Жизнь после смерти - Митрополит Иерофей Влахос

Взгляды преподобного Симеона Нового Богослова не поощряют, конечно, никаких хилиастических воззрений, потому что последние говорят о земном состоянии. Преподобный Симеон говорит не о вещественном и чувственном месте, не о вещественной и чувственной твари, а о духовной.

Преподобный Симеон утверждает, что когда мы говорим об обновлении твари, то под этим понимаем не то, что она возвратится в то состояние, в котором находилась в первом рае, до падения Адама. Тогда Адам был чувственным и изменчивым, нуждался в пище. Но после воскресения тел Адам будет духовным, потому что, как говорит апостол Павел, сеется тело душевное, восстает тело духовное (1 Кор. 15, 44). Как Адам будет духовным и не будет нуждаться в питании, так и вся тварь по действию Божию претворится «в невещественное и духовное превыше всякого чувства в пакибытии… жилище». Итак, вещественной и чувственной твари, какой она была сотворена Богом, чтобы удовлетворять нужды Адама, не будет. Тварь будет духовной и невещественной, дабы люди, имея бестелесные тела, став «превыше чувства в чувстве» и будучи «неописанные в неописанных», имели бы «достойное… их славы жилище»[324].

Очевидно, здесь говорится о духовном жилище, об особом месте, где будут жить духовные люди. Преподобный Симеон несколько раз говорит о жилище или обиталище, потому что все творение станет раем, изменится и обновится вместе с человеком[325].

Преподобный Симеон для большей ясности приводит некоторые примеры. Логика человека, поскольку эти вещи превосходят всякий ум, не может постигнуть то, как все станет духовным и божественным, соединится с мысленным и станет «иным раем мысленным и Иерусалимом небесным». Доселе никто не пребывал в столь прекрасном месте. Приводя различные примеры, он говорит, что солнце, луна и звезды засияют еще ярче. То же самое произойдет и с землей: она вся засияет, раскрывая свою красоту. Приведем слова самого преподобного отца: «Земля же неизреченную и новую воспримет красоту и неувядаемую зелень, то есть цветами световидными и красотою духовною украсится, в них же правда, по праведному слову, живет»[326].

Мы говорим о единении земного творения с небесным, единении, превышающем чувство. Преподобный Симеон весьма выразителен: «Земная тварь, видимая и чувственная, изменится и с небесной, то есть с невидимой, тварью превыше чувства соединится». И тогда, когда все земное по благодати Божией соединится с небесным, «праведники унаследуют эту обновленную землю, которую наследуют кроткие, ублажаемые Господом»[327].

Из всего учения преподобного Симеона видно, что когда мы говорим о вечной жизни и обновлении твари, то понимаем под этим преображение человека и его пребывание в духовном месте. Тварь не исчезнет, но претворится, обновится, изменится.

Выразителем этого богословия преподобного Симеона является и преподобный Никодим Святогорец, говорящий о будущей радости праведных. Конечно, обращаясь к народу, он более доходчив и прост, однако представляет именно ту богословскую истину, которую мы развивали прежде. Он пишет: «Знай, о, слушатель, что во Второе пришествие мир обновится и станет гораздо прекраснее и светлее, чем ныне. Стихии очистятся от всякого тления. Огонь станет светлее и не будет жечь, потому что все его жжение уйдет в геенну. Воздух очистится от всякой тьмы и облака. Вода заблестит и засияет подобно зеркалу и льду. Также и земля утончится, станет чистой от всякой нечистоты и вредного вещества. Потому что все вредное, приносящее скорбь и болезнь, как то: жжение огня, холод воды, тьма воздуха, зной лета, всякая нечистота и зловоние мира сего, соберутся в бездне геенны к большей муке окаянных грешников. Стихии, таким образом, пребудут очищенными, дабы вся земля, подобно иному раю, стала невредимой и прекрасной.

Также и небеса, солнце, луна и звезды будут сиять чудно, в семь раз ярче, как говорит Исаия, что свет луны станет подобным свету солнечному, а свет солнца – в семь раз светлее, как свет семи дней[328]. Движение их прекратится, потому что солнце, луна и планеты сейчас движутся для благодеяния человеку, то есть ради рождения и тления, а тогда, после всеобщего воскресения, прекратят свое движение. Солнце станет на востоке, а луна – на западе, а остальные светила – на своем месте, как они были сотворены изначала. Времена года не будут сменять друг друга, не будет ни лета, ни зимы, и ночи не будет, но всегда единая вечная присносущность лет с безграничной радостью и непостижимым веселием. Все это будет по божественному повелению ради большей славы и наслаждения праведных, дабы за дела свои они получили многократное вознаграждение» [329].

