Любовь и шпионаж - Чарльз Вильямсон

– Ну, а как ваши дела, Максина? – спросила она. – Я очень тревожилась за вас; вчера вы напугали меня, сказав, что алиби Ивора может сломать вашу жизнь.

– Ничего, все обошлось, – бодро ответила я. – Обошлось благодаря вам, мисс Форрест. Не знаю, каким путем вы добыли тот футляр, но думаю, что это был подвиг с вашей стороны!..

– Подвиг? – совсем по-детски удивилась она.

– Да, дорогая Диана… вы разрешите называть вас так?.. Вы спасли не только Ивора, но и меня, и моего жениха, и даже… даже больше, чем я могу и имею право сказать. Но я выполнила свое обещание: я была сейчас в полиции и подтвердила алиби Ивора.

– Я тоже сдержала слово: достала утерянную вами вещь. С этими словами она протянула мне мою парчовую сумочку.

Я не верила своим глазам. Второй раз Диана спасает меня, возвращая мне счастье и жизнь. Я порывисто обняла милую девушку, и она доверчиво прижалась ко мне. Так мы простояли несколько секунд, обнявшись как две сестры…

Затем я обратила внимание на сумочку. Мне в глаза бросилось то, что серебряные шнурки, стягивавшие ее, были разорваны, а сама она помята, словно кто-то отчаянно боролся за обладание ею. Но Диана не сказала ничего, и я решила, что неделикатно расспрашивать об этом.

Я еще раз горячо поблагодарила ее.

– На мой взгляд, – сказала я, – из вас с Ивором получится отличная пара. Вы очень любите его?

– Очень! – ответила они, сияя. – Когда он со мной, мне все вокруг кажется светлым и радостным. Даже люди, окружающие нас, кажутся такими хорошими! А когда расстаемся – солнце заходит за тучу: и трава не такая зеленая, и цветы не такие яркие, и аромат их уже не радует сердце…

– Да вы, я вижу, поэтесса! – улыбнулась я, а она спохватилась и покраснела как школьница.

– Понимаю вас, дорогая Диана, – сказала я задумчиво. – Я тоже очень люблю, моя любовь не меньше вашей, но она не такая чистая и светлая, как ваша. Ее путь был труден и тернист, усыпан не розами, а шипами. Мне приходилось и лгать, и изворачиваться, и обманывать…

– Я страшно жалею, что пошла тогда на разрыв с Ивором, – произнесла она. – Сейчас я раскаиваюсь в своих подозрениях и вообще в своем несправедливом отношении к нему.

– Да, могу сказать, вы чуть не разбили его сердце, но он все равно не переставал любить вас и не терял надежды… И оказался прав: вы – единственная девушка, достойная его!

Видя, что она опять смутилась, я обратила ее внимание на свежие газеты, лежавшие на моем журнальном столике.

– Ивор Дандес рассказывал мне об этих преступниках, – сказала я, указав на заметку. – Он ехал с ними всю дорогу от Лондона до Кале. Жаль, что тут не сказано, где и как их арестовали!

Я заметила, что при этих словах Диана слегка вздрогнула, и поняла, что ей кое-что известно об этом, может быть, гораздо больше, чем описано в скупых газетных строках. Однако она не проронила ни слова, и я решила подойти к делу с другой стороны; меня интересовало – какое отношение к убийству имели бриллианты.

– Здесь говорится, – продолжала я с самым невинным видом, – что какой-то уличный мальчишка помог уличить бандитов. Думаю, что чепуха?

– Вовсе не чепуха! – внезапно с жаром возразила Диана. – Это Филипп, он действительно уличный гамен, но замечательный парнишка, герой… Если б не он…

– Так вы знаете его? – поразилась я.

– Он спас мне жизнь, – тихо ответила она.

– Если не секрет, может быть, вы расскажете мне о нем?

Она поколебалась немного, но, как видно, доверие ко мне взяло верх.

– Я не хотела бы, чтоб Ивор знал эти подробности, – сказала она. – Правда, он все равно узнает. Боб первый расскажет ему, хотя я и просила его молчать, чтобы не напугать до смерти бедную тетю Лилиан.

– Тетя Лилиан – это леди Маунтстюарт? – догадалась я. – А кто такой Боб? Уж не лорд ли Роберт – молодой повеса, который ухаживал за мной в Лондоне и при этом шутливо ревновал меня к Дандесу?

– Да, это он, вы правы. Он – повеса, вернее, хочет выглядеть повесой, но при задержании преступников проявил себя смелым и находчивым. С ним был жандарм, который надел наручники одному из бандитов, а другой, Апаш, в это время пытался бежать. Боб преградил ему дорогу, выбил у него из рук нож и нокаутировал двумя ударами.

– Боже! – невольно всплеснула я руками. – И все это происходило на ваших глазах?! Какую же роль играл при этом мальчишка?

