Жертвы Северной войны - Варвара Мадоши

— Сейчас встанешь, — процедил он сквозь зубы, — и выйдешь в коридор. Я пойду за тобой, буду все время держать на прицеле. В тамбуре поговорим.

— Поговорить можно и здесь, — сказала Мари как можно более спокойно, хотя мир вокруг нее зазвенел и поплыл, как случалось только в моменты самого большого ужаса. Например, во время ответственной операции. Но во время операций ее до сих пор спасал отработанный навык… — Кстати, почему вы называете меня на «ты»? Мы с вами на брудершафт не пили.

— Молч-чать, — прошипел человек.

— Я же не кричу, — спокойно сказала Мари, тогда как какая-то часть ее заходилась в ужасе нервным криком: «Ты что?! Спорить с человеком, который держит тебя на прицеле?!». — И вообще, вести меня в тамбур имеет смысл, только если вы собрались меня там убить. Знаете что, я не намерена облегчать вам задачу. Убивайте прямо здесь.

«Вот сейчас должна распахнуться дверь, и ворвется Эдвард… Ну же, Эдвард, где вы?!»

Лицо человека исказилось, в глазах что-то вспыхнуло, он вскинул пистолет. «О, все, сейчас действительно убьет… — подумала Мари почти отрешенно. Переход от спокойных солнечных мыслей в пустом купе к необходимости активных действий был слишком резким. — Вот гадость!»

Она сама не поняла, что случилось в следующий момент. Видимо, сработал один из боевых навыков, которые так старался вколотить в них сэнсэй. А может, просто инстинкт самосохранения. Ее руки, сложенные на коленях, левая поверх правой, вдруг словно бы независимо от нее взметнулись вперед и вверх, и сцепленные ладони ударили по пистолету. Теснота купе сработала на нее: далеко тянуться не пришлось. Ствол ушел вверх, прозвучал выстрел — негромкий, похожий на бутылочный хлопок. Так вот что такое это утолщение на дуле — глушитель!

Одновременно с выстрелом она вскочила, со всей силы ударила человека коленом в солнечное сплетение, так, что он согнулся пополам. А когда согнулся, Мари добавила по шее. Человек рухнул на колени, упершись лбом в койку. Мари схватила его за руку — ту, что с пистолетом, и вывернула ее в локте. «Я забыла, как это делается! — мелькнула у нее паническая мысль. — Сейчас ничего не получится! И еще сэнсэй говорил, что это самый трудный захват…» Опасения оказались напрасными: рука вывернулась послушно, пальцы разжались и пистолет выпал прямо в подставленную ладонь Мари. Т-тяжелый, зар-раза! Мари не приходилось держать в руках боевого оружия. Стрелять она тоже не умела. У Кита был такой (и не один), но он не позволял Мари к ним прикасаться. «От этих штук зависит моя жизнь, голубушка, — говорил он ей с той самой ухмылкой, которую она так у него не любила. — Так что держи свои чудные проворные пальчики от них подальше».

Ну, общий принцип действия понятен: конец с дыркой направляешь на того, кого хочешь подстрелить, и жмешь на курок. Правда, сейчас Мари предпочла бы пистолету старую добрую палку. Или хотя бы нож. Еще лучше — ее коробочку с анестетиками. Уж с ними-то она точно знает, как обращаться. А вообще-то, любую вещь можно использовать не по прямому назначению.

Мари тут же продемонстрировала этот принцип, засветив незнакомцу пистолетом по затылку. На секунду она испугалась, что переусердствовала, но крови заметно не было, а человек обмяк.

— Не нарушу клятвы Гиппократа, да?.. — пробормотала Мари, толкая дверь купе в сторону. — Ну, я и не нарушаю: помощи он у меня не просил.

Прямо напротив купе стояла какая-то светловолосая женщина в черной кожаной куртке и потрепанных камуфляжных штанах и смотрела в окно. Даже ее спина выражала напряжение.

— Танидзаки-сан… — женщина резко обернулась, оказавшись совсем молоденькой девушкой, увидела Мари, и глаза ее расширились. Мари почему-то сразу поняла: она с этим, который в купе. Девушка стояла неудобно, по затылку пистолетом не огреешь.

— Вы… — начала светловолосая.

— Я, — согласилась Мари.

«Ударить ее под диафрагму! — пронеслось в голове у Мари. — Нет!»

Губы девушки сжались в нитку, она сунула руку в карман и одним движением выдернула оттуда что-то… что-то щелкнуло, раскрываясь, и отбросило солнечный зайчик. Нож, черт!

Мари уже почти привычно увернулась, когда девушка попыталась ударить ее. Теперь нападающая оказалась к ней боком, так что неудобство ракурса больше Мари не останавливало. Пистолетом в висок…

И только когда девушка неловко сползла по стенке, Мари сообразила, почему не стала ее бить в живот: испугалась подсознательно, что та была беременна. Н-да…

Она быстро оглянулась по сторонам. Никого. Коридор был совершенно пуст. Никто эту маленькую сценку не увидел, тем более, заняла она всего несколько секунд. Мари схватила девушку за шиворот и буквально втащила в купе. Потом достала носовой платок, нагнулась, взяла через ткань нож, обернула его и сунула в карман. Вернулась в купе и закрыла за собой дверь. Связать бы чем этих Бонни и Клайда… нечем… Эдвард, да где же вы бродите?! С проводницей чай пьете?!

