Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев - Танит Ли

— Я бы остался здесь, если бы мог, — сказал он Катберту.

— Тогда что же тебя останавливает? — спросил Глэд, готовый перегрызть горло всем дезертирам.

— Во-первых, без моего кулинарного искусства вы отравитесь, — ответил Джек, — а во-вторых, у меня в море назначена одна важная встреча.

— Чего-чего?

Но Вкусный больше не сказал Катберту ни слова.

Потом он забрал попугаев из Храма Птицы и вручил их Честному Лжецу. И при этом произнес, глядя в ночной сумрак:

— Возьми их, сынок. — Он покачал седой головой, увидев, как Планкветт карабкается вверх по рукаву Честного, а Моди не отстает от него. Глаза Честного Лжеца наполнились слезами. — Позаботься о моей птичке. Она из-за этого попугая совсем голову потеряла.

— Восемь нахалов, — загадочно добавил Планкветт. Будто точку поставил.

Новый список команды выглядел так:

Капитан Артия Стреллби.

Первый помощник Глэд Катберт.

Второй помощник Честный Лжец.

Оскар Бэгг, плотник и судовой врач.

Кубрик Смит, старшина-рулевой.

Вкусный Джек, кок.

Пушкари: Шемпс, Граг, Стотт Дэббет, Ларри Лалли и Ниб Разный. Запальщик: Тазбо Весельчак.

Матросы: Соленые Питер и Уолтер, Плинк, Мози Дейр, де Жук, Дирк и Вускери.

Птицы: Планкветт, Моди. Один безымянный цыпленок.

С ней восемнадцать человек и три птицы. Их ждет судно на белом берегу Африкании. Двухмачтовый фрегат с шестнадцатью пушками.

Джунгли пролетели мимо, взвились и скрылись из глаз, как поднятый занавес. Их место занял ослепительный солнечный день и синие волны.

Корабль стоял в небольшой бухте, подальше от грозных камней.

— Не так уж плохо. Как вы думаете, капитан?

— На вид посудинка прочная.

Вежливые провожатые в белах накидках усадили команду в длинные лодки с остроконечными парусами цвета ржавчины и доставили на борт. Припасы к тому времени уже погрузили — фрукты и мясо, хлеб и рыбу, воду, пиво.

Твиндек был такой низкий, что приходилось сгибаться пополам. Пушки сияли. Порох был сухим.

Как же он называется, этот новый корабль? Его ростра изображала скачущую лошадь. Может быть, «Конь»? Каждое судно должно носить имя. Артия озадаченно погладила поручень.

— Как тебя зовут?

Ей ответил взрыв громкого хохота. Люди покатывались со смеху.

— В чем дело?

— Капитан! Мы уже искали его имя. Оно написано такими мелкими буквами…

— Неудивительно, что вы его не заметили.

— Видимо, когда фрегат нарекали… тот малый…

— Вдруг сбился! Снова заливистый смех.

— Я жду, мистер Лалли.

— Да, сэр. Он называется… — Ларри согнулся пополам, хотя в этом не было нужды — ведь они находились не в твиндеке. — Он… он…

— Называется «Лилия Апчхи», капитан, — закончил за него Катберт, который единственный из всех не веселился. — Я о нем слыхал. Думал, это шутка. Человек, который нарекал его, вдруг чихнул. Корабль не краденый и не пиратский — это его законное имя. И изменить его нельзя.

— Значит, «Лилия Апчхи». Забавно. Ладно, главное, что ты держишься на воде. — Так говорила Артия кораблю. А что тут еще скажешь? Через час после заката, когда настанет прилив, они отправятся в путь.

Планкветт сидел впереди, на фок-мачте, Моди — сзади, на гроте. Обе птицы поглядывали на друг на друга, явно желая встретиться. Но никто не хотел сделать первый шаг.

Погода чудесная. На небе ни облачка.

Лодки выведут их в открытое море, мимо опасных мелей и рифов.

«Мне ведь снилось, что „Незваный гость“ разобьется, верно? Я думала, это случится на Потерянных Песках у Довера. Но это произошло здесь».

Завтра они опять направятся на юг, к мысу Доброй Надежды, обогнут край земли, выйдут в Море Козерога. И устремятся к Острову Сокровищ.

— Я тебя не знаю, «Простуженная лилия», — сказала Артия кораблю. — Но и «Незваного» я не знала, когда впервые поднялась на его палубу. «Наверное, — подумала она, — я никогда больше их не увижу — мужа, приемного отца, мой первый корабль».

«Ну и что? — одернула она себя. — Соберись, Артия Стреллби. Помни о дисциплине. Представь себе, что ты просто читаешь дурацкий роман. Возьми себя в руки!»

Погасло Солнце, — в тот же мигСменился тьмою свет.[6]

«Лилия» удалялась от берега, беленые полотна ее парусов ловили тихий ночной бриз. Люди собрались на палубе. Привыкали к тому, что они опять в море.

Над фосфоресцирующим океаном сверкающей дугой промелькнула летучая рыба.

Артия взялась за штурвал. Хорошо смазанный, он двигался легко. Она осваивалась на новом корабле, училась его чувствовать. «Лилия» клонится немного вправо, подумалось Артии, ее слегка тянет на правый борт. А «Незваный» всегда отличался левым уклоном…

Из «вороньего гнезда» донесся голос впередсмотрящего Ларри:

— Впереди по правому борту!

Артия подняла глаза. Катберт уже стоял у поручней с подзорной трубой, которую Эбад спас в кораблекрушении.

— Ничего не вижу, капитан.

Артия крикнула Ларри:

— Мистер Лалли, что вы видите?

Молчание. Потом Ларри промямлил:

— Сам не пойму…

Тазбо и Плинк полезли на мачты. Уолтер и Мози почти не отставали от них.

— Погодите-ка, капитан, — проговорил Катберт. — Там что-то есть…

— Мистер Смит, встаньте к штурвалу.

Артия подошла к поручню, Катберт передал подзорную трубу.

Ей в глаза устремилась блещущая звездами темнота. И Артия увидела…

Это земля — нет, там нет никакой земли. Утес, бесформенная глыба, выступающая из ночного мрака. Наверное, айсберг случайно забрел сюда из далеких южных вод.

Но вдруг у нее на глазах странный утес начал расширяться, расползаться, растягиваться в пелену, не светлую и не темную, окутавшую океан от края до края. Жутковатое марево двигалось им навстречу.

На верхушке мачты звучно охнул Тазбо. И в тот же миг Артия заявила:

— Это туман, мистер Катберт

— Так и есть, мгла болотная.

Но как же быстро он движется! Как будто, распознав, они поманили его к себе.

Артия уже чувствовала его запах, видела дымку, непохожую на испарения земли. Морские туманы совсем другие. Бывают кислые, бывают тухлые, иногда пахнут рыбой. В некоторых остается аромат земли, травы, теплого кирпича, мяты, лаванды, даже духов. Встречаются запахи, которым и названия-то не придумаешь, как будто они спустились с облаков или с луны.

А этот туман вонял солью и пеплом, погасшими мокрыми кострами и сажей…

— Как будто дождь в жаркой дымовой трубе.

На палубах и мачтах повисли клочья тумана. Очертания размылись. Через несколько минут уже ничего не было видно дальше вытянутой руки. Корабль словно накрыли пуховым одеялом.