Путь к свободе - Иван Митрофанович Овчаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Куян! — не своим голосом крикнул Абдулла, выстрелил ему вслед и пустил полным галопом свою шуструю кобылу.
Войданов и Мурат остались далеко позади. Абдулла остановился у самого обрыва и, не слезая с лошади, смотрел вниз, в огромнейший котлован, защищенный с трех сторон высокими скалами.
Шумело море. Склоны котлована поросли густой травой, бурьяном, кустами полыни, шиповника, бузины и терна…
— Посмотри, этот место — рай для дичь, — сказал Абдулла Войданову.
Войданов, сдерживая лошадь, глянул вниз.
— Замечательное место!
— А я тебе что сказал?
— Ой-ой, сколько уток!
— Это нам не надо, это бакланы, они кушать некарош, вонючий, как дохлый рыба. Мы лучше птичка найдем там, в бурьян.
Зеленые волны катились, с шумом разбиваясь о скалы.
— А что это за дымок? — спросил Войданов. — Там живут?
— Это моя сторож Шамиль, там, внизу, рыбный промысла бул. Видишь, в море свай стоят?
— Да, да, вон чернеют, вижу, — сказал Войданов. — А теперь не работают?
— Нет, эта нечиста сила большевик Мартын Березко разорял все, украл все — лодка, сетка тоже украл и бежал в Азовский море. Мое сердце болит, жалко… Муратка! — крикнул он и спрыгнул с лошади. — На, бери лошадь. Айда, иди к Шамиль, поставь в сарай лошади, жди там, а мы птичка хлопнем, жарковье сделаем.
Муратка, забрав лошадей, поскакал к сторожу.
Абдулла и Войданов спустились вниз, в котлован. Абдулла выстрелил.
— Лисичка-сестричка попал, — посмеиваясь говорил он, вынимая из стволов пустые дымящиеся гильзы. — Бери ее, — сказал он Войданову, а сам пошел вперед.
Едва успел Войданов поднять лису, как снова услышал крик Абдуллы:
— Смотри, смотри!
Войданов поднял голову. Слышались частые выстрелы, в воздухе мелькали серые шары и падали на землю. Он понял, что это подстреленные Абдуллой куропатки.
— Это да! — воскликнул Войданов, подбегая к Абдулле. — Теперь я верю, что ты охотник!
Абдулла расплылся в самодовольной улыбке.
— Жалко, мало, только сем штука. Погоди, фокус будит впирод.
Разговаривая, они шли по котловану к сторожке.
У пещеры, где жили рыбаки, их встретил Шамиль.
— О, селям алейкум, Абдулла Эмир! Как я рад, что ты сам пришел, хозяин! Хочу говорить с тобой.
Абдулла заметил, что Шамиль пьян, и, нахмурившись, вошел за ним в хату.
2
На зеленом полу большой хаты, выдолбленной в обрыве скалы, валялись окурки, кости от баранины. Пахло вином и чесноком.
Посредине, в ямке, обмазанной глиной, краснели раскаленные древесные угли, они потрескивали в тишине, рассыпая огненные звездочки. Над очагом стоял на треножнике таз из красной меди.
У огня сидели на маленьких деревянных скамеечках Муратка и татарин-крестьянин в старой заячьей шапке, с корявым, обветренным лицом и подрезанными усами. Протянув к огню руки, они лениво разговаривали.
— О! — воскликнул Абдулла, войдя в комнату. — Вкусно у тебя пахнет, Шамиль. — Он посмотрел на таз, на котором танцевала крышка, запотевшая от пара. — Баранина?
— Барашка, маладая барашка! — подхватил весело Шамиль.
— По какому случаю ты баранинку кушать будешь, а? Или это для нас? — проговорил с усмешкой Абдулла, бросив на койку сумку с дичью и ставя в угол ружье.
— Для всех. Кушайте, дорогие гости! — Шамиль подмигнул крестьянину, поднявшемуся со скамеечки и глядевшему на Абдуллу.
— Кто это?
— Охотник, — ответил Шамиль. — Мой старый друг Ахмет-оглы.
Абдулла заметил стоявшую у стены берданку.
