Время волков - Анатолий Бочаров

- Н-нет, м-милорд, - пролепетал убийца лорда Раймонда, позеленев. Несчастный трясся как заяц. - Генерал... никогда... не стал бы он, понимаете...

- Да уж понимаю, что не стал бы, - перебил Брейсвер. - Получше тебя понимаю. Гарт Терхол был честным человеком, он поднес мне Серебряный Престол, и на такую подлость никогда бы не пошел. Но кто-то ведь пошел, верно? Не он, так ты, больше некому. Признавайся, змей - ты самовольно нарушил приказ и выстрелил в лорда маршала?

Гвардеец рухнул на колени и пополз к Брейсверу, не иначе намереваясь ухватить того за ноги и облобызать, но Гледерик замахнулся на него сапогом:

- Стой, где стоишь, мразь! Отвечай, с чего совершил такую мерзость?!

- Я просто выполнял приказ! - выкрикнул лучник звенящим фальцетом. - Мне так Терхол приказал! Если Айтверн попробует сопротивляться - стрелять на поражение. Он попробовал. А я сделал, что велели! Богом клянусь! Вскормившей Девой! Ясновидящими магами! Святыми апостолами! Клянусь! Не лгу я, милорд, вот вам крестное знамение!

- Вот значит как, - протянул Брейсвер, - клянешься, значит. И что, душегубец, не страшно тебе в аду гореть за клятвопреступничество? По тебе вижу, не страшно. Ты бы, гляжу, родную мать продал, только лишь бы выкрутиться. Но, предположим, ты говоришь правду, и Терхол в самом деле проявил самовольство... Ну так ответь мне, как мне его судить, если его уже сам Господь Бог, Создатель и Вседержитель, на том свете судит?

Стрелок выдавил из себя нечто совсем уж нечленораздельное.

- Значит, так, - постановил Брейсвер. - Я не могу судить Терхола, не могу установить подлинную меру его вины, не могу даже знать, была ли та вина. Но ты-то здесь, и на твоих руках кровь. Тебе голова дана не для того, чтоб бездумно выполнять приказы. А потому - тебе будет полезно встретиться с генералом Терхолом, вместе и обсудите, кто из вас больше виноват. Стража! Выведите этого человека прочь. Предать его смертной казни через повешение, завтра на рассвете. За измену против короля и убийство герцога Западных берегов.

Тут Александр и не выдержал. Он молча вышел из тронного зала, находиться там больше ему не хотелось, и отправился бродить, куда глаза глядят. Замок, еще недавно такой веселый и оживленный, производил удручающее впечатление. Выбитые стекла, сорванные с петель двери, порубленная на куски мебель, осколки дорогих ваз и статуй под ногами... И - мертвецы. Сколько же их здесь сегодня погибло... Тимлейнская крепость погрузилась в угрюмое молчание, двор и лакеи попрятались кто куда, забились в норы, и по опустошенным залам, помимо патрулей, вышагивала одна только тишина. Таков привкус у победы, Александр, привыкай - свою победу подчас очень сложно отделить от чужого поражения...

И вот он сидит здесь, пьет и смотрит на воронов и дым от костров. Не самое изысканное зрелище, но какое имеется. Вороны далеко, дым забивается в ноздри, а земля холодная, совсем как смерть или вода подо льдом. Говорят, там, где пролилась кровь, разгорается подземное пламя, но это ложь. К тому же, тогда бы весь мир давно сгорел в огне...

- Сэр Александр! Я уж умаялся вас искать! - из сумерек вынырнула темная фигура, превратившаяся в Блейра Джайлса, юношу, служившего у Александром оруженосцем. Щека Блейра была рассечена, да и надетый поверх кольчуги камзол кое-где порван, но несмотря на это парнишка держался молодцом, даже и не скажешь, что впервые в жизни сражался в настоящем бою, не считая одной давешней схватки в лесу. Мне бы пример с него брать, невесело подумал Александр.

- Нашел же, - сказал Александр, протягивая оруженосцу фляжку. - Будешь?

- Спасибо, сэр! - просиял мальчишка и приложился к горлышку. Он пил жадно, большими частыми глотками, и Гальс подумал, что ему бы не вина предложить, а простой родниковой воды похолодней - после боя часто першит в глотке. А еще граф порадовался, что не стал брать Блейра с собой, и оставил его в рядах своей дружины, подоспевшей лишь тогда, когда первое, самое отчаянное сопротивление было уже сломлено. В такие переделки едва начавшим брить усы юнцам лучше не соваться...

