Сердце зимы - Хелена Хейл

class="p1">– Да, это было ошибкой. Но тогда таковой не казалось, потому что я даже в мыслях представить не могла, что однажды…

– Таки потрахаешься с Красильниковым? Да. Точно. Надо было поджечь ему не джемпер, а брюки, чтобы он забыл про секс. Или откинулся вовсе, – фыркнул Виталик.

Поджечь джемпер?

Я все же поднялась на ноги, пошатываясь. Руки были перепачканы в грязи, как и вся одежда. Встав напротив Виталика, я осознала, что страх потихоньку улетучивается и нарастает ярость. Это он поджег Даню в церкви!

– Так это был ты?! Господи, а клуб? Тоже ты? – Я вторила его повышенному тону.

– И еще много чего я, и что? Теперь путь к твоему сердцу точно закрыт?

Безумная улыбка на его лице. Виталик чуть нагнулся, зацепившись жадным взглядом о мои губы.

– Оно никогда не принадлежало тебе. Ты чертов псих! Маньяк! Я ведь старалась быть верным, чутким другом! Я не бросала тебя и не давала обещаний! Не вредила тебе и твоим близким, черт подери! А ты украл мой первый поцелуй, мой первый раз… я не виновата, что не люблю тебя, я люблю Даню! – проорала я. Галки над нами взмыли в небо и раскричались. – Да. Я люблю его, – увереннее и спокойнее заявила я.

– А он тебя любит, Агата? Что он делал без тебя все эти годы? Жил себе спокойно, вот что! Строчил брехню в письмах, чтобы ты, наивная девчонка, продолжала верить в то, что нужна ему!

– Ну, конечно! Это ты крал письма? – я истерически хохотнула, куртка и штаны чуть намокли, отчего стало холодно и застучали зубы.

– Поверь, ничего интересного ты бы в них не нашла. Да и одно письмо до тебя все-таки дошло, – Виталя ухмыльнулся, и тут до меня дошло.

– Почему, почему ты так поступил со мной?! Может, эти письма помогли бы мне выжить?! Ты задумывался о том, что я чувствовала, когда лишал меня возможности увидеть эти письма? Это ведь ты сочинил то письмо от Дани? Он бы не сдался. Это я сдалась.

– Конечно, лишал тебя ложных надежд.

Я что было силы оттолкнула Виталика, но он, чертова машина, лишь покачнулся. Очевидно, что военный будет сильнее худощавой девчонки. И ничего в этом хорошего не было. Виталя, недолго думая, схватил меня за подбородок и сжал так сильно, что я ожидала услышать хруст челюсти. А потом он впился, как пиявка, губами в мои губы, не давая вдохнуть. Я стучала ладонями по его громоздким плечам – без толку. Пришлось прикусить губу.

– Ауч! – прошипел он, отстраняясь. С губы по подбородку текла тонкая струйка крови. – Поигралась и бросила?

– Я не игралась. – голос мой стал хриплым, низким. – Мы расстались. Люди расстаются. Это жизнь. Смирись и живи дальше.

– Я не могу, как ты еще не поняла? Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты была со мной! Я готов положить мир к твоим ногам!

– Не нужно таких жертв, Виталя! – Ярость растворялась, я сделала несколько глубоких вдохов, вытерла слезы и продолжила: – Прости, но я люблю Даню и не смогу полюбить тебя так, как ты того хочешь.

– Хорошо, значит, не люби меня. Просто будь моей.

Я готова была с разбегу удариться головой о дерево! Какого черта, Виталик?!

– Я не буду с тобой. Никогда. Все, баста! Я даже не уверена, что мы останемся друзьями после всего, что ты сделал! После всего, что я услышала! – взмахнула руками я, изобразив крест.

– Боюсь, ты не права. Я не оставлю тебе выбора. Услышь меня, наконец, я не собираюсь жить без тебя. Я больше не выдержу. А когда ты сказала про переезд, господи, да я чуть сознание не потерял!

– Виталя, очнись! Как ты сам говорил – вокруг тысячи, миллионы девушек и женщин! Неужели весь мир клином сошелся на мне?!

Я не понимала, какими словами донести ему простую истину. Почему он отказывался прислушаться ко мне? Неужели его одержимость переросла все границы?!

– Мой мир – да.

Я снова осмотрелась – не парк, а пустошь какая-то, хоть бы один человек мимо прошел! Пора было заканчивать разговор. Я закрыла глаза, думая о Дане, о том, что он скоро приедет за мной, что я обниму его, расскажу все и попрошу защитить. Да, теперь я по-настоящему боялась Виталика, но говорить ему об этом не собиралась.

– Мне жаль. Я ничего не могу изменить. И, пожалуй, пойду, – хладнокровно высказалась я и развернулась, но рука Витали мгновенно крутанула меня обратно.

– Ты не уйдешь.

– И что ты сделаешь? Убьешь меня? Давай! Попробуй! Я никогда не вернусь к тебе, Виталик. Никогда.

– Пожалуйста… – Слезы сыпались из его глаз, и я не смогла сдержать свои.

– Нет, прости, Виталь. Нет.

Он держал меня двумя руками за воротник, а потом медленно разжал пальцы и отпустил. Взгляд его бешено метался по моему лицу, словно он искал что-то – кусочек надежды? Долю иронии? Никогда в жизни я не видела таких безумных грустных глаз. Кровь на его губе засохла. Виталик зажмурился и шумно выдохнул.

– Прости, – шепнул он, срываясь на плач.

Я только открыла рот, но из него вырвался хрип. Холодное лезвие вонзилось в мой живот так быстро, что я не успела моргнуть. Медленно опустила глаза вниз и увидела руку Витали, дрожащую – он крепко сжимал рукоятку ножа. Я попыталась вдохнуть, но боль сковала легкие. Тогда Виталя обнял меня свободной рукой и прокрутил лезвие внутри. Я заскулила.

– Пожалуйста. Остановись.

– Прости.

Он резко вытащил лезвие, оно вылетело почти со свистом, и с ним же вонзилось в меня второй раз. Кровь окрасила проталины, рьяно капая из раны. Новый пуховик можно было хоронить вместе со мной – по нему расползлось здоровенное алое пятно. Не было сил на слезы, крики, я взялась за руку Виталика, рефлекторно, чтобы вытащить нож, но боль стала невыносимой, холод проворно распространялся по телу, и я упала на колени, а Виталя опустился следом.

– Моя или ничья, девочка. Что же ты наделала? – шептал он, губами касаясь моего виска.

Говорят, перед смертью вся жизнь пролетает у человека перед глазами. А у меня мелькали кадры из будущего, которое не наступит. Я завалилась набок, когда Виталик вытащил лезвие, закрыла глаза и представила нас с Даней на берегу Черного моря: морская пена шипит, ноги по щиколотку в песке, солнце светит лишь нам двоим. Мы ныряем прямо в волну и оказываемся в Петербурге! Фотографируемся на фоне Кафедрального собора, едим шаверму, культурно просвещаемся. Вот мы снова в Москве: я получила диплом, а Даня в полицейской форме