Найти и уничтожить - Андрей Кокотюха

– Вы врете. Строгов и Родимцев – одно лицо. Для вас уже не имеет значения ничего, потому повторяю вопрос. Этого человека называли Строговым?

Полина снова решила промолчать. Пусть даже немец прав и ничего вокруг уже не имеет значения.

– Хорошо. Я умею читать по лицам. У вас очень открытое лицо. На нем написано все, без помарок. Значит, это тот самый капитан Родимцев, он же – партизанский командир Строгов, которого по моему плану должны были уничтожить еще две недели назад. А говорят, в том, чтобы не строить планов, есть высочайшая мудрость. Как видите, планы иногда меняются. Но всегда выполняются. Я прав?

Полина молча смотрела на Дитриха. Правая рука уже нащупала край выдвижного ящика.

– Глупости какие!

Решительно шагнув к девушке, Дитрих взял ее за плечо, оттолкнул. Движение получилось даже слишком резким – Полина покачнулась и, чтобы не упасть на пол, оперлась о топчан.

Рванув на себя ящик, Дитрих сунул туда руку, вытащил пистолет и подкинул на ладони. Переложил свой в левую руку, обнаруженный сжал в правой.

– «Парабеллум». Я же слышал, что вам тут оставили уйму трофеев. Попытку я оценил, только почему вы решили, что у вас получится?

Где-то за окном, со стороны комендатуры, послышался новый звук – взревел мотоциклетный мотор.

Полина уселась на топчане, примостившись прямо на свое полупальто. Дитрих смерил ее удовлетворенным взглядом, затем переключился на рацию.

– Тоже трофей. Как вы собирались использовать это? Или вас учили не только языку? Ах да, вы же просили меня помочь…

Подойдя вплотную к столу, Отто Дитрих ловким движением подкинул «парабеллум», перехватывая его за ствол. Затем, орудуя рукояткой, как молотком, резко замахнулся, хватил по прямоугольному передатчику. Раз, еще раз, затем опрокинул «телефункен» на стол. От удара рукояткой рассыпались обнаженные лампы.

Сейчас, увлеченный как собой, так и своим занятием, он уже не обращал внимания на Полину.

Рука девушки, прикрытая полупальто, нырнула под соломенную подушку.

Все-таки совсем из виду свою пленницу Дитрих выпускать не собирался. Он слишком поздно отреагировал на резкое движение справа от себя и, не давая себе времени подумать, вскинул левую руку, выстрелил.

Однако Полина, предвидев это, успела сместиться с линии огня и, когда выстрел грянул, – откинулась на спину, опираясь о стену, вытянула руку с «вальтером», еще с ночи лежавшим под подушкой и позабытым там, когда появился Шалыгин.

Не переставая жать на курок, подбадривая себя отчаянным громким криком, Полина Белозуб уже знала: сколько бы ей ни осталось прожить, все это время она часто, даже слишком часто будет видеть перед собой полный искреннего удивления и даже где-то осуждения взгляд расстрелянного ею в упор немецкого офицера в форме советского лейтенанта.

И лишь потом ощутила боль в левом боку.

Тронула рукой больное место, ладонь нащупала мокрое.

Звон разбитого стекла – и пуля взрыла землю в полуметре от лица распластавшегося Дробота.

Он перекатился, не давая засевшему в доме Дерябину прицелиться. Затем встал на четвереньки и, двигаясь по-собачьи, быстро переместился под прикрытие грузовика, свалившись рядом с лежавшим лицом вверх телом водителя. Тот был еще жив, истекал кровью – автоматные пули прошили верхнюю часть груди наискось, до самой шеи. Роман сразу узнал Ваську Борового, своего лагерного товарища по несчастью, помогавшего с побегом, тут же связал свое узнавание с невесть откуда возникшим Дерябиным и совсем не удивился второй за эти стремительные минуты неожиданной встрече.

Узнал ли его Боровой, Дробота не волновало. Так же Роману и в голову не пришло помогать тяжело раненному. Сейчас его больше занимал автомат Васьки, которой тот, даже будучи полуживым, не хотел выпускать из рук. Но взять у него оружие оказалось несложно, пальцы цеплялись на ППШ скорее инстинктивно, чем действительно надеясь удержать.

Снова хлопнул выстрел.

Дробот, взяв автомат наперевес, осторожно высунулся из-за капота полуторки. И тут же отпрянул – прямо на него летел Родимцев, который тоже не нашел другого укрытия – небольшая центральная поселковая площадь, по обе стороны которой располагались комендатура и старая усадьба, представляла собой открытую местность. Засевший в здании Дерябин мог из окна, выходящего в эту сторону, контролировать территорию даже с одним пистолетом, какое-то время, пусть даже недолгое, сдерживая атаку.

