.

«Как все изменилось», — подумал он.

Следом пришла другая мысль: «Это только на первый взгляд. Стоит присмотреться — и все как когда-то».

Среди бесчисленных троп, перерезающих холмы, настоящими были лишь единицы. Остальные намеренно уводили подальше от редких колодцев и источников, а без воды солнце Рараку превращалось в смертельно опасного попутчика. Карта пустыни, которую он десятки лет хранил в памяти, теперь вновь разворачивалась перед его глазами. Он узнавал каждую примету: вершину холма, причудливо наклоненный камень, изгибы сухих русел. Он как будто никогда не покидал Рараку. В этих просторах служба в имперской армии казалась Каламу чем-то призрачным, похожим на сон. А здесь он был дома. Сын пустыни, готовый вновь послужить священной земле.

Солнце и ветры Рараку оставляли свои отметины не только на камнях. Пустыня проникала в душу каждого, кто сюда попадал. Здесь прошли особую закалку три роты, которых впоследствии стали называть «сжигателями мостов».

«Мы и не могли придумать себе другого названия. Рараку выжгла наше прошлое, превратив все, что было прежде, в горстку пепла».

Калам ехал по осыпи. Конь медленно взбирался на склон, выбрасывая камни из-под копыт. Этот путь (истинный путь) пролегал вдоль горной гряды. Чем дальше к западу, тем все ниже она становилась, пока не исчезала совсем.

Над головой сверкали звезды. Неяркий лунный свет серебрил известняк утесов. Впереди показались развалины двух сторожевых башен. Калам направил коня туда. Вскоре под копытами затрещали обломки кирпичей и черепков. Мимо с легким шелестом крыльев проносились ризанские ящерицы. Калам чувствовал: он вернулся домой.

— Стой! Ни шагу дальше! — предупредил хриплый голос.

Улыбаясь, Калам остановился.

— А ты дерзок, путник, — продолжал голос. — Конь песчаного цвета, красная телаба…

— Я именно тот, кого вы ждете, — спокойно ответил Калам. Он понял, откуда исходит голос. Говоривший скрывался в тени левой башни, в том месте, где когда-то был колодец. Человек держал наготове арбалет, но это не испугало ассасина. Калам мог бы спокойно увернуться от стрелы, а вот стрелок от его кинжалов — едва ли. Пусть покомандует.

— Разоружить его, — приказал человек с арбалетом.

И сейчас же чьи-то могучие руки впились Каламу в запястья и стащили с коня. Когда ассасин, бормоча проклятия, оказался на земле, те же руки довольно грубо развернули его лицом вниз. Каламу стало тяжело дышать.

Человек с арбалетом покинул укрытие и подошел ближе. Он что-то сказал возбужденно храпящему коню, и тот успокоился. Калам слышал, как незнакомец развязывает и снимает его седельную сумку.

— Это все-таки он, — тихо сказал человек с арбалетом.

Его спутник убрал руки. Кряхтя, Калам перевернулся на спину. Над ним стоял великан, лицо которого покрывали узоры татуировки. В лунном свете они казались крошечными осколками стекла. Волосы были заплетены в длинную косицу. Калама удивила его кольчуга, сделанная словно из ракушек. На плечи великана был накинут плащ из шкуры бхедрина. Из ножен выступал деревянный меч с каменной рукояткой. Широкий пояс, застегнутый у самых чресл, украшали весьма странные предметы, напоминавшие высушенные шляпки грибов. Роста в незнакомце было не менее семи футов. Из-за мускулистого туловища он казался более широкоплечим, чем на самом деле. Плоское лицо великана оставалось бесстрастным. Калам сел.

— Попахивает магией, — пробормотал он.

Человек, который вместо арбалета держал теперь в руках книгу Дриджны, услышал его шепот и презрительно усмехнулся.

— Ты было решил, что ни один смертный не в состоянии бесшумно подкрасться к тебе. Когда это случилось, ты торопишься объяснить свою неудачу магическим вмешательством. Но ты ошибся. Мой спутник — он из тоблакаев — бывший раб, бежавший с Лидеронских высот в Генабакисе. За свои семнадцать лет он убил более сорока врагов. Их уши он носит на поясе.