Ворота Лешего - Иван Калина

Старейшина как-то сразу сник, сгорбился, и Макс увидел, что он реально уже старый.

– Зачем она надела его тебе? – как-то глухо спросил он.

– Не знаю. Я у вас хотел спросить. Она же ваша односельчанка.

Старейшина был в растерянности. И вдруг он как-то странно посмотрел на Макса, догадка осенила его и испугала одновременно.

– Мне идти уже надо… – он вдруг заторопился, – ты подумай над моими словами…

Макс был в полном недоумении. Старейшина сбежал так быстро, как будто за ним гналась стая чудовищ. И опять ничего не объяснил.

Макс от нечего делать ходил по комнате. Проверил дверь – заперта. А сквозь щелку между досками прекрасно была видна макушка охранника – здоровенного мужика. Прошел, наверное, час с тех пор, как ушел старейшина. А может и больше. Очень трудно определить время в закрытом помещении. Что же ждет его впереди? Выпустят, чтобы он нашел их ножик, а потом – убьют как ненужного свидетеля? Макс подошел к стене и буквально сквозь нее почувствовал, как на улице падает снег. Он вздрогнул: как же они заставят его искать этот проклятый Алчущий? Потащат в цепях? Прикажут рыть мерзлую землю? И посоветоваться-то не с кем.

Устав бродить маятником, Макс прилег на кровать. Он не приедет на похороны к Насте. Ее мать наверняка проклянет его. И будет права. Возможно, у него только одна ночь и осталась. Он должен выспаться.

Где сейчас Иванна? С кем? Что делает? Разрывая себе сердце, мучаясь от угрызения совести, все же он думал, как сильно любит ее – и раньше и сейчас еще сильнее. Ему не хватало ее улыбки, ее ласковых рук. Макс перевернулся на спину, со всей силы зажмурил глаза. Неужели ему не дадут даже проститься с нею? Думая свои невеселые мысли, он задремал – молодой организм брал свое. Но очень быстро очнулся от легкого толчка. Как будто лодка стукнулась о берег. Макс открыл глаза. Он не спал и в то же время не мог поверить, что находится в реальном мире. Над головой было звездное небо. Макс повел глазами – он все еще был в камере, но стенки ее странно просвечивали. Сквозь них, как через пергамент, был виден лес. Макс сфокусировал зрение – стенки стали таять, как весенний снег. Теперь он отчетливо видел знакомую местность. По лесу шел мужчина. Он шел четко, как будто знал, куда идет. Макс затаил дыхание. Он чувствовал себя зрителем в кинотеатре. Как он может видеть это? Наверное, все-таки он спит. Мужчина на мгновение повернулся лицом – Макс хотел закричать, но не смог. Язык как будто прилип к нёбу. Этот человек в лесу был сам Макс, и он нес в руках Алчущий. Макса заколотило. Руки и ноги не слушались, прыгали сами по себе. Лес начал темнеть и отодвигаться. Перед глазами промелькнула чья-то ладонь. Она снова помахала перед лицом, и Макс наконец пришел в себя. Перед ним стоял горбун.

– Я думал, что ты помер, – сказал он каким-то испуганным голосом, – глаза открыты, а реакции – ноль.

Макс сел на кровати, все еще плохо соображая.

Некрас снял с себя полушубок и бросил Максу в руки. Тот едва успел подхватить его на лету, запахло козлом – полушубок был что надо, из натуральной дубленой кожи.

– Надевай и пошли.

– Куда?

– Пошли, некогда объяснять.

Макс кинул полушубок на пол.

– Тогда вали отсюда, – холодно сказал он и снова улегся на кровать.

– Ты че, идиот? Они же убьют тебя!

Горбун заметно нервничал, оглядываясь на двери. Макс невозмутимо закинул руки за голову.

– С тобой я точно никуда не пойду. Ты меня уже один раз завел.

– Как хочешь, – горбун как-то слишком быстро сдался, – только там, за дверями труп лежит. Он будет на твоей совести.

Макс покосился на двери. А действительно, как горбун зашел к нему? Кто разрешил ему свидание?

– Ты его убил?

Горбун подошел к двери, рывком рванул ее на себя. В полутемном коридорчике на соломенном полу лежал охранник. Его голова как-то неестественно была запрокинута назад. Но крови не было.

– Она вся там, под ним, в солому впиталась, – объяснил горбун и облизал пересохшие от волнения губы. – Лично я ради тебя даже пальцем бы не шевельнул. Но она там плачет, места себе не находит.

Макса как будто кто-то резанул, так вдруг стало больно. Своим побегом он подставит ее под удар.

– Давай, пошли, – торопил Некрас, – некогда сейчас самобичеванием заниматься. Кто-нибудь придет, тогда поздно будет и все жертвы напрасны. – Он сунул Максу в руки ключи от машины. – На краю деревни стоит твоя машина, в кармане – деньги.

Макс не двигался. Он ждал от горбуна любого подвоха.

– Думай про меня что хочешь! – Некрас вдруг ощерился. – Она с меня клятву взяла. В ногах у меня валялась, чтобы я тебе помог. А я б убил тебя! – в глазах увечного парня блеснули злые слезы.

– Ты любишь ее? – догадался Макс.

Некрас ничего не ответил, но Макс и без слов понял, что попал в точку.

– Как она? С нею все в порядке? – он хотел хоть что-то узнать о ней.

Ничего не ответив, горбун вышел за дверь и заковылял прочь.

13 глава

Макс оказался абсолютно один, в полной растерянности, с полушубком в руках, стоя над трупом неизвестного ему парня. Вот она точка бифуркации! Два возможных пути, два варианта развития будущего. Направо пойдешь – коня потеряешь, налево – сам скопытишься. От решения зависит многое, если не сама жизнь, а ты не знаешь, какое именно принять. И какое бы не принял, течение жизни наверняка сменит направление. Только вот в какую сторону? Бежать или остаться? А если бежать, но быть пойманным – хуже, чем просто остаться? Кто из них двоих врет? Старейшина или горбун? Или тот и другой? В чем меньшее зло? И труп возле ног – не сыграет ли он решающее значение? Труп уже не отменить, пути отхода нет, заново не переиграть. Горбун в убийстве не признается, все падет на голову Макса.

Мысли мелькали лихорадочно, не задерживаясь надолго. Сценарии возможных последствий проносились перед внутренним взором один за другим, словно вагоны товарняка – цистерна, лес, закрытый вагон, снова цистерна… Кажется, прошло минимум полчаса, а за уходящим горбуном все еще слышались шаги. Что там бабка Иванны говорила про судьбу? Вроде, про ближайшую смерть ничего в ее карканье не было. Господи, как порой трудно решить и решиться. Поверить или нет? Бежать или остаться?

Внезапно со стороны улицы послышались шаги и голоса. Шли сюда. Макс мгновенно сунул ноги в валенки, опустил руки в рукава полушубка, перешагнул через мертвеца, вопрошающе уставившегося в потолок, и оказался на улице. Прижался спиной к стене из неотесанных досок, проскользнул за угол, держась стены и оставив в козлиной шкуре тысячу заноз, метнулся через снежную целину и подбежал к высокому, по грудь, глухому забору. Оттолкнулся от земли, приподнялся на руках, закинул ногу. Ключи от машины, зажатые в ладони, соскользнули и упали в снег, по другую сторону забора. Макс выругался про себя. Приземлился в сугроб по колено – наветренная сторона, сюда беззастенчиво намело. Когда только успело? На секунду он оказался невидим для других. Но лишь до тех пор, пока не обнаружат труп.