Третья мировая над Сахалином, или кто сбил корейский лайнер? - Юрий Мухин

Более чем в 600 милях от этого места американские во­енные диспетчеры, которые, скорее всего, в данном случае не были посвящены в секрет, следили за воздушным дви­жением над Беринговым морем и северной частью Тихого океана. Доказательства этого были обнаружены Лоуренсом Портером, который упомянул их в своем отчете «Акусти­ческий анализ радиообмена воздушного движения, касаю­щегося KAL 007». В 14.34.01 GMT, через шестнадцать секунд перед первыми передачами на корейском, в диспетчерской Анкориджа можно было услышать неизвестный голос. Он был ненамеренно записан микрофоном диспетчера ДеГармо и остался на пленке, фиксирующей радиопереговоры. Пор­тер полагает, что он раздался из динамика.

(Военный диспетчер с авиабазы ВВС США Элмендорф):

Первый голос: ОК, парни, у вас там кто-то воткнулся в русское ПВО!

Второй голос: Вы что, шутите? Нужно было его преду­предить.

(Диспетчер Де Гармо): Надо было ему сказать, а не ждать.

Роберт Аллардайс, который обсуждает инцидент в сво­ей еще неопубликованной работе [книга Р. Аллардайса вы­шла в 1995 году в 2 томах. — Е.К.], полагает, что первый го­лос принадлежит военному диспетчеру, который связался с гражданским диспетчером в Анкоридже, следуя стандарт­ной процедуре согласования полетного плана, установлен­ной Министерством обороны США. Ларри Портер, который лично знал диспетчера Де Гармо, говорит, что второй голос принадлежал именно ему.

Де Гармо полагал, что KAL 007 направлялся в совет­ское воздушное пространство без разрешения и находил­ся поэтому в смертельной опасности, но ничего не сделал? Если это так, приказал ли ему кто-то держаться подаль­ше от вещей, смысла которых он не понимает? Кого имел в виду военный авиадиспетчер с базы Элмендорф? Был ли то KAL 007 или военный самолет, на котором кто-то из эки­пажа говорил по-корейски? Если самолет, на котором кто-то знал корейский язык, вылетел из Анкориджа, где нахо­дится авиабаза Элмендорф, то почему об этом не знал воен­ный диспетчер? Почему он мог предположить что это был гражданский самолет и, таким образом, ответственность за него лежала на Анкориджском центре управления граждан­ским воздушным движением? Сам Де Гармо должен был ви­деть его на радаре (гражданском или военном, к которому он имей ограниченный доступ) во время последней части его пути. О чем он думал, когда без всяких вопросов при­нял доклад о проходе KAL 007 контрольной точки NABIE, переданный через KAL015, что должно было бы показать­ся ему странным? Как читатель увидит, по мере того как мы будем продвигаться дальше, на некоторые вопросы в слу­чае KAL 007 можно ответить только тогда, когда станут яс­нее более крупные по масштабам события.

Аллардайс не имел доступа к анализам лаборатории Иватсу и не понял, что KAL 007 находился в радиусе прие­ма VHF антенны на острове Св. Павла. Он пришел к выво­ду, что KAL 007 находился слишком далеко от Св. Павла, чтобы его могли услышать, и попросил KAL 015 ретрансли­ровать для него сообщение. Прокладывая возможный путь для KAL 007, он провел границу зоны неопределенности, в которой мог бы быть обнаружен самолет, в 205—220 мор­ских миль к северу от курса. Это помещало его в преде­лах 206 морских миль от Св. Павла. По оценке Аллардайса, максимальный радиус антенн VHF Св. Павла составляет 205 морских миль, и он посчитал этот факт доказательством того, что KAL 007 был вне пределов радиус действия VHF.

Пытаясь понять поведение KAL 007, важно знать, нахо­дился ли самолет в радиусе действия VHF или нет. Спектро­графический анализ доктора Цубои доказывает, что самолет находился в радиусе действия VHF. Вычисления Аллардайса, скорее всего, показывают, что это не так. Я проверил вычис­ления Аллардайса и нашел ошибку в его вычислениях ра­диуса VHF. Для вычисления расстояния до визуального го­ризонта используется формула D=2,1Vh , где D (расстояние в морских милях) равно квадратному корню из высоты h, по­ложения наблюдателя (или антенны) в метрах, умноженно­му на коэффициент 2,1. Для самолета на высоте 31 000 фу­тов горизонт будет находиться в 204 морских милях. Антен­на на острове Св. Павла имеет высоту 657 футов. Применяя ту же самую формулу, мы получаем расстояние в 30 мор­ских миль для горизонта антенны. Две величины добавле­ны для того, чтобы определить максимальное расстояние на котором самолет, летящий на высоте 31 000 метров, мог бы видеть вершину антенны высотой 657 футов и получить ее сигнал, Это дает нам 204+30=234 морские мили.

Аллардайс просто добавил 657 футов к высоте 31 000 футов и вычислил положение линии горизонта, основы­ваясь на высоте 31 657 футов. Оказалось, что это расстоя­ние составляет 205,6 морской мили. Поскольку на основа­нии этого он вычислил, возможно точно, что KAL 007 про­шел на расстоянии 206 морских миль от острова Св. Павла, то он был убежден, что самолет был вне пределов радиуса действия антенны, хотя и совсем немного. Когда я прове­рил радиус VHF по вычислениям Аллардайса и понял, что они были неверными, я попросил Джона Кеппела сообщить ему о моих находках. Аллардайс любезно признал, что сде­лал ошибку и что радиус на самом деле составлял 234 мор­ских мили. Отчет ИКАО, опубликованный 1 июня 1993 года, на стр. 45 в параграфе 2.7.3. показывает, что в контрольной точке NABIE KAL 007 находился приблизительно в 60 мор­ских милях к северу от своего маршрута. Поскольку в точ­ке NABIE маршрут проходит в 140 морских милях от ан­тенны на Св. Павле, из этого, согласно ИКАО, вытекает, что KAL 007 находился примерно в 200 морских милях от ан­тенны Св. Павла. Можно сделать, следовательно, вывод, что KAL 007 находился в радиусе действия VHF.

Почему тогда KAL 015 передал отчет о местоположении KAL 007 над NABIE, а не попросил KAL 007 передать отчет самому? Это заставило подумать тех, кто позднее исследо­вал анкориджскую пленку, что KAL 007 находился вне ра­диуса действия антенны по маршруту и, таким образом, го­раздо дальше, чем это было на самом деле. Тем не менее точ­но так же можно было бы сказать, что с его положения на траверзе NABIE на протяжении всего маршрута и до того места, где он был уничтожен у западного побережья Хон­сю, у нас нет никаких убедительных свидетельств того, ка­ким курсом KAL 007 следовал на самом деле.

У нас есть американская карта, на которой предположи­тельно показаны перехваченные данные слежения советско­го радара по курсу корейского авиалайнера, и два набора курсовых данных, которые, как нам было сказано, записаны цифровым бортовым самописцем KAL 007, — и все три на­бора данных отличаются друг от друга. Для отчета 1993 года русские также предоставили ИКАО данные, которые вклю­чали два различных радарных следа, идущих по направле­нию к Камчатке, и оба были представлены ИКАО как мар­шруты корейского лайнера. Все эти данные, американские и русские, несмотря на то, что они противоречат друг дру­гу, могут принести пользу. Они почти наверняка представ­ляют собой курсы, по которым летели в то время один или несколько интересующих нас самолетов. Данные могут ана­лизироваться вместе с другими свидетельствами и способ­ны сказать нам нечто ценное. Тем не менее, в этом случае вопрос заключается в том, какой из них принадлежал ко­рейскому лайнеру, если вообще какой-нибудь из этих сле­дов принадлежал KAL 007?

Сопоставляя имеющиеся свидетельства, мы когда-нибудь получим ответ, который разрешит вопрос о кур­се KAL 007 через Берингово море и северную часть Тихо­го океана. Существуют две альтернативы. Одна из них за­ключается в том, что со своей позиции на траверзе NABIE авиалайнер летел северным курсом и появился к северу от Шемия и к юго-востоку от острова Карагинский, где, как маршал Огарков (немного неопределенно) сказал, он был зафиксирован советским радаром и после встречи с RC-135 пролетел над Камчаткой, Охотским морем и Сахалином и затем, чего Огарков не сказал, повернул к югу и полетел к побережью Японии. Другая альтернатива заключается в том, что KAL 007 держался южного курса через Берингово море и южную часть Тихого океана, прошел к югу от Камчатки, пересек гряду Курильских островов и Охотское море, про­шел над проливом Лаперуза между Сахалином и Хоккайдо и затем повернул к югу. В этом случае он не пролетал бы над советской территорией.

В главе 17 я рассмотрю свидетельства, позволяющие считать; что KAL 007 летел по южному маршруту. В этой главе мы уже видели факты, которые делают это предполо­жение правдоподобным. На траверзе NABIE KAL 007 создал впечатление, что он был вне радиуса действия радара VHF, хотя на самом деле это было не так. В то же самое время, как кажется, он говорил на корейском с военным самоле­том к северу, который находился вне радиуса VHF на ост­рове Св. Павла. Таким образом, KAL 007 не мог следовать северным курсом, в то время как военный самолет, на ко­тором говорили на корейском, по всей видимости, на этом курсе находился.

Мы также видели, что доклад о пролете NABIE KAL 007 передал KAL 015, и мы увидим позднее, что это произош­ло вновь в контрольной точке NEEVA. Хотя оба отчета ут­верждали, что KAL 007 находился на курсе, тот факт что KAL 007 сам не передавал этой информации, подразумева­ет, впрочем ошибочно, как мы еще увидим, что он находил­ся слишком далеко к северу.