Элвис Пресли: Реванш Юга - Даншен Себастьян

Элвиса неодолимо тянуло к этой девочке-женщине, о чем говорят их регулярные встречи. Целых полгода, несмотря на расстояние в 60 километров между Висбаденом и Бад-Наухаймом, Ламар Файк несколько раз в неделю забирал Присциллу из родительского дома и отвозил на Гёте-штрассе, где она проводила вечера наедине с Элвисом, однако их отношения не выходили за рамки подросткового флирта.

В этот период близкой дружбы с самой знаменитой мировой звездой Присцилла жила, как во сне. Капитан Болье взял слово с сержанта Пресли (его повысили в звании в самом начале 1960 года), что тот не злоупотребит неопытностью его дочери, и их платонические отношения продолжались до начала марта, когда Элвис уехал из Германии. Не утратив девственности, Присцилла тем не менее открыла для себя реальность взрослого мира. Элвис, например, приобщил ее к возбуждающим средствам, чтобы преодолевать усталость, и визиты на Гёте-штрассе пагубно сказались на успеваемости старшеклассницы, которая возвращалась домой среди ночи, а рано утром отправлялась в школу. Элвис сталкивался с похожей проблемой, потому что и ему приходилось отправляться на базу с рассветом; не будучи способен порвать со своими привычками полуночника и приспособиться к ритму военной жизни, он подсел на декседрин с подачи одного унтер-офицера, который часто рекомендовал это средство солдатам, назначенным в ночной караул.

За несколько месяцев Элвис попал в настоящую зависимость от этого лекарства, сходного с амфетамином, с действием которого боролся, принимая снотворное перед сном. С тех пор как он перестал спать в одной постели с матерью, он впадал в тоску при мысли о том, чтобы лечь в кровать одному. Одержимый страхом бессонницы, он боялся и приступов лунатизма, которыми сопровождалось его взросление. Коктейль из амфетаминов и барбитуратов положил начало трагической спирали.

Самолечение было лишь одним из многих признаков психической ранимости человека, ошарашенного судьбой и выбитого из колеи после смерти матери. Вернон никогда не был в глазах Элвиса примером для подражания, а его роман с Ди только все испортил. Не оправившись после смерти Глэдис, вдали от полковника, который думал за него с тех пор, как в его жизнь ворвался неописуемый успех, тоскуя по сладкой жизни на Юге, которой ему так не хватало в суровую немецкую зиму, Элвис стал легкой добычей для разного рода рвачей и шарлатанов.

Замечательным их образчиком был доктор Лауренц Йоханнес Ландау, дерматолог из Йоханнесбурга. Он опубликовал в американской прессе той поры рекламные объявления, расхваливающие чудотворное лечение кожи по разработанному им методу. Несмотря на пластические операции, сделанные в Голливуде, Элвис по-прежнему страшно комплексовал из-за следов прыщей на лице. Элизабет, молодая секретарша, проживавшая на Гёте-штрассе, связалась по его просьбе с доктором Ландау. Тот почуял поживу и неожиданно явился в Бад-Наухайм, где тотчас взялся за свое омолаживающее лечение на растительной основе. Один лишь Элвис замечал улучшения в своей внешности, но Ландау с ловкостью уличного разносчика расхваливал ему достоинства своего метода вплоть до того дня, когда Элвис с ужасом узнал о наклонностях доброго доктора, начавшего делать ему авансы.

Для сына южного «белого отребья» гомосексуализм был непреодолимым табу, и подручные Элвиса бесцеремонно выпроводили Ландау в гостиницу, посоветовав ему первым же самолетом вылететь обратно в Южную Африку. Тем бы дело и кончилось, если бы шарлатан не пригрозил рассказать прессе о сомнительных отношениях между Элвисом и несовершеннолетней девочкой. В обстановке всеобщего смятения Вернон позвонил полковнику Паркеру, который взял дело в свои руки и обратился непосредственно в министерство обороны в Вашингтоне. Задействовали ФБР, которое начало расследование. Когда было установлено, что Ландау занимается врачебной практикой, не имея диплома, ему намекнули, что его дело швах, и шарлатан тут же бесследно исчез.

