Закулисные игры - Рона Джеф

- И сколько лет вашему сыну? - спросила она.

- Шесть.

- Но вы слишком молоды для отца.

- Мне двадцать три.

Ну почему им всем всегда двадцать три? Этим барменам может быть тридцать, или девятнадцать, но они всегда утверждают, что им двадцать три. Но Лиззи не проведешь.

- Я его уже давно не видел, - продолжал он. - Я сделал эти снимки на пробу. Хочу попробовать стать моделью. Через пару недель хочу слетать в Лос-Анджелес.

- Вам стоит попытаться в Нью-Йорке, - сказала Лиззи для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Его глаза расширились от удивления.

- В Нью-Йорке? Вы сами из Нью-Йорка? Вы думаете, что там меня может ждать удача?

Лиззи пожала плечами.

- Это город, где разбиваются мечты, малыш. Обычно это случается там.

- А вам понравились мои снимки?

- Хорошие. Плохо то, что ты слишком похож на Пола Ньюмена. А то мог бы попробовать себя в кино.

- Да, - раздраженно протянул он. - Если мне еще раз хоть кто-нибудь это скажет... - Он убрал фотографии обратно в конверт. - Знаете, и дня не проходит, чтобы у меня не попросили автограф. Нос мне что-ли сломать, или волосы перекрасить?

- Не стоит стремиться в кино. В нем нет жизни.

- А ваш муж работает в кинобизнесе?

- Он личный менеджер многих знаменитостей. Сэм Лео Либра.

Парень восхищенно присвистнул.

- Тогда вы в курсе всего этого. А я думал, что вы - просто неопытная девочка.

- Подозреваю, что вы носите подкрашенные контактные линзы. Даже уверена в этом.

- Да что с вами сегодня? Какие-то неприятности? Из-за чего?

- Из-за жизни. - Она потягивала напиток. В нем же двести пятьдесят калорий. А она уже третий пьет. Придется снова не обедать.

- Если вам тоскливо здесь, то я знаю одно замечательное местечко. Маленький бар. Там все - мои друзья. Если вы не гнушаетесь, конечно, общества мелких служащих. Я буду безумно счастлив, если вы захотите пойти со мной туда.

- Вы очень любезны, - сказала Лиззи.

- Вы любите "травку"? - спросил он, понизив голос.

Она пожала плечами и улыбнулась.

- У меня есть чудесная, из Мексики.

- Я не покупаю.

- А я и не продаю, - сказал он обиженно. - Это подарок. Вам от меня. От чистого сердца. Простите. Это просто потому, что вы не похожи на обычных дам, которые здесь бывают.

- И на кого я похожа?

- Вы - живая. Живущая. Ваша улыбка озаряет все вокруг. Я думаю, что вы - горячая женщина, если захотите себе позволить... Я прав?

Лиззи не знала, польщена ли она или оскорблена. Все повторялось. Мужчины чувствовали ее голод, хотя она и притворялась несексуальным подростком. Интересно, он хочет ее только потому, что ее муж может ему помочь? Он улыбался. Она попыталась понять выражение его глаз. Ничего не вышло. Дружелюбие, любезность.

- Я одинок, - сказал он.

- Вы?

- Почему нет? Мне не с кем здесь даже поговорить. Когда не работаю, я загораю, или остаюсь дома и читаю, или играю на гитаре. Я пишу песни... Они не очень хорошие, но мне нравятся. Здесь бывает очень одиноко.

- Да, бывает... - ответила Лиззи.

- Я ненавижу девятнадцатилетних девчонок, - продолжал он. - Им нечего сказать, да и в постели ничего интересного. Думают только о себе, как они выглядят и насколько вы ими восхищаетесь. Все как две капли воды похожи друг на друга.

- Грустно.

- А вы здесь зачем? Играть по ночам? Здесь никто не выигрывает. В конечном счете. Здесь каждого обдирают как липку.

- Я выигрываю, - сказала Лиззи.

- В конечном итоге - нет. Научитесь останавливаться, когда везет. Я здесь уже давно, многое повидал и знаю.

- Здесь больше нечего делать.

- Мы можем покататься на моем мотоцикле. Ночью по пустыне, над головой - звездное небо.

- Вы, похоже, состоите только из одних стереотипов.

Она ждала, что он взорвется, но он сдержался.

- А вы - не набор стереотипов?

- Я?

- Нет... - сказал он задумчиво. - В вас есть что-то иное, таинственное. Вы как потерянная маленькая девочка, но в душе - страстная и горячая.

- Надеюсь, ваши песни не настолько плохи, - сказала Лиззи.

- Я спою вам их, если мы узнаем друг друга получше.

"Думаю, что меня узнаешь", - подумала Лиззи и сказала:

- Мне нужна двойная порция водки для моей подруги. Со льдом.

Вечером Лиззи одевалась к предстоящему вечеру. Кто-то вдруг нерешительно постучал в дверь. Она отворила и не удивилась. Перед ней стоял бармен. Он знал номер ее комнаты - он указывался на чеках, которые она выписывала. Она не стала притворяться удивленной, он держался так, будто был долгожданным гостем. В комнате было прохладно. За окном опустилась бархатная ночь. Он не принес с собой ни гитары, ни фотографий, ни "травки", как обещал. Он принес с собой свое невероятное лицо, прекрасное тело и восхитительный член, твердый и гладкий, как мрамор. Она позволила. Не выпроваживать же его вон, закатив истерику? И она ведь так страдала от одиночества! Однако странно: она ничего с ним не почувствовала. Он ведь был никем. Странно, ничего не ощущать в постели с таким красивым парнем. Она была счастлива, когда все закончилось.

Он назвал ее волшебной дикой кошкой, и сказал, что хочет ее еще и еще... И еще кучу всякой лжи. Потом оделся и ушел, заставив ее пообещать, что они увидятся завтра в баре. Лиззи приняла душ. А когда принялась заново накладывать косметику, с удивлением обнаружила, что по ее лицу блуждает улыбка. Секс - это обман, которым многие прикрываются сами от себя. Когда она вернется в Нью-Йорк, надо бы подробно обсудить эту мысль с доктором Пиккером.

- Ты выглядишь посвежевшей. Что ты делала? - спросила Элейн, когда они встретились в баре.

На обед она заказала салат и лимонный сок. Она чувствовала себя намного лучше. Ему же двадцать три! Он бы не смог ее трахнуть, если бы считал не привлекательной. И ведь совсем не важно, что ему нужно было получить от жены Сэма Лео Либры.

- Дедди никогда не помогает мне по дому, если у прислуги выходной, затянула Элейн, поглощая уже седьмой стакане мартини. - Он и пальцем не пошевелит, если я буду умирать от рака. Он себе обычный сандвич не сделает, даже если будет умирать от голода. Другие мужья приносят завтрак в постель своим женам. Лиззи, что мне делать? Остаться здесь и развестись? Что ты думаешь, Лиззи? _С_е_й_ч_а_с_, пока я еще молода?

- Я думаю, что завтра мы поедем домой, - сказала Лиззи.

- Домой?

- Да. В Нью-Йорк. Сейчас закажу билеты...

- А-а... Ладно...

Лиззи подошла к стойке и забронировала два билета на завтра на двухчасовой рейс. У них будет достаточно времени выспаться и упаковать вещи. Она успеет улететь, пока ее не начнет опять манить проклятый бар "Королевский кактус". Она никогда, никогда, никогда прежде не спала с барменами, пляжными мальчиками или жиголо.

"Что со мною будет?" - спрашивала сама себя Лиззи Либра, впервые в жизни чувствуя, как ее захлестывает паника.

17

В конце лета у Силки Морган начались репетиции "Мавис", но пока мюзиклу дали рабочее название "Билет любви". В душной тесной комнате на первой читке она столкнулась с Диком. Он тепло улыбнулся ей и пожал руку. Она едва не задохнулась от неожиданности.

- Ты похудела, - сказал Дик.

Она кивнула.

- Тебе к лицу. Больше не стоит. - Затем он представил ее остальному составу. Автор, напоминавший обликом белого кота, держался с ней так, будто единственная чернокожая женщина, которую он в жизни встречал, была его прислугой. Но вскоре выяснилось, что он вовсе не таков: с тонким чувством юмора, скромный, и к тому же коллекционирует ее записи. Песни для мюзикла писали какие-то старички, и на репетиции их не было. Силки говорила, что Бродвей - это нечто вроде Олимпа. Пока все ей напоминало только базар. Единственным человеком, достойным внимания, казался ей Дик Девере.

Она пыталась делать все, чему научилась у Саймона Будапешта. Но первый день работы ее разочаровал, хотя Дик не высказывал недовольства. Она надеялась, что после репетиции они уйдут вместе, но Дик только обнял ее за плечи и сказал, что ему еще нужно побеседовать с автором об изменениях в тексте и что ей лучше уйти одной. Она вышла на улицу, чувствуя себя одиноко и тоскливо под жарким осенним солнцем. Она сделала вид, что торопится: ей совсем не хотелось знакомиться с кем-то из труппы, сидеть за чашкой кофе, болтать о чем-нибудь...

Дик дал ей сценарий в шикарной кожаной папке, на которой было вытеснено золотом ее имя. Доказательство, что она стала звездой. Она звезда. В это трудно поверить. Она погладила мягкую кожу и попыталась представить себя звездой. Но она казалась самой себе испуганным ребенком, которому предстоит опозориться перед незнакомыми людьми.

Вечером она налила себе чашку чая и принялась учить роль. Она уже пару недель работала с хореографом. Пьеса теперь стала для нее понятней, чем раньше, две недели назад, когда она ее прочитала. Но мелодии песен казались устаревшими. Правда, она слышала их только один раз - их исполняли старички-соавторы под фортепиано. Ей так хотелось поговорить об этом с кем-нибудь. Она не могла пойти к мистеру Либре - она его боялась. Она не могла пойти к мистеру Будапешту - она его тоже боялась. Но больше всех она боялась Дика. Это было смешно - стать звездой, которой не с кем посоветоваться или даже поговорить. Единственное, что ей оставалось набрать номер Джерри.