Личные (гражданские) права и свободы человека и их охрана уголовно-правовыми средствами - Татьяна Нуркаева

Объективная сторона данного состава преступления может выполняться как путем действия, так и бездействия, которое выражается в отказе должностного лица предоставить собранные в установленном порядке документы и материалы, непосредственно затрагивающие права и свободы гражданина. Отказ должен быть неправомерным, т. е. не соответствовать закону или иному нормативному акту. Что же касается действия, то оно может выражаться либо в предоставлении неполной, либо заведомо ложной информации. Однако за аналогичное деяние (действие или бездействие) Кодексом РФ об административных правонарушениях 2001 г. предусмотрена также административная ответственность (ст. 5.39)[495]. В связи с этим практически важным является вопрос о разграничении уголовной и административной ответственности за подобные деяния. Юридический анализ ст. 140 УК РФ и 5.39 КоАП РФ позволяет сделать вывод, что сегодня это различие проводится в зависимости от наступления или ненаступления последствий в виде причинения вреда правам и законным интересам граждан. Если в результате совершения указанных действий (бездействия) причиняется вред правам и законным интересам граждан, то налицо все признаки уголовно наказуемого деяния, предусмотренного ст. 140 УК РФ. Если же эти последствия не наступают, то виновный может быть привлечен к административной ответственности по ст. 5.39 КоАП РФ. Однако такое разграничение представляется нам достаточно условным, ибо трудно представить себе ситуацию, когда указанные деяния вообще не ущемляли бы прав и законных интересов граждан, не сопровождались бы причинением им хотя бы морального вреда. Другое дело, что характер причиненного потерпевшему вреда может быть разный. Поэтому об уголовной ответственности, на наш взгляд, речь может идти лишь в случае причинения потерпевшему существенного вреда[496]. Соответствующее изменение следует внести в редакцию ст. 140 УК, заменив слова «если эти деяния причинили вред правам и законным интересам граждан» словами «если эти деяния причинили существенный вред его правам и законным интересам». Соответственно, статья 140 УК в новой редакции будет выглядеть следующим образом:

«Статья 140. Отказ в предоставлении человеку информации

Неправомерный отказ должностного лица в предоставлении собранных в установленном порядке документов и материалов, непосредственно затрагивающих права и свободы человека, либо предоставление человеку неполной или заведомо ложной информации, если эти деяния причинили существенный вред его правам и законным интересам, – наказываются…».

Не приветствуя в принципе «увлечение» законодателя оценочными понятиями при конструировании уголовно-правовой нормы[497], в то же время считаем, что в данном случае без оценочного понятия не обойтись, поскольку формализовать каким-либо образом все варианты причинения вреда правам и законным интересам граждан не представляется возможным. Не случайно в ряде других составов преступлений, сопряженных с причинением вреда правам и законным интересам граждан, законодатель использует оценочное понятие типа «существенный вред правам и законным интересам граждан…» (ст. 201, 202 УК); «существенное нарушение прав и законных интересов граждан…» (ст. 285, 286, 288, 293 УК).

Кроме того, как отмечалось выше, ст. 140 УК сегодня практически не работает. Думаем, это не случайно. Дело в том, что применение данной нормы невозможно без ответа на ряд вопросов, в частности: в каких пределах человек имеет право на информацию, каков порядок поиска и получения этой информации, какова ответственность должностных лиц и организаций, нарушающих данное право и т. п. Пока на эти и другие вопросы не будут даны ответы на законодательном уровне, данная уголовно-правовая норма будет пробуксовывать. Поэтому следует поддержать предложение Комиссии по правам человека при Президенте Российской Федерации о необходимости безотлагательно принять федеральный закон о праве на информацию, где бы давались разъяснения по всем этим вопросам[498].

