Леди Элизабет - Элисон Уэйр

— Сэр! — слабо возразила она, зная, что должна оттолкнуть его, но не будучи в силах сопротивляться его восхитительной близости. — Прошу вас…

Она ощущала предательский отклик тела. Уловив охватившую девушку дрожь, Томас запрокинул ей голову и мягко поцеловал. Чувственному прикосновению его губ невозможно было сопротивляться…

— Ах, значит, вам тоже хочется, — усмехнулся он и поцеловал ее крепче, раздвигая языком зубы.

Элизабет ощутила нахлынувшую теплую волну, чудесное томление, лишавшее ее воли. Ладони адмирала, дрожа, двигались по ее спине, задерживаясь на талии и ощупывая бедра. Их прикосновение, притупленное бархатом халата и тонкой тканью сорочки, пугало ее и вместе с тем восторгало. Слабый голос разума призывал остановиться, но его заглушали волны ни с чем не сравнимых ощущений. Она ответила на поцелуй, позволив языку адмирала хозяйничать у нее во рту.

— Вы уже встали, миледи? — Голос Кэт, донесшийся из соседней комнаты, вернул Элизабет в чувство.

Адмирал быстро выпустил девушку, тяжело дыша и любовно глядя на нее.

— Мне нужно идти, — прошептал он одними губами, — но не волнуйтесь, я вернусь.

Едва он тихо прикрыл за собой дверь, в спальню быстро вошла Кэт с одеждой Элизабет. Надеясь, что гувернантка не заметит ее покрасневшего лица и ошеломленного взгляда, Элизабет поспешно повернулась спиной к Кэт, склоняясь над умывальником и прижимая к разгоряченным щекам холодную влажную ткань.

Опять началось, подумала она. Движимая добрыми намерениями, Элизабет не учла воздействия, оказанного адмиралом на ее чувства. И она не знала, сумеет ли найти силы ему сопротивляться.

— Доброе утро, миледи Элизабет, миссис Эстли!

Кэт в ужасе уставилась на адмирала, который ворвался в спальню Элизабет на следующее утро, едва та закончила одеваться.

— В чем дело, миссис Эстли? У вас такой вид, будто вам ночью явился призрак, — поддразнил ее Том.

— Милорд, это более чем непристойно! — настаивала гувернантка. — Миледи еще могла быть в постели.

— Миссис Эстли, мы все это уже давно обсудили, — терпеливо возразил адмирал, заметив, что Элизабет смотрит на него с нескрываемым восхищением.

— Да, сэр, и вы перестали сюда приходить и покушаться на скромность миледи. Не могу понять, зачем вы явились снова. Это неприлично!

— Скажите, пожалуйста, какая беда в том, что отчим приходит пожелать падчерице доброго утра? — высокомерно осведомился адмирал.

— При всем уважении, сэр, известно ли королеве, что вы находитесь здесь? — отважно спросила Кэт.

— Конечно известно, — ответил тот, но его уклончивый взгляд выдал ложь.

— Что ж, я с ней поговорю, — ответила Кэт.

Адмирал мысленно застонал:

— Нет, не беспокойте ее, она плохо себя чувствует.

— Я увижусь с ней сегодня же днем. В это время ей всегда лучше, — вызывающе бросила Кэт. — Если ее устраивает, что вы приходите сюда по утрам, то и меня устроит. Но я вынуждена настаивать на своем присутствии.

Злобно взглянув на нее, адмирал повернулся и вышел. Элизабет с тоской смотрела ему вслед.

— Да, я знаю, — резко сказала Екатерина.

Она мирно дремала в гостиной, и ее не обрадовало появление Кэт с вопросом, известно ли ей, что адмирал возобновил свои утренние посещения леди Элизабет.

Однако в действительности королева ничего не знала, и новость встревожила и огорчила ее, хотя она не собиралась признаваться в этом гувернантке.

— Должна ли я сделать вывод, что ваша светлость одобряет подобные визиты? — настаивала Кэт.

— Да, миссис Эстли, — раздраженно ответила Екатерина. — Хотя, полагаю, приличия требуют, чтобы при этом присутствовали вы. Милорд и сам не будет против.

— Очень хорошо, мадам, — сказала Кэт. — Уж об этом я позабочусь.

Элизабет спускалась к берегам Темзы, где в низкую каменную стену возле причала мягко плескалась вода. Барка адмирала была привязана у пристани — тот недавно вернулся из Лондона. Дни тянулись все дольше, подумала она, глядя на заходящее солнце в розово-золотистом небе. Скоро придет пора возвращаться к ужину, но пока еще можно было насладиться редкими минутами одиночества. Атмосфера в доме стала напряженной. Отношения между адмиралом и королевой, все еще страдавшей от недомоганий первых месяцев беременности, заметно охладели. Прохладнее стала относиться Екатерина и к самой Элизабет. Кэт сделалась бдительной, как ястреб, а Элизабет слишком остро переживала обжигающий взгляд адмирала и собственное волнение всякий раз, когда тот приходил пожелать ей доброго утра.