Будущее обновление твари можно испытать уже сейчас. Как уже в этой жизни человек может стать зрителем славы Божией, так уже сейчас можно приобрести ощущение будущего изменения твари. Когда ум человека просвещен, тогда он не порабощается твари, но в ней видит логосы вещей, нетварную благодать и действие Божие. Когда внутри него «чувственно и благочувственно» благодать Божия, тогда он переживает свое воскресение и воссоздание твари. Все ему представляется прекрасным. В рамках сказанного мы должны поместить прекрасные описания творения, описания, сделанные святыми. Человек есть центр творения, потому нетварная благодать через него передается всей бессловесной твари. Потому дикие животные подчиняются святым, как свидетельствуют о том церковные синаксарии. Особенно же очевиден опыт будущего изменения и преображения твари в мощах святых.

В этом смысле мы говорим, что Христос Своим вочеловечением принес на землю новое творение, потому что дал возможность уже теперь приобретать ощущение его обновления и с надеждою ожидать будущее обновление. Потому у нас в Церкви есть не просто указания на эту жизнь, но и доказательства.

Постоянное развитие в будущем веке

Вечная жизнь – это не остановка, но постоянное движение, и потому святые непрерывно будут становиться все более вместительными в приобщении нетварной благодати Божией. Эта истина подчеркивается в библейско-святоотеческом предании. Она покоится на двух богословских основаниях. Первое: человек сотворен по образу и подобию Божию. Слова «по подобию» указывает на движение, на обращение к Богу. И естественно, под этим понимается то, что совершенствованию не будет конца, потому что это означало бы полное и окончательное уподобление Христу. Второе: оно связано с предыдущим, имеет отношение и к различию между нетварным и тварным. Тварное никогда не сможет стать нетварным. Но тварное движется к нетварному, хотя никогда не может стать нетварным по естеству. По этой причине оно всегда будет двигаться, и не будет конца этому движению.

Святые при созерцании Бога очень хорошо постигают тварность и изменчивость своей природы. Они воспринимают это как падение. Конечно, это говорится при сравнении тварного с нетварным, когда нетварное видит свое ничтожество. Потому видевшие Бога постигли свою тленность, смертность, как Авраам, и сказали: Я прах и пепел (Быт. 18, 27).

Это непрестанное движение и развитие видно из многих мест Священного Писания. Грамматический вид глаголов настоящего продолженного времени[330] во многих фразах, как то: «кайтесь», «бдите» и так далее, указывает на то, что речь идет не об устоявшемся состоянии, а о непрестанном развитии, которое начинается уже в этой жизни.

В Откровении святого Иоанна Богослова есть такое побуждение: И святыйда освящается еще (Откр. 22, 11). Это происходит не только в этой жизни, но продолжается и в иной жизни. Восшедший на ступень очищения и покаяния будет переходить от святости к святости и от благодати к благодати. Чем более человек будет получать радости от созерцания славы Божией, тем более будет увеличиваться жажда ее созерцания.

Это и есть путь добродетели. Добродетель не имеет конца. Противоположное означало бы насыщение, а сытость, что естественно, порождает утомление и усталость. Поскольку добродетели суть плоды Всесвятого Духа, то мы никогда не сможем достигнуть совершенства жизни Христовой, а значит, не существует и предела добродетели. При этом мы понимаем, что нет конца покаянию, потому что это означало бы уподобление Христу по природе.

Святитель Григорий Нисский утверждает, что добродетель не имеет конца. Совершенство в том, что измеряется чувствами, заключается определенными границами, измеряется единицей измерения. Но для великих благ, таких как добродетель, нет никаких пределов. «В том, что касается добродетели, мы научились от апостола единственному пределу совершенства – отсутствию всяких пределов»[331]. Добродетель не имеет предела, не имеет конца. Святитель подчеркивает это, имея в виду слово апостола Павла: Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или у совершился: но стремлюсь, не достигну ли и я, как достиг меня Христос Иисус. Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе. Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить (Флп. 3,12–15). Апостол Павел, несмотря на свое ощущение, что его достиг Христос и что он находится на пути совершенства, чувствует, что еще не достиг.