По лезвию грани (ЛП) - Эндрюс Илона

— Шарлотта?

Она посмотрела на него ясными глазами.

— Ну, это просто неловко.

— С тобой все в порядке?

— Я в порядке, — сказала она. — Опечалена, но в порядке. Мне не следовало идти сюда. Я переутомилась. Я не думаю, что моей жизни что-то угрожает, но я, вероятно, потеряю сознание. Пожалуйста, не оставляй меня здесь, на палубе.

— Не буду. — Он обнял ее правой рукой. Она прислонилась к нему, прижавшись лбом к его щеке. Он не мог поверить, что прикасается к ней. — Обещаю.

— Посмотрите на себя, — сказал Джейсон над ним. — У вас жалкий вид. Может, после этого вам стоит планировать что-то менее утомительное. Чаепитие, или книжный клуб, или что там вы, пожилые люди, делаете в свободное время. Посмотрите на меня — шесть человек убито, город разграблен, а я в порядке. Гляньте на мою команду. Вы устали?

— Нет! — взревела дюжина людей.

— Видите? Свежие, как маргаритки.

Ричард издал низкий горловой рык. Однажды…

Шарлотта погладила его по щеке. Ее губы коснулись его губ, и он забыл, где находится и что делает.

— Спасибо, — сказала она.

Он замер неподвижно на месте на целую минуту, прежде чем, наконец, осознал, что она задремала.

* * *

КОГДА Шарлотта проснулась, она лежала на мягком сиденье под одеялом. Вокруг нее полированные стены безлошадного фаэтона сияли в солнечном свете, просачивающемся сквозь прозрачную занавеску. Конструкция фаэтона, уплотненная гладкой, прозрачной псевдорезиной, состояла из шестеренок и тонких металлических деталей, сквозь которые пробегали светящиеся, тонкие, как волосок, нити магии. Слабые огоньки теплой янтарно-зеленой магии время от времени скользили по нитям, растворяясь в металле, словно искусственные блуждающие огоньки. Сонная и расслабленная на мягком сиденье, она наблюдала за успокаивающим взаимодействием магии и металла. Ей пришло в голову, что она понятия не имеет, как на самом деле работает фаэтон. Она ездила в них сотни раз и никогда не думала об этом.

Кто-то наблюдал за ней. Шарлотта повернула голову. Напротив нее в кресле сидел Ричард. На нем была все та же одежда, пахнущая дымом. Его волосы были в беспорядке. Его рука покоилась на перевязи. Он был до смешного красив, и его темные глаза были теплыми, почти манящими.

Прошлая ночь прошла как в тумане. Она вспомнила, как устала, ожидая возвращения Ричарда и Джорджа. Рассказ Джорджа не имел смысла, и она погналась за Ричардом по палубе и потребовала ответа, позволил ли он Джорджу убить собственного отца. Ее разум был поражен мыслью, что он заставил ребенка жить с таким чувством вины, что нанесет Джорджу такой шрам, который никто не сможет исцелить.

Ричард смотрел ей прямо в глаза, стоя на фоне горящего города, словно прекрасный демон, и ничего не говорил. Тогда она разозлилась на него и обвинила в бессердечии. У него был очень странный взгляд, а потом он сказал ей, что Джон Дрейтон покончил с собой. Она поверила ему. Ричард не лгал.

А потом он спросил, не считает ли она его чудовищем.

Она хотела сказать ему тогда. Ей хотелось объяснить, какой прилив благодарности она испытала, когда он предложил ей руку на носу бригантины. Ей хотелось сказать ему, что она восхищается тем, как он держится, и что она хотела бы встретиться с ним до того, как все это случилось, до того, как она бросила свою жизнь.

Потом команда Джейсона поднялась на борт корабля, и она чуть не упала в обморок, как слабонервная дурочка. Ноги отказались держать ее, и она упала, как тряпичная кукла. Каким-то образом за все тридцать два года своей жизни она ни разу не падала в обморок, а теперь умудрилась сделать это почти дважды за день. Это просто рекорд какой-то. Такой позор. Вот каким партнером она оказалась. Удивительно, что она не умерла от смущения.

Ричард пришел ей на помощь. Она вспомнила его запах, когда он обнимал ее, запах пота, дыма и сандалового дерева, богатый, земляной, мощный аромат, который уносил ее туда, куда она не должна была идти. Она что-то сказала в своем сумбурном состоянии, но не могла вспомнить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А где мальчики?

— Впереди, — сказал он. — Они настояли на том, чтобы сесть за руль.

— А собака?

— Она с ними. В какой-то момент тебе придется дать ей имя.

— Где мы?

— В получасе езды от поместья Камарин. — Ричард все еще смотрел на нее теплым взглядом. — Мы почти на месте.

— Уже?

— Уже поздний вечер, — сказал он. — Мы покинули Келену на рассвете и едем без остановок весь день.

— Гроссбухи все еще у тебя?

Он сунул руку в сумку, лежавшую у его ног, и вытащил край маленькой книжки в красной кожаной обложке.

И тут ее медленно осенило. Ужасы прошлой ночи закончились, и она могла позволить им исчезнуть из нее, словно все это было ужасным кошмаром. У них были доказательства. Они отнесут их Маршалу Южных провинций, и работорговли больше не будет. Прошлой ночью она была слишком измотана и травмирована, чтобы осознать это, но теперь она, наконец, поняла.

Они победили.

Она посмотрела на Ричарда.

— Мы победили.

— Мы так и сделали. — Он улыбнулся. Это была искренняя, прекрасная улыбка, которая притягивала ее, будто она была крупинкой железа, а он мощным магнитом. Ее притяжение было таким внезапным и сильным, что она еще сильнее прижалась спиной к сиденью кареты. Она поцеловала его прошлой ночью, прежде чем потерять сознание. Она была почти уверена в этом.

— С вами все в порядке, миледи? — спросил он.

Это «миледи» скользнуло по ее душе, как мягкий бархат по коже.

— Прекрасно, спасибо.

Она подождала, но он больше ничего не сказал. Он не придвинулся к ней. Он, вероятно, позволил ей собраться с мыслями. Ей казалось, что он хочет ее, но, возможно, она слишком много прочитала во взгляде. Может быть, обоюдного влечения и не было. Шарлотта порылась в памяти, пытаясь найти хоть какие-то убедительные доказательства того, что его тянет к ней. Она ничего не нашла. Ей показалось, что она услышала что-то в его голосе или увидела что-то в его глазах, но она едва знала его. Они были вместе всего два дня. Она могла ошибиться.

Она отбросила все, чему ее учили, и добровольно отправилась в ад, где убила бесчисленное множество людей. Это наполнило ее отвращением к самой себе. Она ненавидела то, во что превратилась, и хотела убедиться, что все еще заслуживает любви. Это окрашивало ее суждения. Ричард ясно дал понять, в чем заключаются его приоритеты. Правда, он всегда обращался к ней с полной учтивостью и старался уберечь от беды, но она была полезным орудием. Любой мужчина, знакомый с обычаями Зачарованного, оказал бы ей подобную любезность, потому что она была голубокровной и женщиной.

Она должна перестать обманывать себя. Однажды она позволила своим фантазиям унести ее прочь, и теперь она прекрасно знала о чудовищах и горе, которые подстерегали ее на этом пути. Она уже выставила себя полной дурой. Если бы у него был хоть какой-то такт, а у Ричарда такта было хоть отбавляй, он не стал бы упоминать об этом.

Она призвала на помощь все свое самообладание.

— Как твоя рана?

— Уже лучше. Это так любезно с вашей стороны, миледи.

И почему, черт возьми, его «миледи» прозвучало для нее ласково? Шарлотта осмотрела его рану. Он хорошо восстанавливался, но зарождающаяся инфекция обещала перерасти в серьезную проблему.

— Мне нужно будет исцелить тебя, когда мы остановимся.

— Почему не сейчас? — Он коснулся изгиба сиденья рядом с собой.

Она моргнула. Он развалился на сиденье, высокий, красивый, опасный, и улыбался. Это была злая улыбка, манящая, нет, обольстительная, словно он обещал ей, что если она сядет рядом с ним, он заявит на нее свои права, и она будет наслаждаться этим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Возьми себя в руки. Ты не какая-нибудь школьница. Шарлотта заставила себя пожать плечами и небрежным жестом пригласила его сесть рядом.

— А почему бы и нет?

Ричард поднялся и сел рядом с ней. Она уловила намек на тот же запах, который помнила с прошлой ночи, насыщенный, слегка пряный сандал, смешанный с дымом. Боги, это было ничуть не лучше.