Третья мировая над Сахалином, или кто сбил корейский лайнер? - Юрий Мухин

Тем не менее мало оснований сомневаться в заявлениях Советов, что они идентифицировали самолет, направляю­щийся к Камчатке и упомянутый Огарковым как RC-135. Например, этот самолет летел на высоте 8000 метров (26 000 футов), на той высоте, которой придерживался RC-135 во время обычных миссий, а не на высоте 31 000 футов, на которой находился KAL 007, или на высоте 33 000 фу­тов, на которую ему было разрешено подняться сразу после прохождения контрольной точки NEEVA. Более того, при­ближающийся самолет летел со скоростью RC-135, а не со скоростью «Боинга-747».

Хотя другой из двух упомянутых Огарковым самолетов, встретившихся к юго-востоку от острова Карагинский, без сомнения, как сказали и маршал Огарков, и американцы, «взял курс назад к Аляске», не следует думать, что Сове­ты в последующем видели только одиночный самолет, иду­щий в западном направлении в сторону Камчатки. В отчете ИКАО 1993 года на страницах 48 и 50 напечатаны две совет­ские карты, каждая из которых показывает радарный след самолета, приближающегося к Камчатке с востока. Один из этих самолетов обозначен как «КЕ 007», а другой, как во­влеченный в операцию корейский авиалайнер, принимая во внимание тональность отчета — то есть историю об одном сбитом самолете-нарушителе.

Карты нарисованы в разных масштабах. Когда вы при­водите их к одному и тому же масштабу, становится очевид­ным, что два радарных следа самолетов, приближающихся к Камчатке, отличаются друг от друга и не могут относить­ся к одному и тому же самолету. Тем не менее это тоже не соответствует истине. Как станет ясно в главе 15, когда вы анализируете карты внимательно, то увидите, что они со­держат информацию о трех или четырех различных само­летах, приближающихся к Камчатке или уже пролетающих над ней. Из них два летят со скоростью, которую KAL 007 не смог бы достичь, один примерно со скоростью звука и дру­гой со скоростью намного выше скорости звука. На одной из карт оба маршрута помечены номером слежения 6065, что, как ясно из других свидетельств, означает: «военный, возможно вражеский».

Есть причины заключить, что ни один из этих маршру­тов, полученных по данным радаров, не относится к KAL 007. Он мог находиться на северном курсе, мог приближаться к Камчатке и мог пролететь над ней. Но у нас нет ника­ких доказательств того, что он это сделал. В обоих случа­ях, в отлете KAL 007 из Анкориджа и его полете через Бе­рингово море, мы видели несколько вещей, которые требу­ют объяснения. Почему его экипаж был отправлен в полет

из Анкориджа, несмотря на наличие другого экипажа? По­чему KAL 007 не послал свой собственный отчет о прохож­дении NABIE, когда он находился в радиусе действия антен­ны VHF на острове Св. Павла? Почему на траверзе NABIE его пилот говорил на корейском языке с самолетом, кото­рый находился севернее и который был, скорее всего, воен­ным? Почему он не послал свой собственный отчет о прохо­ждении NEEVA? Одна из гипотез, которую отчет ИКАО не смог проанализировать, заключается в том, что отклонение KAL 007 от предписанного курса было преднамеренным с самого начала.

Глава 15. КАМЧАТКА

Если KAL 007 проник в воздушное пространство Кам­чатки в 16.30 GMT, трудно поверить, что он мог бы сделать это в одиночку, без всякого эскорта, не будучи обнаружен­ным, перехваченным и сбитым. Если бы ему удалось это проделать, это означало бы, что на протяжении 38 минут он летел над советской территорией стратегического зна­чения, хорошо защищенной радарами и ракетами ПВО, и не был при этом перехвачен. Это не слишком похоже на правду. Во время своего полета над полуостровом KAL 007 должен был бы пройти не только рядом с военно-воздуш­ной базой в Петропавловске, но также над важной базой атомных подводных лодок и рядом сверхсекретных ракет­ных баз. Но по сравнению с самолетами и крылатыми ра­кетами, для противодействия которых была сконструиро­вана советская система ПВО, «Боинг-747» был чрезвычайно большой и относительно медленной целью. На самом деле он, вероятно, представлял собой самую большую радарную цель в небе. «Боинг-747» буквально выплескивается на эк­ран. Резонно удивиться, почему и как такая заметная ра­дарная цель могла двигаться не потревоженной в течение 38 минут, пересекая один из наиболее защищенных регио­нов Советского Союза. В дополнение ко всему советские ис­требители, способные достичь крейсерской высоты «Боин­га» менее чем за минуту, были подняты в воздух с авиаба­зы неподалеку от Петропавловска за восемь минут до того, как нарушитель пролетел близко к ней, но оказались не спо­собными его обнаружить.