- Зачем искал хоть? - осведомился Гальс, когда оруженосец оторвался от фляги и утер губы.

- Вас король видеть хочет.

- Который? - еще вчера Александру и в голову бы не пришло иронизировать по подобному поводу, но то было вчера. - Ах да, совсем забыл... У нас же теперь только один король. Ну-ну. Не говорил, зачем я ему сдался?

Блейр широко распахнул глаза:

- Так ведь... он мне не докладывает.

- И правда. Как я только мог об этом забыть? - Александр поднялся на ноги и принялся отряхивать плащ. - Между прочим, Блейр, соизволь запомнить одну простую вещь. Король становится королем только тогда, когда архиепископ возложит на его голову венец и заставит принести клятву перед землей и водами. До этого наш король, будь он хоть трижды монарших кровей, должен зваться принцем.

Меньше всего граф ожидал от Джайлса тех слов, что он ему сказал, но слова эти его порадовали:

- Сэр Александр... вы это славно сейчас сказали... но вот только в лицо лорду Брейсверу - сможете повторить?

- Разумеется. Пошли, - Александр хлопнул оруженосца по плечу.

В освещенной десятком свечей и согреваемой разожженным камином зале, куда Джайлс привел своего господина, Гледерика Брейсвера не обнаружилось, зато здесь присутствовали несколько вельмож, возглавлявших заговор. Граф Томас Дериварн сидел за обеденным столом, расправляясь с копченой уткой, рядом пил виски из доверху наполненного стакана граф Роальд Холдейн. У камина расположились Данкрейн, Тресвальд и Коллинс, о чем-то негромко переговариваясь. При этом герцог Джеральд Коллинс, чьего старшего сына Гальс убил этим утром, казался постаревшим лет на двадцать. Значит, уже знает о пропаже наследника, но едва ли успел прознать о его гибели. Пройдет несколько дней, не меньше, прежде чем кто-то найдет спрятанные в парке тела Элберта Коллинса и Руперта Бойла. Александр знал, что рискует, ведь именно он должен был находиться в обществе двух пропавших дворян, и его ролью в этом деле рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, заинтересуются. Как и точными причинами того, почему граф Гальс в урочный час находился не в цитадели, а в доме Эрдера. Ему не задавали пока вопросов только из-за всеобщей суматохи. Ничего, еще зададут... Да, Александр рисковал, но волновало его это мало. В конце концов, вся человеческая жизнь состоит из риска, а выкручиваться из всевозможных переделок граф умел.

Все присутствующие здесь дворяне состояли в Коронном совете. Иберленский Коронный совет тех дней был сложной структурой, представлявшей собой некую переходную форму между собранием родовой знати и прообразом будущего кабинета министров. С одной стороны, присутствовать на его заседаниях, составляя, еще по старым традициям, его костяк, имели право все прямые вассалы короля, называемые порой также грандлордами. Сейчас, после пресечения многих благородных домов в войнах последних столетий, их осталось всего шестеро - герцоги Айтверн, Эрдер, Коллинс и Тарвел, графы Гальс и Тресвальд. Любой из грандлордов имел право представить государю своих вассалов, рекомендовав их в члены совета, и, если государь не был против, эти вассалы также имели право присутствовать на заседаниях и обладать правом голоса. Так, Айтверн часто приводил с собой своих вассалов Рейсвортов и Брэдли. Также в состав совета входили королевские министры. Первый министр был формальным главой и распорядителем совета. Сейчас им являлся тан Боуэн Лайонс. Вассал Эрдеров, он был назначен на эту должность решением короля и разрывался, будучи на ней, между верностью своему сеньору и верностью короне. Пайтер Граммер, один из танов герцога Тарвела, служил канцлером казначейства. Практику назначать вассалов грандлордов на министерские должности придумали первые Ретвальды, желая таким образом теснее привязать их к короне. Сейчас Александр не наблюдал в этой комнате ни Лайонса, ни Граммера - а значит, они либо погибли при штурме, либо не пожелали признать победу мятежников и находятся теперь под арестом.