Кэт, вероятно, сейчас искала ее. Похоже, она боялась выпустить Элизабет из виду даже на минуту. Но Элизабет сомневалась, что Кэт пойдет так далеко, — в последнее время она располнела и страдала одышкой. К тому же берег скрывался за высокой живой изгородью, и там, пусть недолго, можно было побыть одной.

На берегу и нашел ее адмирал. Он снова заключил Элизабет в объятия, и она растаяла в них, будто в том не было ничего особенного, не в силах что-либо с собой поделать.

— Элизабет! — выдохнул он между поцелуями. — Я совершенно измучен!

— Это… неправильно, — сбивчиво пробормотала она, но отклик тела противоречил словам.

— Любовь не бывает неправильной, — тихо молвил адмирал.

— Но королева… — слабо возразила она.

— Королева ничего не узнает, — поклялся он. — Я ни за что не причиню ей боль, особенно в такое время.

Элизабет ощутила укол ревности при намеке на состояние Екатерины. Она представила, как он занимается любовью с женой, зачиная новую жизнь… У нее перехватило дыхание. Как же ей хотелось разделить с ним эту запретную радость! Согласись она выйти за него замуж, ее положение не было бы столь печальным. Ужасная несправедливость.

Адмирал целовал ее в шею, крепко удерживая за талию.

— Я должен увидеться с вами наедине, — хрипло прошептал он.

— Это невозможно, — услышала Элизабет собственные слова.

Но душа ее пела: возможно! Она больше не могла без него.

— В воскресенье, — тихо сказал он. — Я редко хожу в часовню на утреннюю службу, так что королева не заметит моего отсутствия. Притворитесь больной — скажите, что у вас месячные и болит живот. Тогда нас никто не заподозрит. И избавьтесь от мегеры, которая вас стережет. Потом я приду, и никто нам не помешает.

Элизабет ощутила пугающий трепет. Как она могла согласиться? Она знала — это неправильно, так нельзя. Но тело ее пылало желанием, и она не могла устоять.

— Скажите, я могу прийти? — требовательно спросил он, крепче сжимая ее и сверля взглядом темных глаз.

— Можете, — прошептала она и, вырвавшись из его объятий, устремилась к дому. Длинные рыжие волосы развевались на бегу.

Она уговаривала себя не делать этого. Нет, она сделает, и незачем себя обманывать. Да, незачем. Совесть боролась в ней с горячим желанием, приводя Элизабет в смятение. От ее врожденного здравомыслия не осталось и следа, и она не могла убедить себя, зная в душе, что получит желаемое.

— Пожалуй, я полежу немного сегодня, — сказала из постели Элизабет. — Мне что-то нездоровится.

— Что случилось? — спросила Кэт, просовывая голову меж занавесок.

— Очень болит голова, — пожаловалась Элизабет, предпочтя не ссылаться на месячные; Кэт вскоре все поняла бы, не найдя окровавленных тряпок.

Гувернантка пощупала ее лоб:

— По крайней мере жара у вас нет.

— Нет, просто мигрень, — поморщилась Элизабет, надеясь, что выглядит достаточно убедительно.

— Хотите, чтобы я посидела с вами?

— Нет, мне просто хочется спать. И вовсе незачем пропускать из-за меня молитву.

— Что ж, отдыхайте, — успокаивающе сказала Кэт, задергивая занавески.

Она немного повозилась, раскладывая одежду Элизабет, затем послышался щелчок закрывшейся двери. Облегченно вздохнув, Элизабет сосчитала до десяти, после чего вскочила с постели, плеснула в лицо розовой водой и расчесала волосы. Сменить простую сорочку на расшитую она не осмелилась, так как Кэт наверняка спросила бы, зачем это ей, а подозрений вызывать было нельзя.

Когда в дверь постучал адмирал, она была уже готова и сидела в кресле, одетая в черное бархатное платье поверх тонкой сорочки. Огненно-рыжие волосы падали на плечи, отчего она показалась адмиралу еще прекраснее. Быть может, ее чуть портили узкие губы и нос с горбинкой, но свет ее очей, так похожих на материнские, притягивал и манил, а высокая стройная фигура вызывала неодолимое желание. К тому же она была дочерью короля, что лишь добавляло остроты, разжигая страсть Томаса.

Какое-то время он стоял, не сводя с нее взгляда, а потом вдруг упал на колени, заключив ее в объятия и мягко целуя в губы. Элизабет растерялась, не зная, сколь далеко он намерен зайти.