Комментируя неудачную попытку русских перехватить нарушителя, Соединенные Штаты заявили, что это было ре­зультатом «плохого радара, плохих самолетов и плохих со­ветских пилотов» — и добавили к этому списку через не­сколько лет прошедший накануне шторм, который, как считалось, вывел из строя значительную часть советской ра­дарной системы. Результатом, как заявили США, стало то, что советские перехватчики не смогли подойти к корейско­му реактивному лайнеру ближе, чем на 20 морских миль. Тем не менее США никогда не утверждали, что следили за корейским авиалайнером в то время, когда он находился над Камчаткой. Они «наблюдали, как русские вели самолет», то есть, иначе говоря, фиксировали работу советского рада­ра. Но если русские знали, что их истребители находились в 20 морских милях от своей жертвы, приблизительно в од­ной минуте полетного времени, вполне в пределах не только радиуса действия радара, но и различимого визуально, они не могли бы потерпеть неудачу в перехвате самолета.

Более того, навигационные и габаритные огни на само­лете можно было видеть на расстоянии от 50 до 80 миль в середине ночи при безоблачном небе, в условиях, кото­рые наблюдались в то время над Камчаткой. Если совет­ские истребители находились только в двадцати милях от корейского лайнера, они, несомненно, могли бы заметить самолет. Даже с земли самолет был бы отлично виден не­вооруженным глазом, если предположить, конечно, что его навигационные огни были включены. Тот факт, что ни пи­лоты истребителей, ни наблюдатели с земли не видели их, может означать только то, что самолет, был ли это KAL 007 или какой-то другой самолет, летел с выключенными огня­ми. И это, в свою очередь, указывает на то, что он не был невиновным. Если бы это был авиалайнер, он должен был включить все свои позиционные огни, и в особенности про­блесковый маяк.

Если KAL 007 или его имитатор успешно пролетели над Камчаткой, только присутствие поблизости самолета — по­становщика помех EF-111 ЕСМ (самолета радиоэлектрон­ной борьбы, того же самого типа, которые были использо­ваны во время рейда на Триполи и для обмана иракских радаров во время войны в Персидском заливе) могло объ­яснить тот факт, что он не был перехвачен над полуостро­вом. Эти антирадарные самолеты перехватывают сигналы, излучаемые вражеским радаром, изменяют их и посылают назад таким образом, чтобы показать фальшивое эхо там, где нет никаких самолетов, в то время как настоящий само­лет защищен от обнаружения.

Города, поселки и аэропорты Камчатки были хорошо освещены и ясно видимы сверху. Это зрелище должно было бы встревожить пилотов KAL 007 и показало бы им, что они летят над землей, в то время когда они должны были находиться над водой. Над Камчаткой существует зона тур­булентности, которая тоже должна была подсказать экипа­жу KAL 007, что самолет находится не над водой. Мы не знаем, пролетал ли KAL 007 над Камчаткой или нет. Если пролетал, то трудно поверить, что его экипаж не понял, как опасно отклонился от своего курса. Еще труднее поверить, что он не был бы сбит, если бы не одновременное присутст­вие военного антирадарного самолета. Мы сомневаемся, что KAL 007 вообще пролетал над Камчаткой. Если его там не было, то на его месте, возможно, был самолет-имитатор.

Во время пресс-конференции 9 сентября 1983 года мар­шал Огарков заявил, что после полета крылом к крылу с другим самолетом нарушитель проник в воздушное про­странство Камчатки в 16.30 GMT на высоте 8000 метров (26 000 футов). Русские перехватчики были подняты в воз­дух по тревоге в 16.37 и безуспешно пытались его посадить. Самолет-нарушитель покинул Камчатку в 17.08 GMT, сле­дуя на высоте 9000 метров (29 000 футов).

Советский контр-адмирал позднее дал совсем дру­гую информацию о пролете над Камчаткой. Если тщатель­но проанализировать факты, то его отчет и другие совет­ские материалы о событиях подразумевают, что той ночью в этом стратегически важном регионе было отмечено об­ширное американское присутствие:

«Часто поблизости от Командорских островов нахо­дились две или три авианосные группы, которые посылали свои самолеты в направлении нашего воздушного простран­ства. Это была постоянная война нервов. Той ночью, 31 ав­густа, я находился на своем посту и наблюдал за происхо­дящим. Самолет выполнял свое задание у нашего побережья. Другой самолет приблизился к нему. Все предполагали, что это был воздушный танкер, сближающийся с самолетом разведчиком.