Цветы Персефоны - Хосе А. Бонилла

Алекс мог бы поклясться, что видел, как по щеке профессора скатилась слеза, прежде чем ее поглотила темнота.

Акрополь

Величественная крепость на высоте почти двухсот метров над уровнем моря, с которой были видны сонные Афины, не обращающие внимания на угрозу ядовитого тумана, который спускался с холма, поглощая все, что попадалось ему по пути. Крепость из толстых каменных стен, с вершины которой они не смогли бы легко сбежать, если бы возникла такая необходимость.

Стараясь не шуметь, они поднимались по гравийной дорожке, расстроенные и дрожащие, оставляя справа от себя Иродион, окутанный жуткими тенями. Прошли через ворота Беле и посмотрели на башни, которые возвышались над ними, как каменные солдаты. Алекс почувствовал, как все внутри перевернулось. Они достигли точки невозврата. Обратного пути нет. Он сглотнул, но горло пересохло, и он не нашел облегчения.

Группа была ошеломлена красотой, представшей перед их глазами. Десятки прожекторов освещали храмы, гордо сияющие на вершине Акрополя, напоминая афинянам об их прошлом.

Чувство неопределенности и тревоги охватило их. Селкаре шел во главе группы очень тихо, стараясь не пропустить ловушки, которые враги могли спрятать среди камней. За ним следовала Натали, с арбалетом в правой руке, направленным к земле и заряженным отравленным болтом. Алекс был третьим, Бич Зевса был пристегнут к его поясу, рукоятка впивалась в живот, и он дрожал от страха. Анна и Ян шли последними, так близко друг к другу, что каждый раз, делая шаг, мешали друг другу. Оба они пытались понять, какого черта согласились сопровождать Алекса в этом безумии, получая лишь один ответ, логичный и смелый, но наивный: они были друзьями.

Устрашающее небо над их головами казалось полем битвы кого-то или чего-то, что из недр облаков пыталось выбраться наружу. Гиганты всевозможных форм и размеров, чудовищные существа намеревались прорваться сквозь тьму, воя от ярости и боли, их крики превращались в яркие вспышки и громовое эхо.

У Натали закружилась голова, и она чуть не потеряла свой арбалет, который удерживала изо всех сил. Это ведь тот самый портал, о котором они столько слышали. Портал, от которого врагам не хватает ключа. Портал, который ее отец защищал ценой своей жизни и который теперь предстоит защищать Селкаре. Кинжал Аида, последнее, что не дает царству мертвых вторгнуться в Гею.

Она попыталась выбросить эти мысли из своей головы. Нужно успокоиться и сосредоточиться. Она искала ориентир, который вернул бы ей возможность рассуждать здраво, и нашла только один: знание местности, на которой решится ее будущее. Она посмотрела на Пропилеи, мозг начал вспоминать историю главного знака идентичности греков. Пропилеи – вход в священный участок Акрополя, место, где великий Перикл планировал отдать дань уважения Афине, богине, предложившей афинянам первое оливковое дерево для заселения их земель, победив Посейдона в ожесточенной борьбе. Могучий бог морей подарил им лишь фонтан соленой воды, красивый, но бесполезный, открытый в земле его трезубцем, и он явно проигрывал оливковому дереву. Афина сделала это не только для греков. Перикл, великий государственный деятель, понимал это и поэтому предложил богине храм, построенный архитекторами Иктинием и Калликратом по приказу Фидия на руинах, оставленных персами, – священное сооружение в честь победы.

Но Акрополю предстояло пережить многое, прежде чем он стал тем, чем его хотел видеть Перикл. Ксеркс, персидский правитель, хоть и был остановлен в битве при Марафоне и Фермопилах, не прекращал попыток завоевания Афин, пока ему не удалось сровнять их с землей. В VI веке Парфенон превратили в христианскую церковь. Позже османы сделали из Акрополя пороховой склад, а из Парфенона – мечеть. В XVII веке выстрелы венецианцев, сражавшихся против турок, взорвали холм, превращенный в склад боеприпасов, сровняв его с землей. Не осталось и намека на славу цивилизации, когда-то существовавшей здесь. В конце концов на этом месте выросли трущобы, обложенные мрамором, зловонные конюшни и дымящие трубы. Лишь после обретения Грецией независимости Акрополь стали понемногу восстанавливать, и за считаные десятилетия он приобрел тот вид, который Перикл когда-то желал для него.

Любопытно, что никто из философов, мыслителей и художников, ходивших среди его колонн, не подозревал, что Акрополь может быть пространственным коридором, соединяющим миры Мифоса и Геи. А может быть, им был известен этот фантастический тысячелетний секрет? Натали хотела представить, как на этом же холме десятки веков назад люди и мифийцы делили приключения, любовь и несчастья.

Девушка остановилась. Освещенный со всех сторон десятками мощных прожекторов, храм Афины, Парфенон, гордо возвышался на трехступенчатом основании, окруженный внешней колоннадой из восьми позолоченных колонн на восточном и западном фасадах и семнадцати колонн в длину. Не было фронтонов, фриз и метопов, почти все было разграблено лордом Элгином во времена османского владычества и выставлено в Британском музее в Лондоне, слишком далеко от того места, для которого они предназначались. И все же, несмотря на это, впечатляющая природа памятника захватывала дух и потрясла молодые и неопытные сердца. Это был волшебный момент. К сожалению, жуткий голос оборвал его.

– Добро пожаловать! – взревел холм, земля затрещала от ужаса.

Анна схватила Яна, который, если бы не она, в ужасе понесся бы вниз по склону. Разъяренный Алекс повернулся к ним. Он схватился за рукоять кинжала. Кошачье самообладание Селкаре, до сего момента внимательного и методичного, покинуло его. Он раздраженно причмокнул губами.

Отвратительный писк, который вдруг вернул их к реальности, донесся с афинского неба. Мерзкое чудовище, испустившее этот звук, пронеслось над их головами перед полной луной, отбрасывая свою тень на ребят. Затем стремительно опустилось на здание слева от Парфенона. Это была та самая гарпия, о которой говорил Селкаре. Воздух заполнило зловоние. Ужасное существо приземлилось на Эрехтейон, некогда главное место поклонения в Акрополе, которое теперь стало пристанищем для чудовищ.

Тошнотворный клекот гарпии несся с крыши, которую держали шесть каменных девушек в туниках: портик кариатид. Рядом с ним, рядом со святилищами Афины, Посейдона, Пандроса и мифического царя Эрехтея, пылало оливковое дерево. Оливковое дерево, подобное тому, которое посадила богиня Афина, было превращено в большой факел. Зловещие тени от его пылающих веток отражались на пугающем лице гарпии.

Кровь застыла в жилах Алекса, когда он заметил, что один из прожекторов, освещавших холм, был направлен на тело, привязанное к колонне. Это была мама.

Гарпия наблюдала за ними с крыши портика, двигая головой, будто ее шея держалась на тысяче шарниров и могла вращаться по кругу. В своих лапах с кривыми когтями, покрытыми струпьями и грязью, она держала то