Ратибор. Забытые боги - Юрий Корчевский

Илья разделил деньги. Те, что оставил себе, он завернул в стопу белья. Сейф, конечно, надёжнее будет, да только их ещё и в помине нет.

Второй мешочек, более увесистый, завернул в тряпку – так он не будет бросаться в глаза прохожим.

Пока они добрались до входа в катакомбы, солнце уже коснулось горизонта.

На вечерние службы людей всегда приходило меньше. В пещере, вернее даже – в обширном зале, было светло от множества свечей и пахло ладаном.

Они отстояли службу. Когда паства стала расходиться, Илья подошёл к дьякону.

– Ничем помочь не могу, – развёл руками Николай. – О поручении для тебя ничего не слышал. А что это у тебя? Дары для церкви?

Илье не понравилось, как дьякон посмотрел на узел, который он держал в руках. Кастор принимал деньги спокойно, даже как-то безразлично. А этот – жадным взглядом…

– Нет, покупка для дома.

Почему Илья отказался от дара, он и сам не понял. Интуицией почувствовал или подсказка свыше пришла? Клир – всего лишь служители веры, своего рода посредники, и среди тех иной раз встречаются люди разного качества.

Когда они возвращались домой, Немезида поинтересовалась:

– Ты собирался отдать деньги церкви. Почему не сделал?

– Пока не знаю, остановило что-то.

Они проходили мимо места, где к Немезиде подошёл этот хлыщ, цензор из паланкина.

– Зря ты его ударил, – сказала жена.

Илья сразу понял, о ком идёт речь – имени и должности не называлось.

– Я мужчина и должен оберегать свою семью.

– Значит, ты ещё не настоящий христианин.

– Ну да, ударили по одной щеке – подставь другую?

– Драться необязательно. Можно словами всё объяснить, простить… Он не ведал, что творил.

– Я лучше останусь недостойным, – вздохнул Илья.

Что его сегодня Немезида учит? Наверное, день неудачный.

Недалеко от двери его дома сидел, согнувшись, какой-то нищий. В драной одежде, с нелепым колпаком на голове, ноги босые… Другого места себе не нашёл? Но когда Немезида постучала колотушкой в дверь, он поднял голову. На улице было уже темно, и различить лица его было невозможно.

– Илия?

Голос знакомый… И вдруг как вспышка молнии:

– Кастор? Ты?!

– Неужели за столь короткое время я так изменился? Помоги подняться. Я устал, пришлось долго идти.

Илья помог дьякону подняться.

– Идём в дом. Тут о тебе столько нелепых слухов. Я думаю, тебе есть что рассказать.

– Сначала накорми, я два дня не ел, крошки хлебной во рту не было.

– Обязательно! Немезида, готовь угощение, гость у нас.

Илья провёл Кастора на крытую террасу у кухни, а сам заскочил в дом и бросил узел с деньгами под лежанку. Он хорошо понимал состояние Кастора, сам недавно был в таком же бедственном положении.

Когда Немезида в знак уважения к гостю сама сервировала стол, Кастор жадно накинулся на еду. Он сильно изменился за те две недели, что его не видел Илья. Оброс, показалось – прибавилось морщин, постарел. Освещение на столе скудное, масляным светильником, поэтому Немезида его узнала только тогда, когда Кастор снял колпак.

– Кастор?

– Ради бога, тише! Мне бы не хотелось, чтобы о моём возвращении знали в городе.

Кастор плотно подкрепился, выпив за поздним ужином пару кружек разбавленного вина.

– Спать хочу! Все разговоры завтра.

Пришлось Илье набраться терпения. Он видел, что Кастор изнурён и нуждается в отдыхе.

Утром Кастор попросил согреть воду в бассейне и, пока слуга Нуби подогревал её, не спеша позавтракал. И только потом начал своё повествование:

– Ты помнишь, Илия, после похищения папы я направил тебя с парнями в Цемтумцеллу?

– Ещё бы…

– Буквально через несколько дней вечером, после службы, меня схватили римляне. Это были легионеры, и я думал, что мне конец. Но нет. Меня довольно долго везли в закрытой повозке, так что я не знал, куда. Да если бы и знал, что бы это дало? Повозку сопровождали несколько конных воинов.

Ехали долго, а по приезде на место меня бросили в сарай. Представь себе, я оказался там не один, и все – христиане, священники из разных городов провинции. Мы думали, нас казнят, и молились, чтобы смерть была быстрой. Кормили скудно – одну лепёшку на всех и кувшин воды. Нас хотели помучить. Но самое страшное было впереди. Продержав в сарае неделю, нас вывезли за город. Мы думали – настал наш последний час.