Это происшествие дало понять Тому Паркеру, что пора заканчивать военный период в жизни его артиста. Полковник тщательно поддерживал свое влияние на Элвиса: писал ему несколько раз в неделю, регулярно звонил, но этот властный человек, стремящийся помыкать другими, невыразимо томился в разлуке. Косвенным образом он рассчитывал на Рыжего Уэста, чтобы тот держал его в курсе повседневной жизни Пресли, но, когда чересчур буйного приспешника отправили домой весной 1959 года, он лишился своего главного информатора. Впоследствии Паркер хотел воспользоваться первой поездкой Элвиса в Париж и отправил к нему Жана Абербаха, чтобы прозондировать настроения певца; когда издатель спросил, почему бы ему самому не слетать во Францию, полковник сказал, что не говорит по-французски да и времени выкроить не удастся. В очередной раз ложь Тома Паркера осталась нераскрытой.

Надо сказать, что после отъезда Элвиса в Германию полковник не сидел сложа руки; в частности, он по-прежнему держал под контролем ситуацию на фронте грамзаписи. Благодаря урожаю, собранному в июне 1958 года в Нэшвилле, Ар-си-эй сумела выдать нетерпеливым фанатам три «сорокапятки»; к этим новым записям следует прибавить мини-альбом «Элвис отплывает за океан» с посланием Пресли к фанатам, записанным в день отъезда, а также полдюжины пластинок в 33 оборота и ЕР с ремиксами старых записей, выпущенных под завлекательными заглавиями типа «Свидание с Элвисом» (мечта миллионов девушек), «Рождество с Элвисом», «For LP Fans Only» («Только для поклонников долгоиграющих пластинок») и «А Touch of Gold» («Прикосновение золота»).

Эта политика себя исчерпала, когда имя Элвиса внезапно исчезло изо всех хит-парадов журнала «Биллборд» осенью 1959 года, после почти трех лет безраздельного господства. Несмотря на совместные усилия полковника и рекламщиков Ар-си-эй, уснащавших альбомы Элвиса фотографиями и коллекционными сувенирами (например, к пластинке «Свидание с Элвисом» прилагался календарь, на котором можно было подсчитать дни, остающиеся до демобилизации певца), снаряды были на исходе, единственным выходом оставалось в энный раз выпустить сборник песнопений к Рождеству 1959 года.

Чтобы стимулировать коммерческие таланты розничных торговцев, Ар-си-эй даже продавала им пластинки на безвозвратной основе, вопреки всем правилам, действовавшим тогда в этой среде, согласно которым нераспроданные экземпляры возвращали поставщикам; только исключительный статус Элвиса побудил компанию навязать такой диктат, но и этого оказалось недостаточно: розничные торговцы стали сокращать заказы, боясь не продать весь товар. Раньше «сорокапятки» Пресли разлетались в двух-трех миллионах экземпляров, теперь продажи резко сократились.

Расчетливая скупость полковника, намеренно ограничившего количество сеансов звукозаписи в месяцы перед отъездом Элвиса в Европу, оказалась опасной: в конечном счете утверждение им своей власти обернулось против артиста, ибо Ар-си-эй уже давала понять, что собирается выпустить на поле запасных игроков. Хотя среди профессионалов говорили, что шансов найти певца масштаба Элвиса крайне мало, вторая по величине фирма грамзаписи в Америке не собиралась наблюдать со стороны за расцветом более чинного и благопристойного рок-н-ролла: был заключен контракт с Сэмом Куком и вокальным трио Браунов. Полковник попытался перейти в наступление, побуждая Элвиса самому записывать песни в доме на Гете-штрассе, что он и делал несколько раз, судя по записям, опубликованным много позже. Но качество звучания оставляло желать лучшего, и от этих планов пришлось отказаться.

Нехватка пластинок побудила Тома Паркера разработать другие стратегические приемы, чтобы оставаться на виду. С осени 1958 года пресс-конференции в его офисе в Мэдисоне, под Нэшвиллом, шли одна за другой. Внезапный интерес журналистов к его персоне импонировал импресарио, который никогда не упускал возможности сфотографироваться рядом со своим артистом. У полковника просто крылья вырастали при мысли о том, что какое-то время он будет находиться в лучах софитов, и он сыпал громкими заявлениями.