Элвис Пресли: Реванш Юга - Даншен Себастьян

Глава седьмая. ОБЪЯВЛЕННАЯ СМЕРТЬ РОК-Н-РОЛЛА. 1960

Возвращение Элвиса Пресли в США в целом стало римейком его отъезда, широко освещавшегося в прессе. Только декорации поменялись: вместо военного порта в Бруклине — база ВВС Мак-Гайр в Нью-Джерси, равноудаленная от Нью-Йорка и Филадельфии. Когда 3 марта в половине седьмого утра самолет с блудным сыном рок-н-ролла приземлился, перед ангарами, несмотря на метель, толпились журналисты. Встречая снег и ветер лучезарной улыбкой, довольный, что наконец-то ступил на родную землю, Элвис спустился по трапу и подчинился ритуалу официального фотографирования, после чего направился в зал, где военное руководство устроило пресс-конференцию.

И через полтора года после Бруклинского карнавала вопросов о его личной жизни и прическе избежать не удалось. Элвис отвечал на них с тем же протяжным выговором и свойственным ему спокойным юмором, уточнил, что не уверен, отпустит ли снова бакенбарды, — важнейшая информация, вызвавшая шумную реакцию представителей прессы, усмотревших в этом признании признак резкого поворота в карьере. В это же время несколько сотен свежезамороженных поклонников прыгали на снегу, пытаясь согреться.

Однако нетерпеливее всех были не фанаты, а разные деятели, принимавшие участие в профессиональной судьбе Элвиса, которые явились встречать его с большой помпой. Среди них, разумеется, были полковник со своей вечной сигарой во рту, Жан Абербах и Фредди Бинсток из «Хилл энд Рейндж», а также представители руководства Ар-си-эй-Виктор во главе со Стивом Шоулсом. Фирма грамзаписи многим рисковала в случае коммерческого краха артиста, уже четыре года несшего на своих плечах процветание компании.

Полковник, всегда готовый нажиться на чужой беде, два дня тому назад воспользовался ситуацией, чтобы пересмотреть контракт Элвиса в свою пользу. В конечном итоге он получил разрешение выпускать песни из фильмов на двух альбомах и восьми «сорокапятках», которые певец должен был ежегодно поставлять Ар-си-эй, — эта мера должна была существенно упростить планирование карьеры Пресли, поскольку Паркер намеревался продвигать свою голливудскую политику. Помимо увеличения авторских отчислений артисту, который отныне уже не должен был оплачивать расходы на звукозапись, полковник также потребовал права отсматривать рекламу пластинок Элвиса, а также 27 тысяч долларов в год за предоставление фотографий для обложек. Взамен он согласился на то, чтобы в течение полутора месяцев рядом с Элвисом находился пресс-атташе Ар-си-эй для наилучшего освещения возвращения певца.

Эта мера многое говорит об обеспокоенности гиганта грамзаписи: ни один профессионал не мог с уверенностью сказать, выдержала ли популярность Элвиса испытание расстоянием. Неуступчивость Тома Паркера не позволила компании запастись резервными студийными записями, и из-за отсутствия новых пластинок имя Пресли исчезло из американских хитпарадов еще осенью, только альбом «Золотые записи Элвиса-2», с самыми последними синглами, позволил с честью выйти из положения, заняв скромное место в чартах долгоиграющих пластинок журнала «Биллборд» зимой 1960 года.

Уйдя в армию, Элвис постоянно терзался тревогой, что зритель покинет его. В кошмарном сне, который снился ему с самого призыва, он видел себя одиноким, бедным, всеми забытым. Эти страхи возникли уже давно. Он даже намекал на них в интервью, записанном Ар-си-эй в день его отъезда в Европу и позже вышедшем на пластинке «Элвис отплывает за океан»: «Я знаю, что уезжаю и какое-то время буду вдали от моих поклонников, но я надеюсь, что они меня не забудут, мне не терпится вернуться и снова выйти на сцену, как раньше». Это чувство тревоги только возрастало в те месяцы, что он находился в Германии, несмотря на все старания полковника его успокоить. Каким бы заразительным ни был его оптимизм, у Элвиса, в отличие от журналистов, не было причин верить в громкие словеса своего импресарио о «громадье планов»: он знал по опыту, что у Паркера слова расходятся с делом.

