И корабль тонет… - Владимир Гурвич

— Именно так оно и есть, — подтвердил Ромов. — И что Шаповалов?

— Сначала он встретил мои слова недоверчиво, но я его сумел убедить дать тебе шанс.

— И в чем же он будет выражаться?

— Мы договорились, что ты будешь делать вид, что работаешь с Шароновым в прежнем режиме, а сам одновременно в тайне от него будешь писать собственный вариант сценария. А чтобы тебя не смущала двойная нагрузка, он по моему предложению согласился увеличить твой гонорар на пятьдесят процентов.

— Это правда? — Ромов от радости даже привстал.

— Сомневаешься в моих словах?

— Нет. Спасибо вам. Никогда не забуду того, что вы сделали.

Суздальцев снова взглянул на сценариста и обнаружил, что тот явно растроган. Произошло ли это под влиянием алкоголя или по другой причине, сейчас для продюсера значения не имело.

— За спасибо, конечно, спасибо, но сыт им не будешь.

— Что же вы хотите? — удивился Ромов.

— В общем немного. Понимаешь, Женечка, я в трудном положении, в долгах, как в шелках. Вот если бы в знак благодарности ты мне немного помог. Впрочем, я не настаиваю, это дело сугубо добровольное.

— Да я готов помочь. Но в чем конкретно?

Суздальцев сделал паузу и набрал в рот воздуха, как перед прыжком в воду.

— Их тех пятидесяти процентов половину отдал бы мне. По-моему, это совсем немного за то, что я для тебя сделал.

— Да, конечно, — упавшим голосом согласился Ромов.

— Вот и хорошо, что договорились, — сделал вид, что не замечает огорчения Ромова Суздальцев. — Смотри, не подведи меня. Ты должен накатать суперсценарий. Справишься?

Ромов не очень уверенно кивнул головой.

— Мы с тобой еще такие дела сотворим, — пообещал продюсер. — Давай выпьем за успех нашего безнадежного дела, как любят выражаться у нас в кино. — Суздальцев сам разлил остатки виски по бокалам. Они выпили. — Ну, все, я пошел. — Суздальцев потрепал Ромова по плечу. — Все будет хорошо.

Продюсер вышел из каюты. Несколько мгновений Ромов пьяным взглядом смотрел ему вслед.

— Сволочь! — вдруг пробормотал он

Весь день погода была отличной, с чистого голубого неба ярко светило солнце, яхта легко и резво скользила по плоской, словно шахматная доска, морской равнине. Но к вечеру все стало быстро меняться, сизые тучи грозно нависли над судном, а море вздыбилось хребтами волн.

Яхту раскачивало из стороны в сторону, и она напоминала идущего по дороге пьяного, потоки воды заливали палубы.

Марина чувствовала и невыносимый страх, и постоянные позывы к рвоте. Еще ни разу в жизни она не попадала в шторм, да и не могла попасть, так как это было первое ее морское путешествие. До сих пор она наслаждалась им, ничего прекраснее она еще не переживала. Но сейчас все было с точностью наоборот, она переживала самые ужасные минуты в жизни. У нее не было даже мужества смотреть в иллюминатор, вид несущихся с ревом прямо на нее водяных валов вызывали ужас. Как и их удары по корпусу. Марине казалось, что после каждой такой атаки яхта непременно должна перевернуться и отправиться на дно. И то, что она еще была на поверхности, казалось ей настоящим чудом. Как может такая хрупкая посудина устоять против разгула могучей стихии. Это противоречит всем законам природы. По крайней мере, в ее понимании.

Шторм, без всякого сомнения, усиливался, вещи носились по каюте, словно к каждой был приделан моторчик. Марина случайно взглянула в иллюминатор и закричала от ужаса: на яхту надвигалась гигантская волна. Это была самая настоящая великая китайская стена воды. То, что у судна не было ни малейшего шанса уцелеть, девушка больше не сомневалась.

Страх смерти пронзил все ее существо. Ничего подобного она еще не испытывала. Марина вжалась в пол, и в этот момент корабль потряс могучий удар. Что-то упало и сильно ударило Марину, но ее сознание лишь на мгновение зафиксировало боль, которая тут же исчезла. Да и какая может быть боль у погибающего человека, которому осталось жить считанные секунды.

В ожидании смерти Марина что-то орала, но ей самой почти не было слышно собственного голоса; рычанье шторма поглощало все другие звуки. Прошла то ли вечность, то ли несколько секунд, но Марина оставалась все еще живой. Она даже осмелела до того, что снова взглянула в иллюминатор. Но вместо морского дна увидела все тоже бушующее море.

Она вдруг пожалела, что яхта не утонула; в таком случае все было бы уже кончено. Она бы покоилась на морском дне и ничего бы не ощущала. А так весь этот ужас продолжается. И конца ему не видно.

Очередная волна ударила в корпус, яхта накренилась. Марина завыла, как раненный зверь. У нее не было больше сил переживать весь этот кошмар в одиночку, нужно непременно кого-то найти. Так ей станет легче выдержать это испытание. А также смерть, которая ждет ее уже совсем скоро.

Марина поползла к двери, не без труда ее открыла и вывалилась в коридор. Попыталась было встать, но ударившая по яхте очередная волна толкнула молодую женщину к противоположной стенке. На этот раз сознание не погасило резкую боль в плече. Марина завыла и снова опустилась на пол.

Сейчас ей не надо было ничего: ни квартиру в Москве, ни главную роль в фильме, весь спектр ее желаний сконцентрировался в одной точке — только бы выбраться из этого ада.

Вместе с очередной водной атакой, к горлу подступила тошнота. Сама не зная для чего, Марина попыталась в очередной раз подняться. Мощный удар сотряс яхту и бросил Марину на стену на этот раз головой. И все действительно померкло в глазах.

Марина лежала на полу в коридоре без сознания, но в полной отключке не находилась. Что-то смутное доходило до нее. Правда, происходит ли это на самом деле или ей что-то мерещатся, определить она была не в состоянии. Подхватил ли ее кто-то на руки, или ей это кажется, она не знала. Впрочем, ей было все равно, что происходит с ней, гораздо было важней, что она больше не испытывала ни страха, ни тошнотворных позывов.

Суздальцев принес Марину в свою каюту и положил на кровать. От удара затылком о стену была рассечена кожа, и немного крови запеклось на волосах. Он внимательно оглядел ее на предмет того, не надо ли позвать доктора. Но ему показалось, что ничего ужасного с женщиной не случилось, и она скоро придет в себя.

Сам же Суздальцев чувствовал себя отлично, ему давно было известно, что у него идеальный вестибулярный аппарат. И никакой шторм не принесет ему никаких беспокойств. Разве что существует опасность пойти ко дну. Но он надеялся на плавучесть судна, так как знал, что яхта была построена в одной из самых лучших верфей мира. И для нее это далеко не первое подобное испытание.