– Не смей! – рявкнул Родимцев, и Дробот уже отказывался признать даже алогизм происходящего – капитан держал ствол пистолета в нескольких сантиметрах от его головы. – Брось оружие! Брось, сука!

– Я… – Других слов у Романа сейчас просто не было.

– Ты арестованный! Брось автомат!

Оба тяжело дышали.

Выстрелы зазвучали чаще и теперь доносились с той стороны поселка, куда Дерябин отправил своих «саперов». Часовой подбежал к грузовику, обогнув линию огня, выкрикнул:

– Чего тут у вас?

– Может, хватит? – нашелся, наконец, Дробот. – Хватит, а, командир? Не видно разве?

Вдалеке раздалась длинная автоматная очередь, к звукам выстрелов прибавились разрозненные крики людей. Улицу с противоположной стороны площади быстро перебежали две женщины, скрылись за ближайшим к ним забором. Родимцев опустил пистолет, вытер вспотевший лоб, бросил, глядя мимо Романа, на часового:

– Ладно. Потом. Как фамилия, боец?

– Рядовой Смирнов! – отчеканил тот.

– Значит так, рядовой Смирнов. Похоже, на нас тут с неба упали ряженые. Разберемся после. Сперва надо вон того, кажись, ихнего главного, выкурить из комендатуры. Там телефон, связь…

Внезапно Игорь запнулся. При слове «связь» четко всплыла картинка: латыш – хотя какой, к чертям собачьим, латыш! – идет вместе с Полиной к дому, где меньше суток назад располагались радистки. Понимая, что именно сейчас ничего не может сделать, даже не пытаясь представить происходящее в этот момент с девушкой, Родимцев лишь сильнее, до боли в костяшках пальцев, стиснул пистолетную рукоять, сжал зубы, процедил, по-прежнему глядя мимо Дробота.

– Связь там… Если он, конечно, ничего с ней не успеет сделать… В любом случае диверсанта надо блокировать.

– Диверсанта все-таки, – вставил Роман.

– Хватит! – отрезал капитан, даже в такой момент не желая показывать Дроботу, что вынужденно признает правоту того, кого сам арестовал, как вероятного провокатора. – Смирнов, прикрываете меня. Держите окна, не давайте ему высунуться. Когда доберусь до здания, выдвигайтесь вперед, прикрывайте друг друга. Клещами зажимайте. Справитесь?

– Так точно, товарищ капитан! – отрапортовал Смирнов.

– Тогда пошли, времени нет!

Набрав полную грудь воздуха и тут же – громко выдохнув, Родимцев, пригнувшись, выбежал из-за грузовика и широкими скачками помчался через площадь, собираясь добежать до угла здания. Дерябин изнутри тут же отреагировал на движение двумя выстрелами, но Смирнов, опершись о капот, выпустил по окну короткую прицельную очередь, не давая засевшему внутри врагу высунуться и лучше прицелиться. Тем временем Дробот, обойдя полуторку вокруг, занял позицию и тоже открыл огонь, взяв на прицел соседнее окно, не давая Дерябину возможности даже приблизиться к нему. Под их прикрытием Родимцеву удалось достичь здания, он припал спиной к стене, жестом приказывая автоматчикам выдвигаться вперед.

– Прикрой! – заорал Смирнов и, пригнувшись, перебежками двинулся в атаку.

Сопротивления изнутри он не встретил, хотя Дробот чуть замешкался, открыв огонь не сразу. Затем, не дожидаясь приказа, кинулся вперед, обходя комендатуру со стороны, противоположной той, куда уже добрался Родимцев. К осажденному ими зданию все трое приблизились почти одновременно. Смирнов, охваченный азартом и не встречая сопротивления, налетел на дверь, вышибая ее ногой.

Дверь оказалась незапертой, и часовой, двигаясь вперед по инерции, не устоял на ногах и свалился на пол. Родимцев, бегущий следом, чуть не споткнулся о него, удержавшись в последний момент. Сзади на капитана налетел Дробот, и в дверном проеме на какое-то время образовался затор из человеческих тел. Находившийся внутри противник мог в полной мере воспользоваться нелепой ситуацией, расстреляв всех троих с близкого расстояния. Однако этого не случилось.

Быстро рассредоточившись, все трое вскинули оружие, по молчаливому согласию пропуская вперед Родимцева. Капитан рванул на себя дверь, ведущую из небольшого прямоугольного коридора в комнату, где засел Дерябин, укрылся за ней, прижавшись к стене, а Дробот со Смирновым обстреляли дверной проем. В ответ никто не выстрелил, и капитан отрывисто выкрикнул:

– Пошли!

Прикрывая друг друга, Роман и часовой ворвались в комнату.

Здесь никого не было.

Только широко распахнутая дверь, ведущая в кабинет коменданта, тот самый, где Родимцев вчера переночевал. И где меньше часа назад оставил подаренную щедрым гвардейцем-сибиряком немецкую винтовку. С патронами к ней.