На посошок - Рэй Брэдбери

— Я рядом с тобою.

— Боже, благодарю тебя!

— Ты можешь простить меня?

Упавший с ветки лист коснулся ее щеки.

— Конечно! Ты здесь, и всех этих лет нет и в помине. Пожалуйста, скажи что-нибудь еще!

Я перевел дыхание и тихо произнес:

— Я люблю тебя!

— О да! — воскликнула она. Казалось, мраморная плита сейчас расколется и женщина-ребенок вырвется из своего холодного кокона. — Теперь я понимаю, именно этих слов я и ждала! Повтори их еще раз!

— Я люблю тебя! — повторил я, и это была правда.

— Как я рада! — вновь зазвучал ее звонкий голосок. — Я знаю, что ты говоришь правду! Господи, теперь мне не страшно и умирать!

— Но ведь… — начал было я и остановился.

Ты же давно умерла, подумал я.

— О, есть ли что на свете прекраснее любви! — доносился захлебывающийся голос из глубины мрамора. — Любить — значит жить вечно, ибо любовь бессмертна! Слушать о любви никогда не в тягость, слышать признание в любви никогда не надоест! От этих слов человек воскресает снова и снова! Повтори их еще раз!

— Я люблю тебя!

Из глубины плиты донесся сердца стук, как будто Жизнь сама, стуча, рвалась наружу.

— И все-таки, — тихо сказала она, — нам нужно поговорить и о других вещах. Когда мы раз говаривали с тобой последний раз?

Сто семьдесят один год тому назад, подумал я и сказал вслух:

— Очень давно. Прости меня…

— Ты исчез так неожиданно. Мне даже жить расхотелось… Наверное, ты объехал весь свет, многое повидал и забыл меня?

А вернувшись, подумал я, нашел тебя здесь и сделал этот памятник…

— Чем же ты теперь занимаешься?

— Я писатель, — ответил я. — Я хочу написать рассказ о старом кладбище, о прекрасной женщине и о возвращении пропавшего возлюбленного.

— Но при чем здесь кладбище? Пусть действие происходит в каком-то другом месте!

— Хорошо, я попробую написать иначе.

— Любимый, — спросила она тихо, — почему ты такой грустный? Позволь мне тебя утешить.

Я сел на краешек могильной плиты.

— Вот так, — прошептала она. — Теперь возьми меня за руку.

Я коснулся ее мраморной руки.

— Какие у тебя холодные руки! — сказала она. — Как же мне их согреть?

— Скажи мне те же слова!

— Я тебя люблю?

— Да.

— Я тебя люблю! …Вот, уже теплее! И все-таки я чувствую, ты что-то от меня скрываешь… Пожалуйста, скажи мне всю правду!

— Когда-то тебе было восемнадцать, — ответил я. — Прошло больше ста лет, но тебе все те же восемнадцать!

— Но разве так бывает?

— Там, где ты находишься, нет ни возраста, ни времени. Ты навсегда останешься юной!

— Но где же я нахожусь? И что хранит меня от старости?

— Посмотри вокруг! Ты поймешь сама.

Мы молчали. Ни один луч солнца больше не освещал кладбище Пер-Лашез. Падали листья. Тихий стук сердца стал еще тише, как и ее голос, когда она заплакала.

— О нет! Неужели это правда?

— Да, это правда.

— Но ты пришел, чтобы спасти меня!

— Нет, милая Диана де Форе. Я хотел лишь повидаться с тобою.

— Ты говорил, что любишь меня!

— Видит Бог, это правда!

— Так в чем же дело?

— Ты так ничего и не поняла. Ты принимаешь меня за другого. А я мечтал встретиться с тобой всю свою жизнь!

— Это правда?

— Да!

— Выходит, ты ждал нашей встречи все эти годы, как ждала я?

— Выходит, так.

— Ты рад, что ждал?

— Теперь да. Хотя до этого мне было очень-очень одиноко…

— А теперь?

— Ты знаешь, сколько мне лет?

— Какое это имеет для нас значение?

— Мне уже семьдесят три.

— Так много?

— Увы…

— Но у тебя такой молодой голос!

— Это потому, что я говорю сейчас с тобою…

Я услышал какие-то странные звуки. Она плакала? Я ждал и слушал.

— Милый мой, хороший мой, — сказала она наконец, — как все это странно… Такое чувство, будто мы сидим на качелях. Если я поднимаюсь, ты опускаешься, если я опускаюсь, ты поднимаешься. Неужели мы так никогда и не встретимся?

— Разве что здесь, — ответил я.

— Значит, когда-нибудь ты сюда вернешься? Ты больше не исчезнешь?

— Нет. Я обещаю.

— Подойди поближе, — прошептала она. — Мне трудно говорить.

Я наклонил голову, и мои слезы вновь упали на ее мраморное лицо.

— Знаешь, — сказала она окрепшим голосом, — пока твои слезы дарят мне силы говорить, самое время…

— Проститься?

— Ты говоришь, тебе семьдесят три? А ждет ли тебя кто-нибудь там, за оградой?

— Нет. Меня давно уже никто не ждет.

— Значит, ты действительно вернешься и снова будешь плакать…

— Буду.

— Приходи поскорее. Нам нужно поговорить об очень многом.

— О смерти?

— Конечно нет. О Вечности, любимый мой. Ты тут же перестанешь плакать. Я расскажу тебе все-все. До встречи.

Я поднялся.

— Прощай, Диана де Форе.

Упавший лист заслонил ее лицо. Прощай.

Я поспешил к воротам и кликнул охранников, не зная, чего мне хочется больше: выйти за ограду кладбища или же остаться на нем навсегда.

Охранники появились вовремя. Они открыли мне ворота.

Сверчок на печи

The Cricket on the Hearth (2002)

Дверь захлопнулась, и Джон Мартин сбросил с себя пальто и шляпу, ловко, словно заправский иллюзионист, проскочил мимо жены и повесил пальто на вешалку, одновременно вынув из кармана хрустящую свежую газету, после чего направился в гостиную, на ходу знакомясь с новостями, определяя по запаху, что будет на ужин, и разговаривая с женой, следовавшей за ним по пятам. Он все еще чувствовал слабый запах вагона и морозной зимней ночи. Усевшись в кресло, он удивился необычной тишине, напоминавшей тишину гнезд, обитатели которых — малиновки, воробьи и пересмешники — неожиданно увидели над собой гигантскую тень ястреба. Его жена остановилась в дверях.

— Села бы лучше, — сказал Джон Мартин. — Что стряслось? Господи, не надо смотреть на меня так, словно я уже умер! Что у нас нового? Кстати, как ты относишься к последнему решению этих придурков из городского совета? Они опять повысили налоги и тарифы!

— Джон! — воскликнула жена. — Прошу тебя, не надо!

— О чем это ты?

— Не говори так! Это небезопасно!

— Небезопасно?! О чем ты говоришь? Мы не в России, а у себя дома!

— Ты не совсем прав.

— Как так?

— В нашем доме появился жучок! — прошептала она еле слышно.

— Жучок?!

Джон Мартин даже привстал от удивления.

— Ну, ты понимаешь… Подслушивающее устройство.

— Ты что, рехнулась?

— Почти что, когда госпожа Томас рассказала мне о том, что происходило здесь вчера вечером! Стоило нам уйти, как позвонили ей в дверь и взяли у нее ключи от гаража. Они поставили там какие-то приборы и подвели к нашему дому провода! Жучок в какой-то комнате, а может, и во всех комнатах.