Ждали на солнцепёке долго. Мы ещё гадали – кого или чего ждём? А привезли под конвоем преторианцев – ты не поверишь! – самого папу. Он был истощён, в прожжённой сутане, на теле синяки. Наверное, ему пришлось тяжелее, чем нам. Его объявили изменником и вероотступником и отсекли голову. Ужас! Беда для всей нашей церкви Христовой! Мы думали, нас ждёт то же самое, но, к нашему удивлению, нас отпустили и даже позволили забрать с собой тело и голову.

– Вас как священников хотели запугать, чтобы вы бросили проповедовать.

– Это я уже после понял. В Рим я добирался пешком, живя по дороге подаянием и милосердием людей. Но Господь своим промыслом не оставил раба своего. А что у тебя? Не вышло?

– Да как тебе сказать… Добрались мы с парнями до города на лодке Аякса. Несколько дней ушло на то, чтобы узнать, где понтифика содержат. Оказалось, за городом, на вилле, которую строили для Максимина Фракийца. Нашёл я и строителя, замечательный старик. Он мне план набросал на папирусе, с расположением помещений. Корнелия держали под охраной преторианцев в помещении без окон. Оказалось, туда ведёт подземный ход – мастер об этом вспомнил. Но поскольку вилла сейчас принадлежит другому человеку, о ходе, видимо, забыли. Мы проникли ночью в комнату, освободили папу, подогнали лодку и все вместе отплыли.

Однако командир преторианцев догнал нас на биреме. Бой был жестокий. Группа погибла вся, на моих глазах. Легионеры ухитрились набросить сеть на понтифика и утащить его на бирему.

Мне удалось сразить в поединке примапила преторианцев Антония Марцеллла. Потом я забросил на бирему горящие светильники, и судно загорелось. Сам знаешь, горящее оливковое масло водой не затушить.

Я бросился в воду – до берега было недалеко. Разозлённый капитан биремы приказал меня преследовать. На мелководье судно напоролось на подводную скалу и стало тонуть. Многие гребцы и пехотинцы прыгнули за борт и утонули. Мне удалось добраться до берега.

На помощь утопающим поспешили рыбацкие лодки, думаю, многих удалось спасти. Я же пешком, как и ты, Кастор, добрался до Рима. Вместо тебя службы отправляет дьякон Николай, из новых, раньше я его не встречал. Ни о каком поручении моей группе он не знает.

– Вот как складывались дела! Прискорбно! Папу казнили, парни погибли… Я так на вас надеялся!

– Увы! Я сделал всё, что было в моих силах.

– Я тебя не осуждаю и не виню. Ты молодец, совершил настоящий подвиг. Но понтифика это не спасло.

Они помолчали, выпили за упокой папы.

– Можно, я поживу у тебя? Боюсь, римляне знают мой дом. Не хотелось бы вновь попасть им в лапы.

– Кастор, боюсь, ты не в курсе всех дел. Мордехая убили в его же доме…

– Не может быть! – в порыве удивления от страшной новости Кастор вскочил. – Римляне нанесли сильный удар. В один момент мы лишились папы и Мордехая. Сам знаешь, он занимался денежными делами общины.

Кастор сел и задумался, обхватив голову руками. Видно было, что известия подействовали на него угнетающе. Он был в отчаянии.

– Не кручинься. Обоих – ни Корнелия, ни Мордехая – к жизни не вернёшь, увы… Жить у меня можешь сколько угодно долго. Ещё скажу, но только прошу – никому не говори, это секрет. Проболтаешься неосторожно, и это может стоить тебе собственной головы.

– Я буду нем, как человек с отрезанным языком.

– Кто убил Мордехая, я не знаю. Но сегодня ночью я был у него в доме. И что ты думаешь? Сначала в дом пробрался его родственник, а затем – два грабителя. Произошла стычка. Грабитель убил родственника, я успел убить грабителя. Второго связал и оставил в доме.

Илья перевёл дух.

– И всё? Ты ничего не скрываешь?

– Дослушай, я не закончил. Наверняка дом обыскивали убийцы Мордехая. Они подозревали, а может быть, и знали точно, что у еврея должны быть деньги, изрядная сумма. Потом дом обыскивали эдилы. Не скрою, надежды что-нибудь найти было мало. Собственно, я тщательно обыскал дом, даже стены простучал – и ничего не обнаружил.

На лице Кастора проступило разочарование.

– Помог родственник, – продолжил Илья. – Он действовал, не зная, что я за ним наблюдаю, – он и показал тайник. А потом заявились эти двое – Тит и Деревянная голова, схватились за ножи.

– И ты ушёл ни с чем?

– Ошибаешься! Я выгреб из тайника всё. Там были расписки на большие суммы и деньги. Если ты помнишь, я отдавал Мордехаю деньги. Свою часть я с лёгкой совестью вернул, а большую часть хотел отдать новому дьякону. Но не отдал. Не понравился он мне, с двойным дном человек. Ты сам видел, я вернулся с узлом, там были деньги. Можешь их забрать, они не мои.