Анжелика. Мученик Нотр-Дама - Анн Голон

— Прошу прощения, господин председатель. Я знаю, что время для моей защитительной речи еще не настало, но я хочу напомнить вам, что мой клиент — один из вернейших подданных Его Величества, что король удостоил его своим визитом в Тулузе и позднее пригласил на свое бракосочетание. Вы не можете утверждать, что деятельность графа де Пейрака была направлена против короля и государства, не выказывая при этом неуважения Его Величеству.

— Замолчите, мэтр! Я и так многое вам позволил, предоставив слово, и, будьте уверены, мы учтем ваше замечание. Но не мешайте проводить допрос, который должен помочь судебным заседателям увидеть истинное лицо обвиняемого и понять суть этого дела.

Дегре сел. Председатель напомнил, что цель королевского правосудия состоит в том, чтобы выслушать всех, в том числе и справедливые возражения, но о действиях короля может судить лишь сам король.

— Имеет место оскорбление Его Величества… — вновь вскричал Бурье.

— Я не включаю в состав обвинения оскорбление Его Величества, — отрезал Массно.

Глава 13

Массно продолжил допрос… — Ведение допроса поручено Дельма. — Нескромные вопросы о Судах любви

МАССНО продолжил допрос, заявив, что, помимо трансмутации неблагородных металлов в золото, совершение каковых действий и сам обвиняемый признает, хотя и утверждает при этом, что подобный процесс носит естественный характер и отнюдь не требует помощи дьявола, многочисленные свидетели показали, что граф наделен некоей властью очаровывать людей, особенно молодых женщин. Кроме того, они подтвердили, что на нечестивых и порочных собраниях, устраиваемых им, дамы всегда составляли значительное большинство, что представляет собой «несомненный знак вмешательства сатаны, ибо на шабашах число женщин всегда превосходит число мужчин».

Пейрак хранил молчание, погруженный в свои мысли, так что Массно потерял терпение:

— Что вы можете ответить на этот вопрос, четко сформулированный на основании судебных дел, проведенных служителями церкви? Он, кажется, смутил вас?

Жоффрей вздрогнул, словно его разбудили.

— Раз уж вы настаиваете, господин председатель, то я сделаю два замечания. Во-первых, я сомневаюсь в вашем глубоком знании судебных дел, проведенных католической церковью, ибо их подробности не могут быть разглашены за пределами церковного суда; во-вторых, ваша искушенность по части шабашей заставляет подозревать, что вы получили сведения о них из личного опыта, то есть вам хотя бы однажды довелось присутствовать на сатанинском шабаше; что же до меня, то я ни разу в жизни, хоть она и богата на приключения, сатаны не встречал.

Председатель буквально подскочил после такой речи, которую счел личным оскорблением. Долгое время он не мог произнести ни слова, затем с угрожающим спокойствием проговорил:

— Обвиняемый, я мог бы воспользоваться этим обстоятельством и прекратить выслушивать ваши ответы, судить вас как «немого» и, кроме того, отказать вам в праве на помощь со стороны адвоката. Но я не желаю, чтобы в глазах наших недоброжелателей вы выглядели как жертва каких-то темных интриг. Вот почему я поручаю другим судьям вести допрос, и я надеюсь, вы не отобьете у них охоту выслушивать вас. Вам слово, господин протестантский советник!

Поднялся высокий человек с суровым лицом.

Главный судья сделал ему замечание:

— Господин Дельма, вы сегодня исполняете роль судьи. Высокое звание вершителя правосудия обязывает вас слушать заключенного сидя.

Дельма снова сел.

— Перед тем как возобновить допрос, — произнес он, — я хотел бы обратиться к суду с просьбой, отнюдь не вызванной пристрастной снисходительностью к обвиняемому, но исключительно чувством гуманности. Всем известно, что подсудимый — калека с детства, его увечье явилось следствием тех братоубийственных войн, которые долгие годы терзали нашу страну, в особенности ее юго-западные края, откуда обвиняемый родом. Процесс может затянуться, и я прошу у суда разрешить обвиняемому сесть, иначе он может потерять сознание.

— Это невозможно! — отрезал Бурье, один вид которого вызывал у Анжелики отвращение. — Согласно традиции судопроизводства, во время судебного заседания обвиняемый должен стоять на коленях перед распятием. Достаточно уже того, что ему позволили не становиться на колени.

— Я повторяю свою просьбу, — настаивал протестантский советник.

— Ну разумеется, — взвизгнул Бурье, — кто не знает, что вы считаете подсудимого почти своим единоверцем, ведь его кормилицей была гугенотка, и он утверждает, будто в детстве его искалечили католики — что, впрочем, еще нужно доказать.

— Я повторяю, что речь идет лишь о простой человечности и благоразумии. Преступления, в которых обвиняют подсудимого, вызывают у меня такой же ужас, как и у вас, но если он упадет в обморок, то, господин Бурье, мы никогда не закончим этого заседания.

— Благодарю вас, господин Дельма, но я не упаду в обморок. Прошу вас, продолжим, — отрезал обвиняемый таким повелительным тоном, что судья после секундного замешательства повиновался.

— Господин де Пейрак, — вновь произнес Дельма, — я верю вашей клятве говорить только правду и верю вашим заверениям о том, что вы никогда не имели дел с нечистым духом. Но слишком многое в вашей жизни остается неясным, каковое обстоятельство не позволяет судьям в полной мере поверить в вашу искренность. Вот почему я прошу вас ответить на все вопросы, которые я задам, не имея при этом другого намерения, как только рассеять страшные подозрения, тяготеющие над вашими поступками. Вы убеждаете нас в том, что добывали золото из горной породы, которая, по мнению специалистов, золота не содержит. Допустим. Но зачем вы занялись этим странным, тяжелым трудом, к какому ваше воспитание дворянина вас никак не готовило?

— Главное, к чему я стремился, так это разбогатеть за счет своего труда и умственных дарований. Другие просят у короля пенсий, или живут на подачки богатых соседей, или впадают в бедность. Поскольку ни одна из этих возможностей меня не привлекала, я постарался извлечь максимум пользы из своих умений и из принадлежащих мне земель. И думаю, что при этом я не нарушил Господних заповедей, ибо сказано: «Не зарывайте талант в землю»[46]. Полагаю, это означает, что ежели кому-либо дарованы способности, тот не имеет права не использовать их, но по воле Божьей обязан заставить их приносить плоды.

Лицо судьи окаменело.

— Не вам, месье, толковать нам о Божьей воле. Далее… Почему вы окружали себя распутниками и подозрительными иноземцами, которые, хотя и не уличены в шпионаже, но, по нашим сведениям, настроены враждебно по отношению к Франции и даже к Римской церкви?