Незваный гость - Б. П. Уолтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я жгу цветы.
– Это я вижу, но почему?
Я не выдерживаю. Слезы, которые я кое-как сумел сдержать в присутствии Титуса, теперь льются из глаз, заставляя меня задохнуться и всхлипнуть. Сначала мама их не замечает и продолжает говорить со мной:
– Я хочу показать тебе кое-что…
Затем она видит и, поставив коробку на стол, обнимает меня, как будто мне все еще восемь лет.
– Дорогой, что случилось? – спрашивает она, потом, вероятно осознав, что это глупый вопрос, говорит: – Почему цветы заставили тебя плакать?
Между вздохами и всхлипами, я машу рукой на стол и шепчу:
– Открытка.
Мама отпускает меня и тянется за открыткой.
– Ах, – наконец говорит она, – Понимаю.
Я тру глаза, потом озадаченно смотрю на нее.
– Понимаешь?
Она кивает, потом кладет открытку.
– Понимаю. Это от нее.
Несколько слезинок скатываются по моим щекам, когда меня снова бьет имя. Упор, который мама сделала на слове «нее», говорит мне все, что нужно знать.
– О, дорогой, – говорит мама, положив руку на меня. – Иди в библиотеку, я принесу тебе чай.
Я слушаюсь и сажусь на диванчик перед камином. Я не двигаюсь. Я ничего не делаю. Я просто неподвижно сижу, последние слезы холодят лицо. Мама приносит чай, ставит его и садится в кресло сбоку.
– Ты не выглядишь удивленной, – тихо говорю я, не смотря на нее.
– Да, – вздыхает она.
– Ты знала?
Теперь я смотрю на нее, не в силах сдержать обвинения в голосе.
– Я узнала несколько дней назад. В день перед… перед смертью Мэттью. Я думала, ты не знал. – она двигает чашку ко мне. – Выпей. Это поможет.
Я пью чай, но он слишком горячий, так что я ставлю его обратно и смотрю на свои дрожащие руки у себя на коленях.
– Хочешь об этом поговорить? – спрашивает мама тихим и понимающим голосом.
– Думаю… думаю, я уже слишком наговорился за сегодня, – вру я, откидываясь на спинку дивана и медленно вдыхая через нос, затем выдыхая через рот. Потом меня осеняет.
– Что было в той коробке, которую ты принесла?
Мама выпрямляется.
– Ох, батюшки, да, подожди.
Она ставит чашку, встает и выходит из библиотеки. Через несколько секунд возвращается с серой картонной коробкой, садится в свое кресло и снимает крышку. Со своего места на диване я не вижу содержимого коробки, а мама не сразу показывает.
– Я пойму, если ты решишь не заниматься этим сейчас, учитывая… все. Но я думаю, что это может быть важным.
Это вызывает мой интерес.
– Что это? – спрашиваю я, подаваясь вперед.
Она делает глубокий вдох.
– Кажется, я догадалась, кто такая Рейчел на самом деле. Или, по крайней мере, я знаю, где видела ее раньше.
Глава 32
Чарли
Менее недели до
Я внимательно посмотрел сначала на Мэттью, потом на Руперта, который выглядел таким же сбитым с толку, каким я себя чувствовал.
– Мэттью, все в порядке? – спросил он. – Принести тебе чего-нибудь?
– Нет, – ответил Мэттью настолько резко, что прозвучало почти агрессивно. – Нам просто надо уехать. Где Титус?
Я покачал головой.
– Не знаю. Где-то здесь, наверное.
Я расплывчато махнул рукой вокруг. Поместье было обширным и простиралось довольно далеко, с целым садом, словно из детской сказки, раскинувшимся за каменной стеной, что вилась по территории. Если Титус отправился туда, подумал я, его можно искать несколько часов, хотя с большей вероятностью мы найдем его болтающим с Пиппой у бассейна или наливающим себе шампанское.
– Надо его найти. Сейчас.
Мэттью потащил меня за собой. Я видел, что Руперт не понимает, идти ему с нами или нет. Он решил оставить нас в покое и попрощался со мной коротким кивком, пока я старался не споткнуться.
– Отпусти меня, – рявкнул я на Мэттью. – Ты ведешь себя глупо. Я не понимаю, почему…
Вокруг бассейна общались люди, и я заметил среди них маму.
– А я гадала, куда вы оба подевались, – улыбнулась она. – Твой отец беседует с тем журналистом из «Таймс», который тебе нравится. Который комментирует СМИ. Если хочешь, мы можем присоединиться…
– Вы видели Титуса? – перебил ее Мэттью, на мой взгляд, довольно грубо.
Мама выглядела закономерно ошарашенной.
– Э… нет. Ой, да, подожди, он разговаривал с Пиппой. Кажется, они пошли в сторону конюшен.
Ничего не ответив и не объяснив, Мэттью двинулся в указанном направлении, держа в одной руке телефон и пытаясь дозвониться Титусу на мобильный.
– Что происходит? – спросила у меня мама. – Что с ним не так?
Я покачал головой.
– Извини, я… может, ему нехорошо или еще что. Увидимся позже.
Я оставил ее в растерянности и побежал за своим мужем, который уже обходил разбросанные вокруг бассейна хижины, приближаясь к границе главного сада и поля. Когда стало видно конюшни, Мэттью так резко остановился, что я врезался в него.
– Что еще? – спросил я, раздражаясь всерьез.
Он склонил голову набок, явно прислушиваясь. И тогда я тоже услышал. Тяжелое дыхание и аханье. Потом тихий смех.
– Поверить не могу, – пробормотал Мэттью и зашагал к задней стене первой конюшни.
Я последовал за ним, в результате чего перед нами одновременно предстала одна и та же картина.
Титус и племянница Руперта, Пиппа. Последняя прижималась спиной к стене, а первый погружался в нее.
Пиппа заметила нас первой и завизжала:
– О, Боже!
Она начала колотить Титуса по плечу, а он продолжал толкаться в нее. Мэттью не стал ждать, пока он поймет; он шагнул вперед и схватил Титуса, отрывая его от девушки.
– Какого хрена? – заорал Титус.
– Ты чего творишь? – вызверился на него Мэттью.
Титус торопливо пытался натянуть трусы, Пиппа разглаживала платье и надевала туфли.
– А на что это похоже? – крикнул Титус в ответ.
– Тебе пятнадцать! – рявкнул Мэттью. Я никогда не видел его таким злым. – Я не могу сейчас разбираться со всем этим. Во что ты превратился? Трахаешься за конюшнями на свадебных годовщинах? Ты ребенок!
Лицо Титуса переполняли оскорбление и вызов.
– Я устал, что мне вечно указывают, что мне можно, а чего нельзя. Я всю жизнь поступаю по-твоему, и единственный раз, когда я хочу немного повеселиться, ты просто…
– Повеселиться? – сказал Мэттью, хватая его за грудки. – Это не веселье, это недостойно тебя. Это безответственное поведение, каким отличался твой мерзкий, одурманенный наркотиками, нимфоманиакальный папаша.
Он оттолкнул Титуса от себя, и лицо мальчика из гневного стало огорченным. На мгновение упоминание отца Титуса сбило меня с толку:
