Незваные гости - Эльза Триоле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Серж нетерпеливо прервал его:
– Послушай, Патрис… Как ты не можешь понять, что его политическая деятельность во Франции началась во французском лагере, куда он попал во время всеобщего бегства из Испании. Что его политическая деятельность во Франции привела его во французскую армию, где он был ранен. Что за эту деятельность его опять посадили во французскую тюрьму. Что за нее его наградили французским военным крестом. А как только он перешел испанскую границу, его за эту деятельность посадили в испанскую тюрьму… можешь ли ты взять в толк, что Фернандо всего два года находится на свободе…
– Моя политическая деятельность во Франции, – вмешался Фернандо, – всегда касалась только моей родины – Испании…
– Но, – возразил Патрис очень холодно, – если вы продолжали политическую деятельность, будучи беженцем, которому Франция предоставила убежище…
– Патрис, – сказал Серж, – я уже пытался тебе объяснить, что гражданская война в Испании была подготовкой к войне с нацистами. Ты как будто это понял тогда, а теперь начинаешь все сначала…
– Я не понял. Я тебе поверил.
– А теперь ты мне больше не веришь?
– Теперь я хотел бы также и понять.
Серж снова сел и отпил большой глоток чая. Сказанное Патрисом было понятно только им двоим… В лагере Патрис верил всему, что говорил Серж, и хорошо делал, так как только благодаря этому вышел оттуда живым. Музыкант брал последние аккорды при всеобщем молчании, которое он истолковал по-своему:
– Ну как, Серж, ничего? – спросил он…
– Я плохо слушал, прости меня. На нас свалилась беда: высылка испанцев…
– Сволочи! – сказал музыкант.
Раздался звонок. Серж пошел открывать, и слышно было, как он говорил в передней: «Ты слышал, что испанцев выслали в Канталь?»
Вслед за Сержем вошел Ив – адвокат. Он подошел к столу и, не поздоровавшись, налил себе чаю. На нем был синий костюм, корректный, но плохо сшитый. Большеголовый, с пышными волосами, стоявшими высоким бобриком, сутулый человек. Очки скрывали синеву его глаз. Он смотрел в пространство и помешивал ложкой в чашке. Все молчали. Серж, заменивший музыканта за роялем, ударил кулаком по клавишам.
– Таквот, – сказал Ив, – в первую очередь известили, конечно, меня. Ясно, что мы старались приостановить высылку всеми способами. Но они действовали так быстро, что мы ничего не успели добиться. Надо собрать деньги. Это, правда, не корсиканская чаща, но у высланных товарищей нет ни гроша, и пока они найдут работу…
Ив снял очки, запотевшие от чая.
– Я с вами попрощаюсь, – Фернандо встал, – теперь у вас есть Ив… Он объяснит вам все лучше, чем я.
Фернандо всем пожал на прощанье руку.
– Мам! – закричал Серж. – Фернандо хочет с тобой проститься!
Г-жа Кремен вышла из своей комнаты и проводила Фернандо в переднюю. Серж последовал за ними. Остальные сидели молча.
– Тебе что-то было нужно, Фанни? – спросил Серж, вернувшись.
– Нет, пустяки… – Фанни сидела в уголке большого дивана, поджав под себя ноги, как нахохлившийся птенец, – хору негде репетировать, нет денег на помещение… Мои поляки выходят из себя. Вот и все.
Патрису хотелось еще раз спросить про Китай, но после этой истории… Серж был чернее тучи. Патрис с раздражением думал, что всегда неприятно видеть загнанного человека, он знал, что это значит, он сам побывал в лагере, но Канталь не Маутхаузен… Молчание затягивалось, нагнеталось. Серж опять сел за рояль, легонько тронул клавиши, звуки падали капля за каплей…
… Чтоб землю в ГренадеКрестьянам отдать…
– скорее пробормотал, чем пропел, он на одному ему известный мотив. Патрис тотчас же поднялся: эти строки всегда были сигналом к прощанью, Серж его выпроваживает…
– Нет, – сказал Серж, – я тебя не прогоняю. Просто так, вспомнилось… – Однако он тоже встал. – Кстати, относительно твоего Дювернуа – вот и еще материал для его романа об эмигрантах. Как ты думаешь, он может ему пригодиться?
