Не переходи дорогу волку: когда в твоем доме живет чудовище - Лиза Николидакис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
«Определенные вещества вредны для нервной ткани, – отмечает «Британника для подростков». – Среди них никотин, алкоголь и некоторые виды наркотиков». Я знала только один способ унять свое чувство вины, и да, вы угадали: это был алкоголь. Реки пива и другого бухла, семь дней в неделю. Даже в те дни, когда у меня было такое похмелье, что от одной мысли о выпивке я вся зеленела. Даже в те дни, когда я болела бронхитом или гриппом. Триста шестьдесят пять дней в году. Я не беспокоилась о своем теле; годы диссоциации отключили меня от этих переживаний. Меня беспокоил мозг, который не давал мне спать, тот орган, который я по глупости считала отдельным от остальной части меня.
«Лучшие часы для сна – это ночь, когда тихо и темно… Молодые люди должны по возможности спать отдельно. Это предотвращает нарушение их покоя кем-то еще, кто живет в той же комнате». «Британника для подростков» предполагает, что люди находятся в безопасности у себя в спальне. Моя привычка бодрствовать только усугубилась после смерти отца. Я не могла спать. Я не спала нормально годами, но теперь, если не напивалась до потери сознания, то я могла не спать всю ночь, зрачки мои были расширены, мысли в мозгу все крутились, крутились и крутились.
Обычно, когда ты бармен, деньги не пахнут, но любые другие чаевые воняют. Однажды кто-то оставил мне три банки кошачьего корма за мои услуги, хотя у меня была собака. Другие оставляли купоны для магазинов, куда я не ходила, совали центы, опутанные ворсинками из ткани кармана, и – что хуже всего – фальшивые двадцатки, которые вызывали много мыслей о щедрости дарителя, когда я это обнаруживала.
Но однажды кто-то оставил мне брошюрку под названием «101 способ победить бессонницу». Интересно, она просто оказалась под рукой у посетителя или же он увидел круги под слоями консилера вокруг моих глаз, а то и увидел, как я без остановки зеваю, смешивая «Джека» с колой, не в силах перевести дух.
В первой десятке советов из этой брошюры я нашла повторение совета из той самой моей энциклопедии: «Некоторые люди, у которых обычно есть трудности с засыпанием, могут испытывать меньше трудностей, если перед сном выпьют стакан теплого молока». У меня была непереносимость лактозы. Брызги лаванды на подушку ничего не дали, а совет «выкиньте все заботы из головы перед сном» просто вызывал смех.
Однако один совет все-таки сработал: составить в голове список штатов в алфавитном порядке. Если я ошибалась – например, пропускала Висконсин, то возвращалась к началу и начинала с Айдахо. Это помогало, потому что не позволяло мне начинать реветь от чувства вины. В конце концов я быстро навострилась – могла быстро прокрутить в голове все пятьдесят штатов, – поэтому стала придумывать свои собственные списки для упорядочивания по алфавиту: названия фильмов из одного слова («Амели», «Блейд», «Ворон»), из двух слов («Американский психопат», «Большой куш», «Вспомнить всё»), способы умереть (автомобильная авария, броситься под поезд, выброситься из окна).
Бо́льшую часть своей жизни в юности я умудрялась как-то существовать после трех-пяти часов сна за ночь, и вот я снова вернулась к этому режиму, постоянно испытывая недосып. Когда мне удавалось заснуть, я просыпалась в поту, в слезах, иногда со смехом, как будто после удара, сердце мое при этом замирало. Я стала коротко стричь ногти. Если они были длинными, то ночью я царапала кожу и утром обнаруживала кровавые линии на груди, на ногах, на руках, на лице. Мой отец появлялся почти в каждом моем сне, и ужас, нарушавший мой скудный сон, не покидал меня целыми днями. Я почти не ела и не могла дышать – не хватало воздуха. Моя грудная клетка едва-едва поднималась и опускалась как ночью, так и днем. Я никогда не дышала животом – просто не знала, что так можно. Только когда мне было уже сорок, врач обратил внимание на то, что я дышу шиворот-навыворот, по сути, у меня постоянно происходит гипервентиляция легких.
Приступы паники, которые не покидали меня с пятнадцати лет, усилились, и меня могло выбить из колеи что угодно: дорога на работу, проезд по мосту, езда за рулем, ходьба по магазинам, прогулка, поход в спортзал, сидение в классе, душная комната, отсутствие выхода из помещения. Окружающие, казалось, легко справлялись со всеми этими задачами, но независимо от того, чем занималась я, адреналин бурлил в моей крови и заставлял мое тело нагреваться, дыхание – учащаться, сердце – колотиться. Я воспринимала это как наказание за то, что я – это я, молодая женщина, сломленная до неузнаваемости, единственным спасением для которой стала бутылка с бухлом. С первой рюмкой наступало легкое успокоение, легкий ветер обдувал мозг. К концу второй я переставала бесконечно вертеть мысли в голове, мое беспокойство превращалось в бормотание. После пятой, седьмой, десятой – какое беспокойство, о чем вы? А теперь все прочь с дороги, чтобы я могла поспать.
* * *
Хотя Мэтт и работал на двух работах, он был вечно на мели и к моменту смерти моего отца был должен мне несколько тысяч долларов. Мы, конечно, ссорились, но деньги были темой для ссор.
Обычная перебранка
Семнадцатисекундная пьеса
Место действия: кухня, пригород Нью-Джерси
Лиза, двадцать семь лет, стоит у кухонной столешницы, сложив руки на уровне груди.
Мэтт, тридцать два года, шагает, широко раскрыв глаза, изображает притворную недоверчивость.
Лиза:
Перестань ходить за мной и делать вид, что это случайность. Я не тупая.
Мэтт:
(отводит взгляд)
Я не хожу за тобой.
Лиза:
Да какого хера! Не просто же так ты появился в Атлантик-Сити в три часа ночи! Ты прямо как он. Вечно следишь за мной.
Мэтт:
ПРЕКРАТИ СРАВНИВАТЬ МЕНЯ СО СВОИМ МЕРТВЫМ ОТЦОМ!!! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Занавес
Мэтт много чего устраивал за эти годы. Он бесконечно преследовал меня.