– Филипп? Да ведь это он привел полицию, когда бандиты уже собирались меня убить… из-за этих самых бриллиантов. Славный мальчуган! И очень забавный. Относится ко мне как к товарищу, даже говорит со мной на «ты»… И знаете, Максина, что он сказала про Боба? (Диана улыбнулась): «Неужель все лорды так здорово дерутся? Вот бы мне научиться!» и еще добавил: «А ты думаешь, я стоял сложа руки? Как бы не так! Мне стало жаль старуху, и я саданул ей под ребро, чтобы не ввязывалась в драку, там бы ее совсем пришибли!»

– Какой старухе? – со страхом спросила я.

– Там была такая, похожая на ведьму. Она-то и заманила меня в логово бандитов… Но мне, право, не хочется говорить об этом!

– Хорошо, прекратим. Только один вопрос, простите, дорогая Диана, что же теперь будет с мальчиком, с этим вашим Филиппом?

Она удивленно глянула на меня:

– Не думаете ли вы, что я оставлю его в трущобе, позволю ему стать таким же преступником, как Апаш?.. Сейчас он в отеле «Елисейский Дворец» – вымытый и прилично одетый, развлекает лорда и леди Маунтстюарт: приводит их в ужас своими рассказами о парижских трущобах. А завтра мы все – думаю, и Ивор с нами – уезжаем в Англию…

Мне остается рассказать еще совсем немного. Утром следующего дня ко мне пришел Рауль, и первое, что я сделала, – отдала ему бриллианты.

– Ну разве я не говорил, что ты – мой добрый ангел-хранитель – восклицал он, целуя мои руки. – Благодарение Богу, теперь я не должен брать твои деньги.

– Мои? Все мое принадлежит также и тебе, – возразила я.

– Но я хочу лишь одного: чтобы ты принадлежала мне!

Когда же мы наконец поженимся? Не заставляй меня долго ждать, дорогая. Без тебя я – ничто!

И он принял вид обиженного малыша; это получалось у него всегда непроизвольно, но Боже, как мило выглядел он тогда!

– Я вовсе не собираюсь заставлять тебя ждать, – ответила я, и это была правда: мне самой страстно хотелось поскорее стать его женой, – его – до самой смерти!

После того как я дала обещание отпраздновать нашу свадьбу в ближайшие дни, наш разговор вернулся к вчерашним событиям.

– За бриллианты ты должен благодарить не меня, – сказала я, – а одну прелестную американскую девушку. Вероятно, она нашла эту сумочку на улице, но подробностей я не знаю. Она не хотела касаться этой темы и быстро ушла.

– Надеюсь, она назвала тебе свое имя? Скажи мне! – потребовал он. – Я хочу поблагодарить ее сам.

– Ну уж этого я тебе не позволю, – засмеялась я. – Ты влюбишься в нее с первого взгляда, а ведь я тоже ревнива… ладно, ладно, беру слова обратно, – поспешила добавить я, видя, что его глаза вспыхнули негодующим огнем. – Знаю, кроме меня, ты никого и никогда не полюбишь, не правда ли?

– Как тебе не совестно даже думать о таких вещах! – укоризненно сказал он. – Кроме тебя, для меня не существует никаких девушек, даже самых прекрасных, да их и нет вовсе!.. Но как же все-таки ее зовут?

– Ее имя – Диана. Она помолвлена с Ивором Дандесом, о котором ты наверняка читал в газетах; вчера его выпустили из тюрьмы, и они так же счастливы и так же любят друг друга, как мы с тобой. Кажется, сегодня они уже уехали в Англию.

– Не верю, чтобы их любовь была такой же сильной, как наша. Этого не может быть! Но ты, моя радость, ничего не упомянула об этом в своей записке, которую положила в сейф. Ты только написала, что кто-то обещал тебе найти потерянное ожерелье, а дальше шли приветы и ласки.

– Мой дорогой, через такую оригинальную почту я не имела права сообщать что-либо более существенное, – усмехнулась я.

Он тоже развеселился.

– Твои выдумки, моя милая озорница, всегда оригинальны. И все же хорошо, что я вовремя нашел и убрал твою записку из сейфа.

– Почему? – насторожилась я.

– Представь себе, – только я вынул ее, как ко мне пришел курьер с распоряжением от министра – немедленно явиться к нему с новым Договором в руках…

– Каким Договором? – мое сердце сделало скачок.

– Между Францией, Японией и Россией. Конечно, все это ерунда, но курьер ни на секунду не спускал с меня глаз, когда я открывал сейф. А мне не хотелось бы, чтоб кто-либо увидел, как ответственный секретарь Министерства иностранных дел хранит в важнейшем государственном сейфе любовные записочки. Меня могли бы посчитать несерьезным!

Несмотря на трагизм ситуации, я не могла сдержать улыбки.

– О, мой бедный Рауль! Не обижайся, но ты действительно несерьезный… и я люблю тебя за это еще больше. Однако впредь я никогда не позволю себе таких опасных выдумок… Гм… Зачем же министру потребовался этот Договор?