Хаос (ЛП) - Шоу Джейми

На саундчеке Шон возобновляет наш тайный флирт, и, хотя все его прикосновения тайны и мимолетны, они все еще заставляют мое сердце биться так же быстро, как и сегодня утром, когда он был… когда мы были...

Мои щеки пылают огнем при воспоминании, когда мы выступаем в тот вечер перед аншлаговой публикой, и когда я смотрю на него через сцену, а его глаза уже смотрят на меня, я хихикаю. Хихикаю в середине проклятой песни, а мышечная память — это единственное, что удерживает мой гитарный медиатор на нужных струнах. Хотя это все еще секрет, он мой парень. Мой долбаный парень. Улыбка на моем лице — это живое существо, пробирающееся туда в неподходящие моменты и угрожающее рассказать все мои секреты каждому лицу в толпе.

Я ненавижу, что мы не рассказали ребятам о нас, но я понимаю… кажется. Да, они будут раздражать. Действительно чертовски раздражать. Мы не услышим конца подколам, пока не закончится тур и не вернемся домой. Но девчачья часть меня приветствовала бы это. Она бы разжигала огонь с непревзойденным уровнем публичного проявления привязанности, который смутил бы всех до чертиков — ее саму больше всего. Потому что Шон наконец-то стал ее парнем, и она не хотела бы этого скрывать — никогда, ни от кого.

Но он был прав насчет того, что до конца тура осталось всего полтора дня, и я это тоже понимаю… кажется. Я уверена, что он не хочет, чтобы парни доставляли ему неприятности. Или, может быть, он не хочет, чтобы они доставляли неприятности мне. Или, может быть, он просто хочет провести еще одно тихое утро на кухне со мной, чтобы никто не кричал и не улюлюкал на нас с коек… А после того, что случилось на крыше? Да, я могу жить с этим.

Я улыбаюсь ему через головы поклонников на парковке. Шоу сегодня было невероятным, и когда мы наконец вышли к автобусу, он был окружен толпой. Я сделала так много снимков, что пятна пляшут у меня перед глазами, когда я оставляю Шона, Адама и Джоэля позади и поднимаюсь в автобус.

Майк уже на борту, и я следую за ним на кухню в задней части. Шон упомянул, что хотел бы поговорить с ним о сегодняшнем утре, но после того, как меня поймали, как бунтующего подростка, готового совершить позорную прогулку, я тоже чувствую потребность что-то сказать, хотя я понятия не имею, что именно.

— У тебя сегодня было много поклонниц, — поддразниваю я несмотря на то, что нервничаю.

Я плюхаюсь на кожаную скамейку, стараясь не украсть у Майка его обычное игровое место, и жду, не заговорит ли он о сегодняшнем утре. Он достает из холодильника два пива и закрывает его носком ботинка.

— Той женщине было лет пятьдесят, — преувеличивает он возраст Пумы, одетую, да, в принт пумы, которая ждала у автобуса. Есть женщины, которые просто обожают барабанщиков, и эта не делала из этого секрета — вот почему, я думаю, Майк сейчас смотрит в сторону передней части автобуса, как будто она в любой момент собирается штурмовать, как какой-то спецназовец.

Я смеюсь и снова поддразниваю его.

— Не все члены твоего фан-клуба были такими старыми.

Он бросает на меня взгляд и падает на сиденье рядом со мной, протягивая мне одну из своих банок пива, прежде чем запустить Xbox.

— Как же ты познакомишься со своей будущей женой, если не даешь никому из них шанса?

— Поверь мне, девушка, с которой я хотел бы быть, не будет ждать у входа в туристический автобус.

— Я ждала у изрядной доли автобусов, — возражаю я. За автографами, фотографиями, объятиями. Больше ничего, и я определенно не была одета в костюм пумы.

— Вот именно, — говорит Майк, и когда я шокировано открываю рот и сильно шлепаю его по плечу, он смеется.

Я улыбаюсь и откидываюсь на спинку сиденья, ожидая, пока он начнет играть в игру, чтобы сказать:

— Спасибо, что ничего не сказал ребятам обо мне и Шоне этим утром.

— Ты должна была просто сказать мне, — говорит он, не отрывая глаз от экрана и лихорадочно нажимая на кнопки. — Я знал, что между вами что-то происходит.

— Это так очевидно, да? — Я стараюсь не обращать внимания на огнедышащего дракона под сияющей кожей моих щек.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Майк смотрит на меня и хихикает.

— Да. Но не волнуйся. Ты гораздо лучшая лгунья, чем Шон.

Я ухмыляюсь этому остроумному комплименту, а потом спрашиваю:

— Как так?

— Ну, — говорит Майк, — он раскололся с того момента, как ты пришла на прослушивание. Я просто не понимал, почему он так на тебя смотрит.

Я морщу нос.

— Как?

— Сначала я искренне думал, что ты ему просто не нравишься. — Майк смеется. — Я понятия не имел, что вы, ребята, переспали в старших классах.

У меня звенит в ушах. Громкий, настойчивый звонок.

— Подожди… Что?

Всевозможные предупреждения вспыхивают в моем мозгу, заставляя мое сердце болезненно сжиматься. Он ведь не может знать, что мы переспали в старших классах?

Майк снова смотрит на меня, прежде чем со смешком отвернуться к телевизору.

— Расслабься. Шон рассказал мне все. Я сохраню твою тайну.

— Он… он сказал тебе, что мы переспали в старших классах?

Это невозможно. Он же не помнит, как мы встретились в старших классах…

Майк чертыхается и дергается в сторону вместе с персонажем на экране. Затем он приходит в себя и говорит:

— На вечеринке у Адама после выпускного, верно?

— Да…

— Довольно эпично, если вдуматься. Как будто вы, ребята, всегда должны были быть вместе или что-то в этом роде.

— Да, — снова бормочу я, и страх скапливается у меня под ложечкой.

Шон помнит?

Шон помнит.

Когда Майк снова смотрит на меня, я маскирую свои эмоции фальшивой улыбкой, и он улыбается мне в ответ, прежде чем вернуться к своей игре.

— Я думаю, вам будет хорошо вместе.

Я ухожу от него в оцепенении, ледяная дрожь пробегает по моим рукам и шее, когда я снова и снова прокручиваю в голове его слова.

Я понятия не имел, что вы, ребята, переспали в старших классах.

Шон рассказал мне все.

Вы переспали в старших классах.

В старших классах.

На вечеринке у Адама после выпускного.

Шон помнил все это время. Он помнит меня с самого прослушивания, с того момента, как впервые встретился со мной взглядом после шести лет отсутствия. Он знал, когда устроил мне неприятности на нашей первой репетиции, и в конце концов я запустила ему в голову медиатором. Он знал, когда я поцеловала его в Mayhem, когда он поцеловал меня в ответ, и я закончила тем, что выставила себя идиоткой в автобусе. Он знал это, когда мы сидели на крыше отеля, и я призналась, что влюбилась в него в старших классах. Он знал это с каждым украденным поцелуем, с каждой улыбкой, с каждым разом выставляя меня глупой гребаной влюбленной пятнадцатилетней девчонкой.

Предательство растет в моем животе и распространяется как сорняк, заглушая бабочек и делая одну вещь совершенно ясной: он не хочет рассказывать парням о нас, потому что не хочет, чтобы они знали. Он не хотел, чтобы они знали тогда, и ничего не изменилось. Он сказал Майку только потому, что Майк поймал нас и ему нужно было серьезное объяснение. Но он не хочет, чтобы я рассказала Роуэн, или Ди, или Кэлу, или Лэти, потому что после всех этих лет я все еще являюсь его грязной маленькой тайной.

Когда он входит в автобус и улыбается мне, я изо всех сил стараюсь не пересечь разделяющее нас расстояние и не влепить ему пощечину. Он больше не мой парень, не тот парень, который заставил меня хихикать сегодня вечером на сцене. Это тот парень, который трахал меня в темной комнате и никогда не звонил. Это тот парень, который лгал мне месяцами. Тот, который разбил мне сердце — дважды.

Один раз, позор мне. Дважды, с тобой все кончено, черт возьми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

После того как Адам и Джоэль проходят мимо меня, чтобы добраться до задней части автобуса, я хватаю Шона за руку и тащу его вперед, закрывая разделительные занавески всю дорогу. Водила все еще в другом автобусе, и у меня есть всего несколько минут, прежде чем он появится, чтобы отвезти нас в следующий город.