Гарантией обеспечения конституционного права на свободу массовой информации (ч. 5 ст. 29 Конституции РФ) является установление уголовной ответственности за воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов (ст. 144 УК). Закон Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. (с последующими изменениями) «О средствах массовой информации»[499] в ст. 58 дает достаточно широкий перечень способов воспрепятствования законной профессиональной деятельности журналистов. Однако не все они наказуемы в уголовно-правовом порядке. Об уголовной ответственности речь идет лишь в случаях, когда воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов осуществляется путем принуждения их к отказу от распространения информации. Однако УК РФ умалчивает о том, что в данном случае следует понимать под принуждением. А между тем это имеет важное практическое значение, поскольку от этого зависит правильная квалификация содеянного. Пробел в законе соответственно порождает и разные решения этого вопроса не только в судебной практике, но и в теории уголовного права. Ряд авторов сводят принуждение лишь к психическому воздействию на волю журналиста с целью воспрепятствовать его законной профессиональной деятельности. Причем к возможным способам такого воздействия они относят, например, шантаж, т. е. угрозу огласить о журналисте или его близких порочащих сведений; обещания продвинуть его по службе либо, напротив, понизить в должности и т. д.[500] Ту же позицию по сути дела занял и Модельный уголовный кодекс для стран СНГ. Основной состав преступления, предусмотренного ст. 166 Модельного УК «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста», сформулирован как «воспрепятствование в какой бы то ни было форме законной профессиональной деятельности журналиста, а равно принуждение его к распространению либо отказу от распространения информации, соединенное с угрозой насилием, уничтожением или повреждением имущества, распространением клеветнических измышлений или оглашением иных сведений, которые потерпевший желает сохранить в тайне, а равно путем угрозы ущемлением прав и законных интересов журналиста»[501]. Квалифицирующими признаками данного состава преступления по Модельному УК для стран СНГ выступают: а) насилие; б) уничтожение или повреждение имущества (ч. 2 ст. 166 Модельного УК).

Таким образом, Модельный УК для стран СНГ разграничивает понятия «принуждение» и «насилие», толкуя первое («принуждение») лишь как психическое насилие, второе «насилие» – в смысле физического насилия над журналистом. Вряд ли с этим можно согласиться. Такое толкование терминов «насилие» и «принуждение» представляется слишком узким, а кроме того, не соответствующим их истинному значению. Согласно Толковому словарю В. Даля термин «принуждение» означает приневолить, силовать, заставлять[502]. В свою очередь термин «насилие» (от слова насилить) означает силовать, принуждать, нудить к чему силой, неволить[503]. Следовательно, насилие и принуждение – понятия, довольно сходные по значению. Причем принуждение, исходя из его смыслового значения, нельзя сводить только к психическому воздействию на человека. Это более широкое понятие, охватывающее собой как психическое, так и физическое воздействие на лицо против его воли, ограничивающее свободу выбора поведения, имеющее целью заставить действовать потерпевшего согласно воле принуждающего[504]. Не случайно УК 1996 г. в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, предусматривает физическое или психическое принуждение (ст. 40 УК).

С учетом сказанного следует уточнить редакцию основного состава преступления, предусмотренного ст. 144 УК РФ:

«Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов путем физического или психического принуждения их к распространению либо к отказу от распространения информации, —

наказывается штрафом в размере от пятидесяти до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до четырех месяцев».

Усиление наказания за данное деяние (введение нового вида наказания в виде ареста на срок до четырех месяцев) обусловлено повышением степени его общественной опасности, поскольку физическое принуждение в отношении журналиста может выражаться в ограничении его свободы, побоях, причинении легкого вреда здоровью и т. п. Содеянное в этом случае полностью охватывается ст. 144 УК и дополнительной квалификации по другим статьям УК не требуется[505]. В случае причинения более тяжкого вреда здоровью журналиста (средней тяжести, тяжкого), наступления его смерти требуется дополнительная квалификация по соответствующим статьям преступлений против личности, поскольку санкции этих статей значительно строже, чем санкция ст. 144 УК.