А если Эдварда вообще нет в поезде?! Что, если эта парочка каким-то образом умудрилась его выманить или даже убить?! Нет, не может быть. Они же сущие дилетанты, если даже Мари с ними справилась, не может быть, чтобы они или им подобные вырубили грозного инспектора Элрика!

Можно ли как-то запереть купе?! Во всяком случае, не снаружи. Сейчас бы самое логичное — оставить покушенцев-неудачников здесь и бежать к службе безопасности поезда, но… вот, мужчина уже шевелится. Хорошо, что так быстро приходит в себя, значит, она его, по крайней мере, не убила и не покалечила.

Мари сглотнула непрошенный комок в горле и направила на мужчину пистолет.

— Только шевельнись, стреляю, — сказала она, и собственный голос показался ей дрожащим и ужасно неубедительным. — Отвечай на вопросы. Кто ты?!

Все правильно: пусть так и стоит. Спиной к ней. Чтобы, в случае чего, неудобно было кидаться. И чтобы не видел, что делается с девушкой. С девушкой не делалось ничего: она лежала, скрючившись, на полу купе, и очень мешала Мари удобно поставить ноги. Но пусть думает, что Мари и ее держит под прицелом. Или он так не думает?.. Ох, ну что за головная боль — эти драки! Хуже шахмат, потому что все на самом деле.

Мари терпеть не могла шахматы, хотя неплохо в них играла.

— Даг Танидзаки. Так я и знал, что ты тоже из той же кодлы, — процедил мужчина. Мари не могла видеть гримасу, которая исказила его лицо, но она была уверена, что это нечто весьма неприятное. — Это все Тиша…

— Какой кодлы? — спросила Мари. — Признавайтесь, вас послала Жозефина Варди?

— Не знаю никакой Варди, — почти выплюнул Танидзаки. — Никто меня не посылал! — он грязно выругался. — Только я поклялся, что отомщу этому сучонку, и я это сделаю!

— Та-ак… — до Мари медленно начало что-то доходить. — Кому вы должны были отомстить?

— Стальному, блять, Алхимику! — интонация его была неподражаемой. — Двадцать лет! Двадцать гребаных лет!

«Стальной Алхимик! — моментально пронеслось в голове. — Это о нем говорил тогда Курт!»

— Почему вы хотели отомстить ему? — спросила Мари.

— Он меня упек на двадцать лет! Меня только сейчас выпустили! Я поклялся, что уничтожу его! Он оскорбил меня! Все эти двадцать лет я представлял, как располосую этого мелкого, как…

Мари машинально отметила тон Танидзаки: так разговаривать с человеком, который приставил тебе к затылку пистолет, можно, только если ты доведен до крайности.

— А какое отношение имею я к этой легендарной личности? — холодно поинтересовалась Мари.

— У тебя та же фамилия, ё! Хочешь сказать, что это совпадение?!

«Еще один Варди?!» У Мари душа ушла в пятки. Еще какой-то потерянный родственник, о котором она ни слухом, ни духом?! Если так пойдет и дальше, ребятам придется брать билеты и становиться в очередь на право доставить ей неприятности.

— Как вы выследили меня из Нэшвилла?

В Нэшвилле, определенно, не появлялось больше посторонних: всего несколько часов назад Эдвард устроил лейтенанту Джефферсону подробнейший допрос на этот счет.

— Какого черта ты нам сдалась? Мы его выслеживали. От Столицы.

— Его… кого?

— Эдварда Элрика, бля!

«Ну ни хрена себя! — мысленно ахнула Мари. — Так он что, и есть эта самая эпическая фигура?.. Интересно, как это соотносится с тем, что Ал говорил по поводу их неприятностей в детстве…»

Но почему они сказали, что у нее та же фамилия?

— Позвольте спросить, а как меня, по-вашему, зовут?

Если бы мог, Танидзаки, наверное, покосился бы на нее, как на психа.

— Отвечай! — прикрикнула Мари.

— Сьюзен Элрик.

«Ну, спасибо, хоть не Луиза-Аделаида какая-нибудь», — кисло подумала про себя Мари. Ясно, со стороны Эдварда логично было оформлять ей билет под чужим именем. То, что он взял ее второе имя, пусть и несколько исковерканное под его родное наречие, — чистой воды любезность. И сделал он это в Зингсдорфе, той самой промежуточной станции. Билет от Нэшвилла до Зингсдорфа Мари сама держала в руках, и он был оформлен на нее, Марию Варди, как полагается. А вот в Зингсдорфе Эдвард сказал, что сам обо всем позаботится, и, пока Мари и мисс Хьюз пили кофе в привокзальном кафе (в случае Мари кофе был уже бесполезен, как она убедилась буквально через пару часов), ходил по делам. Поезда она прождали больше часа, так что успеть можно было многое. Тем более, поезд мисс Хьюз уходил даже позже, что давало еще дополнительный временной лимит.