Клан Мёртвого Кота (Dead Cats Clan) - Dark Window

— Тьфу на тебя! — обезьянка отскочила от денег, как от огня. — Эй, малыш, если платить нечем, то и сворачивать некуда!

— Сэконд-Хэнд устроит? — мрачно спросил перепевник, стягивая с головы двухвостую шапочку.

Волосы на его голове взъерошились. Сейчас они напоминали пух великовозрастного цыплёнка.

— Ну, не знаю, не знаю, — покачала головой страшилка, — Впрочем, возьму, — лапка ловко выхватила шапку, — а то вся ночь задаром истает.

И белая юбка мигом перенеслась через забор.

— Только не думай, что за это меньше дадут, — донеслось оттуда. — По шапке ты получил бы гораздо легче. А сейчас тебе и защититься нечем.

Перепевник расстроено погладил голову, посмотрел на чёрное небо…

— Глянь-ка, — радостно выдохнул он.

По небу плыл грузовик. За воздушной машиной тянулся веер перьевых облаков. Рёва двигателя не слышалось, словно железная махина просто скользила на крыльях ветра. Борта кузова откинуты вниз. На платформе приютился удивительный оркестр. Семь музыкантов — семь цветов радуги. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан.

— Смотри на него, — приказал перепевник. — Только на него. И смело шагай.

— А под ноги? — хмыкнула Ириска. — Носы не посшибаем?

— Это же путеводная звезда Переулков, — удивился Зинга, вперившись взором в летающую машину. — Пока мы идём за ней, с нами ничего неправильного не случится.

Льющаяся с небес музыка заглушала невесёлые песни, скользящие по Переулкам. Её мелодия была главной улицей, основной темой. Другие не смели ослушаться, ломались, затихали или подхватывали музыку вместе с разноцветным оркестром.

Так они и шагали, пока невесть откуда взявшееся серебристое облако не проглотило машину. И грустная мелодия тотчас затихла.

Ириска посмотрела по сторонам и прислушалась.

Здесь музыка уже исчезла. Или ещё не пришла. Только дыхание чего-то неведомого. Лёгкое, невесомое, радостное. Зинга прищурил глаза, на всякий случай подхватил Ириску под локоть и начал всматриваться вдаль. От неожиданного прикосновения Ириска рассердилась и хотела выдернуть руку, но в последний момент сдержалась.

— Отлично, — зашептал перепевник, опасаясь прогнать зыбкую тишину. — Эти места я точно знаю. Тут платить не придётся. Тут можно радоваться и отдыхать, даже если взлететь и не удастся. Мы на Переулке Вознесения.

И сразу дыхание сменилось дробью отрывистых ударов, а дома стали где двух, а где трёхэтажными.

Четыре ноты прозвучали в ночной мгле, а пятая была точкой. Две из них раскатились звонко, отрывисто. Третья растянулась и незаметно перелилась в исчезающую четвёртую. А пятая повторяла первую, только на более высоком уровне. Из-за угла дальнего дома вывернуло что-то разноцветное и стремительно понеслось к путешественникам. Пять взрезающих холод кругов. Два ярких: красный и оранжевый. Они походили на летающие блюдца, какими их рисуют на рекламных плакатах. Третий изгибался, напоминая полурасплавленную грампластинку голубоватого цвета. Четвёртый был почти незаметным, бледным и колышущимся. А пятый — ослепительно зелёный — чуть поотстал, но с каждым мигом догонял товарищей.

Пронеслись тёплой волной и исчезли. И снова ночь. И снова холод. И снова полная неопределённость. Только доносится непрестанная дробь ударника. Или это стучит удивлённое Ирискино сердечко в ожидании радостной тайны, которая вот-вот раскроется во всём великолепии?

Но затишье продолжалось недолго. Несколько мгновений. Пускай секунды здесь растягивались неимоверно, но они оставались лишь секундами. К пяти кругам добавился ещё один. Шесть звенящих нот. Летающие блюдца окрасились нежными пастельными цветами. Перекорёженный их собрат пульсировал золотыми искрами. Лилипут полыхал грозовыми зарницами, а два замыкающих напоминали чуть сплющенные лимоны.

А когда они заскользили у Ирискиных ног, тепло согрело озябшую кожу и просочилось глубже. Странное желание охватило девочку. Пока оно не превращалось в слова. Возможно, оно просто унеслось вслед за люминесцентными кругами. Но ведь… Но ведь тишина не наступит. Ведь прямо сейчас появятся новые, ещё более прекрасные.

"А ведь это и есть ноты, — с удивлением подумала девочка. — Я вижу их весёлыми человечками, а кто-то летающими тарелками".

Новые круги не заставили себя ждать. Теперь их было семь. Когда они подлетели близко-близко, Ириска поняла, чего же ей хотелось сейчас больше всего.

— Давай запрыгнем на них! — прокричала девочка, стараясь, чтобы её голос не проглотили звенящие над Переулком ноты.

— Они для того и созданы! — заулыбался Зинга. — Мы полетим. Всё выше и выше. Пока не достигнем… Но надо чуть подождать.

— Опять? — недовольно скривилась Ириска. — Чего?

Желание взлететь жгло неимоверно.

— Восьмого, — пояснил перепевник. — Нам нужен полный комплект.

А они уже летели навстречу. Летающие блюдца. Ровно восемь. И восемь нот властвовали в Переулке. Восемь нот, разделённые на две группы, догоняющие друг друга, сменяющие, друг друга, переливающиеся друг в друга, образующие странную удивительную мелодию. Она повторялась и повторялась, но нисколечко не надоедала.

— Till I Come, — выдохнули небеса и земля.

Ириска не помнила, как оторвалась от земли. Помнила только подрагивающую Зингину руку. Помнила пронизывающее тепло, исходящее из упругих, словно из плотной резины, разноцветных дисков. Помнила, как медленно уходила вниз дорога, а рядом искорёженные отражения Луны перепрыгивали по тёмным стёклам окон второго этажа.

Диски исчезали, когда утихали ноты. Поэтому требовалось исключительное внимание при перепрыгивании с аккорда на аккорд. Но Ириска не боялась. Она верила: пока звучит музыка, упасть невозможно. Прыжками руководил Зинга. Странно, как его шёпот не терялся на фоне громогласных нот, заполняющих теперь всю вселенную. Если Ириска могла превратиться в песню, то она отчаянно желала стать такой вот мелодией.

— Теперь я сама, — попросила девочка.

Зинга кинул недовольный взгляд, но выпустил руку.

— Сюда не прыгай, — советовал он, указывая на изогнувшуюся третью ноту. — Она ненадёжная. Прилипнешь к ней и не успеешь перескочить.

— И эту пропускай, — слышался сбоку его голос относительно четвёртой. — Соскользнёшь, тогда тебе никто не поможет.

Но Ириске было достаточно тех, что звучали первыми. Пока они медленно растворялись в морозном воздухе высоты, на смену успевала следующая партия. Точно такие же, только цвета менялись как в калейдоскопе.

— Ириска! — завопил Зинга, когда они перескакивали на очередное блюдце. — Ириска! А хочешь… Хочешь остаться здесь навсегда?