Принц снов - Курт Бенджамин

— Извините мой энтузиазм, маленький господин. — В залог мира Динха протянула мартышке экзотический фрукт. — Друг моей внучки — мой друг.

Маленький Братец милостиво принял подношение, и Динха пригласила к столу всех присутствующих. Сама же она взяла с поднесенного служительницей блюда немного овощей.

— Толкователи снов давно не знают покоя, Хабиба, и твое имя часто звучит в молитвах. Но позволь мне поблагодарить тебя за возможность лицезреть юного принца Льешо.

Льешо взял яркий фрукт и пониже склонил голову. Если он притворится невидимым, то, возможно, они его и не заметят. Впрочем, можно было и совсем исчезнуть; Хабиба и так говорил о нем в таком тоне, словно он непослушный новобранец.

— Я не вправе принять благодарность, Динха. Молодой человек мне не подчиняется. — С этими словами волшебник обмакнул кусок лепешки в острый соус и отправил его в рот. Прожевав, объяснил, что имел в виду: — Если бы я мог его контролировать, ситуация сложилась бы совсем иначе.

— И все же, — возразила Динха, — до его прихода в Акенбад наш Святой Колодец пересох. Во сне джинн Великой Богини привел принца Льешо к питающему колодец источнику и показал, как освободить воду из заточения. Если бы не помощь юноши, тебя бы сейчас встретили лишь призраки.

— Его посещал джинн?

Хабиба бросил стремительный взгляд на Льешо, потом вновь обернулся к Динхе.

— Во сне, — подтвердила та, — и, полагаю, не впервые. Свободной от еды рукой Льешо вытащил новую, в серебряной оправе жемчужину.

— Свинья показала мне вот это, — пояснил он. — Она привела меня к источнику, и в нем была жемчужина.

— Значит, теперь мы уже на «ты» со слугами Великой Богини, — как бы между прочим заметил Хабиба.

Однако острый взгляд выдал неподдельный интерес. Даже Маленький Братец ощутил напряжение и отвлекся от своей трапезы. Жемчужина привлекла внимание мартышки, и она тут же попыталась ее выхватить.

— Воришка, не смей!

Льешо быстро сжал кулак. Подняв глаза, он заметил, что рука Хабибы тоже тянется к нему, словно стремясь схватить драгоценность. Время словно остановилось, замерзнув в жадных глазах мага.

Наконец, словно выйдя из транса, Хабиба опустил руку.

— Примите мои извинения, юный принц. И вы сам, и Великая Богиня, которой вы служите.

Он опустил голову, стыдясь того, что только что сделал, однако дочь, зная отца, внимательно наблюдала за ним, ожидая хотя бы малейшего намека, призывающего ее к немедленному действию.

Динха, словно успокаивая, похлопала Хабибу по руке:

— Может, тебе стоит начать все заново?

— Начать откуда, с какой именно точки? — пожал плечами Хабиба. — С момента рождения седьмого сына короля Фибии? Или с момента падения разрушенного гарнами любимого королевства Великой Богини и начала страданий людей? А может быть, с тех трудностей и опасностей, которые пришлось пережить одному из семи братьев на пути рабства и битв, чтобы освободить родину от тиранов?

— Некоторые считают, — ехидно заметила Динха, — что сам король, отец мальчика, уделял слишком много внимания покровительствующей ему Богине — в ущерб собственному народу. А это само по себе уже тирания. Ведь известно, что, если потерять бдительность и разум в малом, не миновать катастрофы в великом… Разумеется, я вовсе не собираюсь обсуждать политику и поступки умершего.

Льешо было тяжело слушать подобные речи. Интересно, ожидают ли от него возражений? Ему не хотелось спорить: дело в том, что он и сам пришел точно к такому же выводу. Больше того, примерно на полпути между Дарнэгом и Акенбадом он начал задумываться, не нуждается ли в подобном напоминании и Шу. Если императору суждено выжить в плену у гарнов, когда-нибудь они, наверное, сядут с ним вдвоем и не спеша побеседуют об отцах, стремлении к безрассудным приключениям и оставшемся без правителя народе.

Динха тем временем продолжала беседу с Хабибой:

— Так, может быть, тебе стоит начать с того, что делал наш юный принц в Дарнэге?

Льешо украдкой взглянул на Харлола. Пустынник всецело принадлежал Динхе — какие же из его знаний могут остаться скрытыми от того, кто рассчитывает на преданность этого человека и даже способен проникнуть в его сны? Но ведь и Динха способна читать сны, в том числе и сны самого Льешо. Нет, ему вовсе не снились оставленные в Дарнэге товарищи, ему снилась волшебная свинья. Судя по всему, Харлол считал Шу просто прекрасно владеющим оружием купцом, имеющим с Льешо чисто деловые отношения.

— С самого начала я знал, что это глупый план, — пробормотал Хабиба.

Волшебник ее сиятельства, судя по всему, собирался открыть правду. У Льешо появилось дурное предчувствие.

— Предполагалось, что отряд капитана Бор-ка-мара справится с любым поворотом событий.

— Шу очень волновался насчет положения в Дарнэге, — заметил Льешо. Ему не хотелось, чтобы вина за принятые императором решения целиком легла на плечи военного. — Он остановился в загородной таверне, чтобы встретиться со шпионами госпожи Сьен Ма, а Бор-ка-мара направил в город, где вполне можно было ожидать засады. Но каким-то образом гарны пронюхали о его планах и организовали нападение.

В этот момент принцу показалось, причем уже не впервые, что богине войны было угодно отправить отряд Льешо именно туда, куда он и попал.

Маленький Братец уютно устроился на руках хозяйки и решил вздремнуть. Девушка покрепче обняла любимца, словно ища у этого маленького существа защиты в ожидании плохих новостей. Балар тоже обнаружил брата в грязной гостинице, так что о секретности в данном случае говорить не приходилось. А он сам оказался привязанным к спине верблюда еще до того, как смог выяснить что-нибудь конкретное насчет заговора. Льешо оставалось лишь пожать плечами — увы, он не мог развеять страхи Каду.

— Динха, — снова заговорил Хабиба, и на сей раз голос его звучал растерянно, даже жалобно. — Динха, кажется, мы потеряли императора Шана, любимого союзника госпожи Сьен Ма.

В глазах колдуна сквозило истинное отчаяние — он не мог вернуться к госпоже и сообщить ей о смерти Шу. Причем потерян не только император — потеряны и все его спутники.

— Вместе с императором пропали и лукавый бог Чи-Чу, и Карина, дочь Мары — той самой, которая мечтает попасть на небеса в качестве восьмой смертной богини, и принц Фибии — целитель Адар.

— Ты говоришь об императоре? — изумился Льюка. — Неужели я мог так ошибиться в своих видениях будущего?

— Речь идет о Шу, купце. Дело в том, что он путешествовал под видом купца.

— Я и понятия не имел… — Глаза стоявшего у двери Харлола расширились от ужаса. — Ты, принц-прорицатель, утаил самое главное.