Король рок-н-ролла не лишился престола во время своего отсутствия, однако не был уверен, что получит свое королевство таким, каким его оставил. Множество тревожных признаков говорило о том, что мода, вызвавшая столько споров, идет на спад. 3 февраля 1959 года Америка узнала о гибели в авиакатастрофе Бадди Холли, одного из выдающихся представителей новой волны. Элвис поспешил выразить свои соболезнования родственникам артиста, с которым был лично знаком, поскольку встречался с ним в Техасе в 1955 году, когда оба только начинали свою карьеру; он сам несколько раз бывал на волосок от смерти во время гастролей и знал, как опасна жизнь бродячего артиста. Но помимо трагедии, унесшей жизни еще двух кумиров того времени — Ричи Валенса, подарившего популярность песенке «La Bamba», и техасского рокера по прозвищу Биг Боппер, — в этом происшествии можно увидеть символ глубокого кризиса, который переживал рок-н-ролл.

За несколько месяцев Литтл Ричард в приступе мистицизма сменил пиджак с блестками на стихарь пастора, а Джерри Ли Льюис оказался отвергнут обществом после свадьбы со своей тринадцатилетней кузиной; Чака Берри, открыто поправшего сексуальные табу, покарал закон, а Эдди Кокран вскоре разбился на машине в Лондоне. Параллельно нападки на новую музыку подростков не ослабевали; ее противники не складывали оружия, а проявляли стойкую ненависть — частично из страха перед обозначившейся на горизонте черно-белой Америкой, наконец-то примирившейся сама с собой. В то время как ку-клукс-клан растравлял южные фобии, расклеивая плакаты, на которых держались за руки молодые представители обеих общин, журнал «Виспер» задавал тон продолжавшейся «охоте на ведьм», доказывая безнравственность рок-н-ролла на печальном примере шестнадцатилетней девушки, ставшей жертвой своих разнузданных сверстников: «Обследование показало, что она заражена венерическими болезнями <…>. Неделей раньше она отправилась на рок-н-ролльную вечеринку в „клуб“. Мальчики напоили ее, после чего сорок один из них вступил с ней в сексуальную связь».

Представители шоу-бизнеса не чурались критических выпадов. Так, Фрэнк Синатра, страдая от недостатка внимания со стороны журналистов, заявил прессе в 1957 году: «Рок-н-ролл — фальшивая музыка, которую поет и играет горстка кретинов. Из-за дурацких слов и явного бесстыдства она стала излюбленным жанром всех закоренелых преступников на земле».

На этом крестовый поход представителей американского музыкального истеблишмента не закончился. Основывая Национальную академию искусства и науки звукозаписи, учредившей премию «Грэмми», профессионалы индустрии грамзаписи хотели не просто создать нечто вроде «Оскара» в кино: главной целью было сформировать настоящую клику, исключив из нее величайших артистов рок-н-ролла.

В этом смысле список лауреатов двух первых премий «Грэмми» — за 1958 и 1959 годы — говорит сам за себя: в них есть имя голливудского композитора Генри Манчини (в будущем он создаст знаменитую тему из «Розовой пантеры») и дирижера Нельсона Риддла, эстрадных певцов Перри Комо, Фрэнка Синатры, Луиса Прима и Нета Кинга Коула. Джаз, облагороженный своей долгой историей, тоже оказался в чести у академического жюри, отметившего наградами Эллу Фицджералд, Каунта Бейси и Дюка Эллингтона, зато все потуги представителей новой школы систематически отвергались. Только в 1962 году была официально создана номинация «лучшая рок-н-ролльная запись».

Еще более показателен коррупционный скандал, разразившийся в 1959 году. В далеком 1916 году журнал «Варайети» ввел в обиход неологизм payola — «механическая взятка», или плата, по аналогии с механическим пианино — пианолой. В начале XX века эта форма коррупции поразила издательские круги, выплачивавшие внушительные комиссионные звездам того времени, чтобы они исполняли и популяризировали их продукцию. Эта практика заполонила мир грамзаписи, с тех пор как по экономическим соображениям по радио стали передавать записи с пластинок вместо собственного живого оркестра, обходившегося радиостанциям в кругленькую сумму. Каждый знал, что фирмы грамзаписи имели обыкновение «благодарить» диджеев за поддержку подарками. В большинстве случаев это было приглашение на обед или банкнота, вложенная в обложку «сорокапятки». С бурным развитием подросткового рынка в середине пятидесятых, появлением музыкальных передач на телевидении и ростом влияния популярных ведущих payola стала принимать утрированные формы: «дарили» отпуск на Гавайях, «кадиллак», бассейн…