Наталья Гундарева - Наталья Старосельская

Сейчас вряд ли кто-то вспомнит, о чем шла в этой пьесе речь, но Гундарева, как всегда, отнеслась к своей роли серьезно и очень ответственно. «Первые десять спектаклей – ну, до смешного! – я в антракте валерьянку пила, – признавалась она вскоре после премьеры. – Выходила на сцену, у меня ходуном челюсть ходила, голос начинал дрожать».

Казалось бы – отчего?! А вот было, было, и никуда от этого не денешься...

Итак, ей прислали сценарий фильма «Хозяйка детского дома». Гундарева прочитала его с волнением – слишком больной была тема брошенных детей.

«Роль „Хозяйки детского дома“ вошла мне прямо в сердце, – говорила актриса. – Реальный прототип у героини был. Мы снимали в одном детском доме, где в течение семнадцати лет работала женщина, у которой было два сына, кажется, усыновленных, может быть, и нет. Я не могла касаться столь интимной темы. Но чувствовалось, что не так уж тут все просто... Роль у меня пошла сразу. Помните эпизод, когда директриса детского дома выступает с трибуны собрания педагогов и руководящих товарищей? Так вот, этот текст я выучила наизусть в одно мгновение, потому что это были мои собственные слова!

Эта тема – детский дом – проняла меня до глубины существа. Чтобы выбрать площадку для съемок, мы наведывались во многие детские дома. Были в обыкновенных, были и в показательных, где журчат фонтаны, устроены зимние сады и чудесно оформлены игровые комнаты. Но и тут и там я читала в глазах детей один и тот же вопрос: «Почему?» Они не понимали, почему должны жить иначе, чем дети, которые учатся в школе рядом. Они же ничего плохого не совершили, они просто родились у этих родителей и самим своим рождением поставлены в особые условия, вне родного семейного дома.

Мы приезжали в детский дом на съемки. На верхних этажах там спальни, на нижних учебные классы. Звенел звонок на перемену, дети выходили из классов, смеялись, играли, ссорились, мирились. Как все дети. Но когда вечером мы уезжали или уходили домой, они провожали нас, стоя вдоль стенки, молча глядя и слушая. И как удар в сердце звучали для них наши нечаянно произнесенные слова: «Ох, сейчас приду домой, отдохну...» Мы никого не хотели обидеть этими словами, говорили неосознанно. А они – ни один из них – не могли пойти домой и понимали, что так будет в течение всего их детства. Это ранило меня в самое сердце. Вот почему речь, произнесенная в эпизоде собрания, была моей собственной речью».

Александра Ивановна Ванеева, директор детского дома, наделена была актрисой многими чертами характера, присущими ей самой. И главным из них справедливо будет назвать чувство собственного достоинства, позволяющее этой спокойной, сдержанной и мудрой женщине вести себя именно так, а не иначе.

В далекие военные годы Александра Ивановна сама была воспитанницей этого детского дома. Она строга, деловита, лишена сантиментов и умиления «детками» – она хозяйка, мать, причем мать для всех одновременно, что принципиально отличает ее, например, от Нади Кругловой, матери десяти детей. У Ванеевой своих детей нет; все воспитанники детского дома – это ее полноправные дети, потому она имеет право именно так жестко и в каком-то смысле жестоко разговаривать с раскаявшейся Ксенией Рябцевой, матерью мальчика Сережи, и с таким презрением общаться с грубой и несправедливой молодой учительницей...

«Ощущать в себе призвание материнства – значит быть готовым к самопожертвованию, к необходимости отказаться от собственных интересов и намерений во имя интересов ребенка, – пишет В. Я. Дубровский. – У Ванеевой не состоялась пока личная жизнь; с утра до вечера заботы о детском доме, сотни проблем, встающих перед заведующей каждый день, невозможность и, наверное, нежелание сосредоточиться на собственных сердечных делах – все это привело к тому, что в свои уже вполне зрелые годы Александра Ванеева осталась без мужа, без семьи. А эта красивая, полная жизненных сил, обаятельная женщина готова и способна полюбить, горячо ответить на сильное чувство.

Ванеева встречает друга студенческих лет, работающего в Сибири, который, оказывается, любил ее все годы, и сейчас любит, и зовет с собой. Ванееву трогает такая стойкая верность, сила чувств этого серьезного и зрелого человека, она искренне откликается на его признание и принимает решение уехать. Тем более что на новом месте она может получить столь дорогую ее сердцу педагогическую работу. Ванеева-Гундарева совершает такой привычный, но в этот раз последний обход детского дома: проходит по его коридорам, открывает двери классов, подходит к окнам. И вдруг окончательно и бесповоротно понимает, что не может, не в состоянии покинуть дом, где прошла вся ее жизнь. И главное – оставить детей, которым отдана эта жизнь...

Наталья Гундарева, наравне с режиссером и сценаристами, по праву может быть названа среди авторов фильма. И не только потому, что она играет центральную, а по существу монороль в фильме, и уже это одно определяет его звучание. Исполнение Гундаревой в такой степени личностное, заинтересованное и страстное, она в такой мере заряжена содержанием роли и фильма в целом, что это ее соучастие укрупняет фильм, придает ему иной масштаб».

Не так давно я вновь посмотрела фильм «Хозяйка детского дома» и поразилась тому, насколько иначе он смотрится с дистанции времени. Главным образом благодаря Наталье Гундаревой. Тогда ее работа над образом Александры Ванеевой воспринималась блистательной по-актерски и очень наполненной по-человечески, а сегодня кажется, что Наталья Гундарева прекрасно понимала, что играет в своеобразном фильме-предупреждении: ее страстные монологи, ее сосредоточенный взгляд, ее скупые, но такие точные жесты направлены, как представляется, на одно – гневное и горькое обвинение людям и государству в недостаточном внимании к детям, в непонимании того, что проблема тех, кто не знает дома и семьи, словно снежный ком, будет расти и расти и приведет к безответственности перед будущим. И тогда это станет общечеловеческой проблемой...

Фильм вызвал огромный интерес, на студию и в редакции газет хлынули письма, в которых зрители благодарили актрису, обращались к ней как к Александре Ивановне Ванеевой: делились своими воспоминаниями о годах, проведенных в детских домах, или просили совета в воспитании детей, или приглашали выступить на педагогических конференциях и семинарах.

«Письма идут до сих пор, – говорила Наталья Гундарева спустя много лет. – Пишут люди, воспитывавшиеся в детских домах во время и после Второй мировой войны, и те, кто рос в благополучных семьях. Дело в том, что сама тема прозвучала неожиданно остро. Ведь понятие детского дома обычно связывают с войной. А тут в мирное время, рядом с нашим благополучием, оказывается, существует такое громадное ребячье горе, такое зло. Я говорю о детях, брошенных родителями, о тех, чьи матери и отцы настолько чужды родительской ответственности, личного и общественного долга, что общество при всем понимании трагедии вынуждено прибегать к крайней мере – лишать их родительских прав и передавать детей на попечение государства. Мы снимали картину в настоящем детском доме. Нас окружали вроде бы обычные ребята, здоровые, каждый со своими интересами. Но всякий раз, когда заканчивался съемочный день, я приходила домой совершенно подавленная. Классы, спальни, хорошие воспитатели – это, конечно, прекрасно. Но все-таки как же жестоки родители, которые лишают своих детей домашнего крова, ничем не восполнимого семейного тепла!