Третья попытка - Андрей Величко

Однако в меткости его результаты, прямо скажем, никакого восторга не вызывали. В фанерный силуэт местного волосатого слоника он уверенно попадал только с двадцати пяти метров, а через два раза на третий – с пятидесяти.

Лучшим же стрелком, почти снайпером, неожиданно оказалась Апа. Ее телосложение тоже было не совсем стандартным. Имея средний для неандерталки рост, примерно метр шестьдесят, по весу и силе она превосходила не только всех женщин племени, но и почти всех мужчин, уступая только вождю Ымнуму. Кстати, я случайно узнал, что он, оказывается, в какой-то мере является ее мужем. Во всяком случае, Упума она родила точно от него, но парень, как уже говорилось, сложением не пошел ни в одного из родителей. Так вот, она попадала в фанерного слона даже с восьмидесяти метров, промахиваясь не чаще одного раза из трех, а с пятидесяти метров поражение мишени было гарантированным. Причем сильнейшая отдача ее не колыхала ни в прямом, ни в переносном смысле. Она палила из двадцатичетырехмиллиметровой пушки, стоя на могучих тумбообразных ногах непоколебимо, как скала. И вес ружья казался ей настолько малым, что она даже не могла его толком определить.

– Надо же, а я думала, что неандертальцы вообще не смогут научиться стрелять, – удивилась Ксения, узнав об успехах Апы. – И почему они выстрелов совсем не боятся?

– В нашей истории их боялись только ацтеки и инки, запуганные собственными жрецами, – объяснила Катя. – А те же североамериканские индейцы, почти сразу переняв у первых колонистов умение стрелять, начали массово закупать ружья у французов для стрельбы по англичанам и у англичан для стрельбы по французам. Даже тасманийцы, которые по уровню развития находились уж всяко не выше наших неандертальцев, и то смогли освоить огнестрел, но это не спасло их от полного уничтожения.

Ну а мы с Пашей, посмотрев на стрельбу великой матери племени, решили сделать ей оружие по индивидуальному проекту, то есть двустволку. Стволы были установлены вертикально, а затвор пришлось развернуть на девяносто градусов, ибо его подвижная пластина получилась длинной и при горизонтальном расположении неудобно торчала бы в сторону. А так при заряжании она выдвигалась вверх, а в готовом к стрельбе положении заталкивалась вниз, в выемку цевья. Приклад мы тоже соорудили повышенной прочности и размеров, сделав его из дубовой переклейки. Получившийся монструозный самопал весил почти десять кило, но Апа пришла от него в полный восторг и быстро освоила стрельбу дуплетом.

После изготовления двуствольной ручной пушки мы с Павлом занялись серийным производством, за десять дней изготовив семь ружей по образцу первого, но с немного укороченным стволом. Пять предназначались для охотничьей бригады, одно – в качестве штатного оружия на «Катран», и одно оставалось в поселке как учебное. Первый экземпляр так и остался у Упума, потому что только он мог с ним достаточно ловко обращаться.

После завершения ружейной программы Катя занялась изготовлением дымного пороха, Паша сел точить донышки для гильз, Ксения – катать для них картонные трубки, а я изготовил пулелейку и приступил к литью пуль наподобие жакана, только соответствующего калибра. Мы решили, что на всякий случай нужно иметь не менее тридцати патронов на ствол в качестве неприкосновенного запаса, а то мало ли как жизнь обернется. Вон, сделали сотню патронов, так они сгорели за несколько дней тренировок, а ведь мы еще ухитрялись переснаряжать почти все гильзы, хоть они и были картонными.

Попутно мне пришлось решить еще одну небольшую задачу, поставленную Павлом. Ведь я так и не вернул ему снятую с «Мамонта» «Хонду», и теперь наш паром ходил на одном движке и весельной тяге, однако с последней сразу возникли определенные трудности. Неандертальцы до сих пор не научились грести синхронно. И если в пределах одного борта получалось еще туда-сюда, то между бортами гребля шла в полный разнобой. Паша, естественно, начал задавать им темп голосом, но охрип, не доплыв и до середины пролива. Потом он попытался отбивать темп небольшой колотушкой по палубе, но это ему тоже не понравилось.

– Во-первых, звук не очень громкий, а во-вторых, у меня рука отсохнет час подряд колотить, – пояснил Павел.

– Ага, а у бедных неандертальцев, значит, веслами махать ничего не отсохнет? – встряла Ксения. – Колонизатор хренов!

Однако Павел не стал отвлекаться на склоку, а попросил меня спаять какую-нибудь электронную приблуду, чтобы она задавала темп за него. И чтобы у нее частота могла меняться поворотом какой-нибудь ручки.

Требуемое устройство я соорудил к вечеру на базе старой колонки и вручил Павлу. Тот подключил полученное орало к аккумулятору, с удовольствием послушал, как оно завопило «Ии-аа, ии-аа!», покрутил ручку, коей частоту вскриков можно было менять от половины герца до полутора герц, и остался всем доволен.

В середине мая на материк отправилась первая охотничья экспедиция, вооруженная огнестрелом, а также ножами, топорами и даже ножовкой для разделки туши прямо на месте, если добыча вдруг окажется слишком тяжелой.

Охотники отсутствовали целых пять дней, и только утром шестого, когда мы уже начали волноваться, с материка взлетели две зеленые ракеты. Павел немедленно направил «Мамонт» через пролив и спустя час с небольшим вернулся, за один рейс доставив на Родос и охотников, и добычу.

На сей раз она не потрясала воображение – два лося. Точно размеры определить не удавалось, так как их разделали на материке и привезли только мясо, но по описаниям зверюги получались обычных размеров, примерно как те, каких мне доводилось видеть в Лосином острове. Но даже за такой весьма средней добычей пришлось побегать.

– На том берегу появилась какая-то опасность, – объяснила Катя, побеседовав с Апой. – Охотники не могут точно сказать, какая именно, но почти все зверье разбежалось или как минимум утроило осторожность. Даже медведи, а они почти никого не боятся. Апа думает, что это или ану-ану, или… вот тут я не понимаю, что за зверь имеется в виду, но сейчас попробую выяснить.

Катя сбегала за ноутбуком и, обсудив с Апой несколько картинок, объявила:

– Волки. Довольно крупные, но не гигантские. Одиночный зверь не очень опасен, но они всегда и живут, и охотятся стаями. И вот с ними лучше не связываться. Здесь они редко встречаются, их леса довольно далеко на севере, но ничего невозможного в их появлении тут нет.

Еще немного побеседовав с неандерталкой, Катя сочла нужным добавить:

– Плавают здешние волки плохо и вообще воду не очень любят, так что их появления на Родосе можно не бояться. Но если причина беспокойства местной фауны – кроманьонцы, то, конечно, тогда совсем другое дело. Пора возобновить регулярную воздушную разведку.