— Твое? — спросил Абдулла крестьянина.
— Да, мое…
Абдулла взял берданку.
— Почему немцам не сдал?
— Ха, немцам! — улыбнулся крестьянин. — Такое ружье… — Он, качнувшись, протянул руку к берданке и дрогнувшим голосом сказал: —Это мое ружье…
Абдулла отвел руку с ружьем.
— Погоди, погоди!
— Отобрать хочешь? Хорошо, возьми… Ты дорого заплатишь мне за него?
— Держи карман шире! Кто тебе дал право охотиться на моей земле?
— На твоей? — вызывающе уставился крестьянин на Абдуллу.
— Ты что? — задрожал мурзак.
— Ты мне нравишься! — крестьянин улыбнулся. — На его земле? Кто тебе сказал, что она твоя?
Абдулла пожал плечами.
— Я хозяин здесь, вот кто я, земля мой! — закричал пьяный крестьянин. — Ну что смотришь? Двадцать лет пахал ее, а теперь купил — вот, видишь, купчая. — Он распахнул ворот рубахи и показал раненое плечо. — Мы ее там покупали, на фронте, кровью, жизнью платили за нее, за всех платили. И за него, — указал он на Шамиля, — и за Мурата. Для всех, кто бедный, мы ее купил… Довольно!
— Ого-го! — процедил Войданов. — Это, брат, душок…
— Шамиль! — крикнул Абдулла, схватив свое двуствольное ружье и щелкнув курками. — Свяжи его!
— Барашку надо посмотреть, боюсь, обед испортится, — ответил Шамиль и, подбежав к тазу, открыл крышку.
Крестьянин расхохотался.
— Стрелять хочешь? Ну, бей, бей!
Абдулла рванулся к крестьянину и схватил его за грудь. Шамиль бросился было ему на выручку, но Войданов и Муратка удержали, Шамиля.
Открылась дверь, и в хату вошел с белой повязкой на лбу, вооруженный, в бурке, Али Киричаев.
— Что за шум? — спросил он.
— Киричаев! — воскликнул Абдулла, выпуская из рук крестьянина.
— Да, он самый! — проговорил Киричаев. — Продолжай, тряси… Думаю, больше не придется.
Абдулла направил двустволку в грудь Киричаева.
— Стой! — сказал Киричаев и ногой толкнул дверь.
Абдулла увидел во дворе группу вооруженных крестьян. Среди них был его старый слуга Мамбет.
— Заходите! — предложил Киричаев.
— Селям алейкум, селям алейкум! — входя, говорили татары.
— Ну как, Шамиль, обед готов? — спросил Киричаев, не обращая внимания на бывшего своего хозяина. Казалось, это просто пришла с поля артель и удивлена, что обеда нет.
— Будет скоро готов! — ответил Шамиль.
Взглянув на Войданова, Киричаев приказал:
— Положите ружье! И ты тоже, господин Абдулла Эмир!
Оба безмолвно передали свои ружья крестьянам.
— Этого я знаю, — сказал Киричаев, показав плеткой на Абдуллу Эмира. — И вы тоже знаете. С ним суд короткий. Посадите его пока вон туда, — указал он на что-то вроде ниши в стене, — а потом…
Крестьяне обыскали охотников.
Мурзак стоял с опущенной головой.
— Эх! Обмундировка хороша! — позавидовал крестьянин. — Как раз на меня будет, вылитый мурзак буду, товарищ Киричаев. Он и голый может посидеть, пусть попробует…
— Подожди, успеешь! — крикнул строго Киричаев. — Вон тоже гусь, по-барски одетый, — указал он на Войданова, который стоял ни жив ни мертв.
Абдулла буркнул сквозь зубы:
— Киричаев, бог — свидетель твоих дел.
— Я это знаю.
— Если бога не боишься, убей меня сразу, не мучай, меньше греха на душу возьмешь!
— Мне нужно узнать, что это за охотник… Он помещик?
— Я революционер, — неуверенно проговорил Войданов. — Я шесть лет за свободу на каторге просидел.
— Шесть лет на каторга була? — переспросил Киричаев. — Это ин-те-ресно! — удивленно протянул он.
