Моя милая ужасная невеста (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

— Вы же не хотели сдаться за компанию? — с подозрением сощурилась я.

Парочка переглянулись и замялась.

— Мы вообще зря побежали, — призналась Эмбер. — Одни стражи погнались за вами, другие занимались Эсвольдом, а на нас с Генри никто не обратил внимания. Зато ваши питомцы обрели дом.

— Ты их где-то выпустила? — уточнила я.

— Не то чтобы выпустила… — Соседка вытянула губы трубочкой и призналась: — Просто споткнулась и выронила шкатулку из сумки. Теперь они живут в переулке между магазинами. Вы счастливы?

— Но, если вы несчастны, мы можем поймать их и посадить в другие бутылки… — заикнулся Генри.

— Солнце, что упало, то пропало, — перебила его Эмбер, видимо, опасавшаяся, что в одно ужасное утро проснется во внезапно ожившей и вставшей на дыбы кровати.

— Они обязательно к кому-нибудь прибьются, — принялся уговаривать нас Генри, хотя нам с Торстеном было вообще наплевать.

— Мы в это искренне верим, — не сдержав иронии, согласился Зак.

Уверена, он тихо радовался, что запросто избавился от купленной нечисти, способной превратить любой дом в театр теней на гастролях. Только злостные пакостники не разыгрывали мелодрамы, сворованные из глубин сознания, а незамысловато отравляли существование хозяев или вселялись в мебель, которая после отселения непременно превращалась в горку дощечек.

Дразнить удачу мы не стали и сразу отправились в портальную башню. Подруга наскоро попрощалась с Генри. Стоя в кабинке между мной и Закари, она мечтательно вздохнула:

— Хорошее приключение.

— Хочешь повторить? — хмыкнул Торстен.

— Но повторять не тянет, — вздохнула она.

— А я не против, — отозвался он и украдкой провел пальцем мне по тыльной стороне кисти, как раз в том месте, где остался бледнеющий след от ключика-печати ночного рынка. По руке побежали мурашки, и я с трудом подавила улыбку.

До Деймрана мы добрались под утро. Зато не пришлось ни подкупать привратника, чтобы пропустил на территорию академии, ни скандалить со старушкой-комендантшей, ни карабкаться в комнату по пресловутой пожарной лестнице (по дороге придумали этот нелепый запасной план). Двери общежития оказались открыты. Холл был безлюден и пуст. В гулкой тишине эхом разносились каждый шаг, шорох и возглас.

— Увидимся, Зак, — попрощалась я, не в силах отвести взгляда от его губ.

— Спокойной ночи, Марта, — пожелал он.

И на двое суток исчез с горизонта, а мне не пришло в голову ни одной вменяемой причины, чтобы написать ему первой. Да и странная мысль, что я действительно пытаюсь найти повод и отправить сообщение Закари Торстену, вызывала искреннее возмущение.

В первый учебный день я появилась на лекции по темным искусствам с висящим на шее драконьим амулетом и хотела рассказать Торстену, что декан Мэдлей оценил. На самом деле придирчивый ведьмак вообще не обратил внимание на мои благородные усилия быть паинькой, но с огоньком отчитал за опоздание.

Во вторник причина нашлась. Перед занятиями внезапно написала Люция Торстен. Услышать в почтовике ее голос оказалось таким потрясением, что я едва не выронила шар. Она попросила передать любимому, но неблагодарному сыну немедленно с ней связаться. Или сидеть до конца дней своих в той дыре, куда он спрятался от переживающей матери.

«Спасибо, Марта, — резко сменив тон, ласково поблагодарила она. — Надеюсь, у тебя все хорошо».

Повезло, что Эмбер отправилась в купальню и не видела моей довольной улыбки черной ведьмы, сотворившей удачное проклятье, иначе закидала бы неловкими вопросами. Знаете, я как раз стояла напротив зеркала, когда слушала послание Люции, видела свое отражение, и эта странная улыбка даже у меня вызвала вопросики. Отвечать на них не возникало ровным счетом никакого желания. В отличие от Закари, я-то не испытывала потребности быть честной с собой и миром.

«Зак, ты где? Люция тебя потеряла и скоро приедет в Деймран разыскивать», — с полным правом отправила ему голосовое послание.

Ответа не последовало. Никакого. Торстен меня проигнорировал. В общем, взбесил неимоверно!

— Что случилось? — охнула Эмбер, вернувшись из купальни и обнаружив, что я безжалостно дергаю спутанные лохмы расческой.

— Торстен куда-то провалился.

— А волосы в чем виноваты? — не поняла она.

— Бесят!

После занятия по демонологии я приперла к стенке Бранча со Стоуном. Вернее, приперла-то первого, а второй прижался за компанию — парочка внезапно превратилась в рыбок-неразлучников. В какой комнате единолично проживает Торстен, они сдали тут же, даже не пришлось устраивать допрос с пристрастием.

В итоге я просто постучалась в запертую дверь. Не лбом, а кулаком. Громко и требовательно. Лбом тоже захотелось постучаться, когда я поймала себя на мысли, что начинаю за Закари беспокоиться. Совсем чуть-чуть, самую малость… Хоть комнату вскрывай и проверяй!

Я как раз делала вторую попытку взять дверь штурмом, когда в сумке басовито загудел и вздрогнул почтовик.

— Шепотом, — приказала шару, хотя в пустом общежитском коридоре, кроме меня, не было ни души.

Голос Закари звучал простуженно и глухо:

«Варлок, светлый паршивец с ночного рынка меня чем-то заклял. Надо пару дней отлежаться. Не говори матери, я сам ей напишу».

«Ты помираешь в апартаментах?» — спросила я, уже стремительной походкой направляясь к лестнице.

«Эй, Марта, не вздумай приезжать! Не хватало еще, чтобы на тебя перекинулось», — велел он.

Топографическим кретинизмом я никогда не страдала и, переместившись из академии в столицу, быстро нашла нужный дом, хотя побывала в логове Торстена всего один раз. Закари открыл не сразу. Он стоял в знакомых домашних штанах и в тонкой нижней сорочке с открытым воротом. Босой, растрепанный и бледный, как умертвие. Лицо украшали характерные волдыри.

— Зря, — устало прокомментировал он мое появление вместо приветствий.

— Знаю, — легко согласилась с ним. — Считай мое появление главной привилегией лучших врагов.

Бесцеремонно подвинув Торстена в дверях, я вошла, с деловитым видом сжала его подбородок и заставила повернуть голову к свету. Зак мало что выглядел паршиво, еще горел.

— Какие прогнозы, госпожа светлая чародейка? — слабенько пошутил он, позволяя разглядывать свою зеленоватую физиономию.

— У меня две новости, — отпустив его, заявила я.

— Начинай с хорошей.

— Обе хорошие, — уверила я.

— Жить буду?

— Так же хорошо, как и раньше, но не в ближайшие дни, — заключила я. — Заклятье ни при чем. Похоже, в детстве ты не болел ветрянкой.

— Чем? — поморщился он и глухо кашлянул в кулак.

— Ветряной оспой. Думаю, на день поминовения подхватил от моего племянника. Помнишь малыша Ро? Он ходил в бриллиантовой зелени. Мне кажется, странный детский недуг — привет от предков Варлоков.

— Если болезнь детская, почему меня ломает, как от светлого заклятья твоих предков?

— У тебя лихорадка, — пояснила я. — Обычно взрослые плохо переносят ветрянку.

— А реально хорошая новость есть? — проворчал он.

— Дети болеют долго, но у них нет магии. В тебе дар уже успел пробудиться, милый, поэтому дня через три отпустит. Выйдешь в мир краше прежнего.

— Кхм, — задумчиво протянул Торстен и попытался потереть подбородок.

— Не чеши! — Я хлопнула его руке. — Иначе следы останутся. И выйдешь не краше, а как получится!

— Откуда ты столько знаешь об этом гадости?

— Ты не один счастливчик, — призналась я. — В замке нашлась еще парочка таких же удачливых парней. Ложись в постель и дай мне ключи.

— Зачем? — недоверчиво уточнил он, глядя на мою протянутую ладонь.

— Дубликаты сделаю и буду заваливаться к тебе в неподходящее время! — пообещала я. — Заодно в аптекарскую лавку схожу. Ты же не пытался лечиться средством от похмелья?

— Оно помогает от жара? — заинтересовался он.

— Нет, но средство просроченное, так что галлюцинации будут дивными.

— Я не настолько отчаялся, — невесело пошутил он и попытался почесать шею, но тут же получил очередной звонкий шлепок по пальцам. — Святые демоны! Марта, почему у тебя такая тяжелая рука? И почему так чешется?