Патрису очень хотелось поехать в Китай, да и вообще он не намерен был ссориться с Сержем:
– Я больше не встречаюсь с Дювернуа, он вел себя по-хамски с Ольгой. Он сам мне об этом сказал.
– Прелестное дитя, этот… – Серж не договорил.
– Не провожай меня. – Патрис вышел, и слышно было, как за ним захлопнулась входная дверь.
– Так твои поляки выходят из себя, Фанни?…
– Да… Ничего не готово. Нельзя печатать афиши, потому что программа все еще не подготовлена. Что же делать?
– Сыграй мне еще раз твою вещь, Пьеро, – сказал Серж, – но не играй слишком громко, я лучше пойму, если потихоньку… А мы пока поговорим и подумаем.
Музыкант Пьеро покорно направился к роялю, а Серж сел на диван рядом с Фанни.
– Ты звонила Ольге?
– Я не решилась…
– Почему? Ты ведь знаешь, что ей это только приятно. Хочешь, я ей позвоню сейчас?
– Если ты находишь нужным… Пойдем позвоним. Который теперь час?
– Около девяти. Если она обедает дома, как раз самое время.
Как только музыкант кончил первое анданте, Серж похлопал его по плечу. «Послушай, – сказал он, – сегодня слишком много неприятностей, но я все запомнил, завтра зайду к тебе. У тебя нам будет спокойнее!»
Они вышли все вчетвером. Музыкант побежал к метро, Фанни, Ив и Серж пошли звонить по телефону в соседнее кафе-табак.
– Можно мне пройти к телефону в заднюю комнату? – спросил Серж хозяина.
– Иди… – хозяин получал деньги с клиента, который спешил.
Серж прошел в комнату за стойкой. Она была загромождена ящиками и бутылками, посредине стоял круглый стол. Здесь хозяин и его жена обедали, но сейчас клеенка была уже вымыта, в маленькой кухоньке, которая находилась рядом, было темно. Пока ячейка Сержа не сняла другое помещение, она собиралась здесь. Хозяин был «сочувствующим», но не очень пылким. Серж набрал номер «Терминюса».
Ольга оказалась у себя, они назначили свидание в кафе около отеля – у Ива была машина.
Ольга их уже ждала, перед ней стояла чашка кофе…
– Так вот, – сказала Фанни, – полякам из угольного бассейна обещали устроить праздник франко-польской дружбы, а у нас ничего нет – ни программы, ни актеров.
– Чем же я могу быть вам полезна?
– Мы хотели, – продолжал вместо Фанни Серж, – чтобы вы подобрали нам стихи или прозу. Что-нибудь на эту тему… Я берусь найти актеров… и музыку.
Ольга размышляла. Другие ждали: не надо было ее торопить.
– Хорошо, – сказала она, – у меня еще не кончился отпуск. Я пойду в библиотеку. Но у вас, как всегда, все в последнюю минуту?
– Да нет, у нас есть время, по крайней мере месяц… не правда ли, Фанни? Лучше отложить праздник, чем все испортить.
Фанни с этим согласилась, но что она скажет полякам… Однако она вздохнула с облегчением.
– Мы вам очень благодарны, мадам!
– Знаете ли вы, Ольга, – сказал Серж, после того как им подали виши и все остальное, – знаете ли вы, что в вашем отеле у нас есть испанский товарищ? Он не постоялец, а коридорный на этаже.
– Нет, я не знала. Он, очевидно, скромный человек. Или он не на моем этаже.
– Наверное, и то и другое. А знаете ли вы, что под крышей вашего отеля обитает также гениальный физик божественной красоты? —
– Во всем отеле есть только один человек божественной красоты. И появляется он лишь по ночам. Но он не физик, а ночной дежурный.
– Ага! Так, значит, вы его знаете; это он и есть!
– Каким образом?
Серж заметил интерес в обычно бесстрастных глазах Ольги.
– Та-ак! Неужели он до такой степени хорош собой? А что вы о нем знаете?
– Ничего.
– Тогда… если вас это интересует… Его зовут Карлос, и он круглый сирота, без роду и племени. Никто не знает, какая страна – родина этого гения. До того как стать ночным дежурным, он был студентом. В отеле он познакомился с Фернандо, который в действительности не коридорный, а политический комиссар. На этаже Фернандо поселился норвежский ученый, Фернандо устроил так, что ученый и Карлос встретились. Ученый поговорил с Карло-сом и признал его гениальным. И вот Карлос не будет больше дежурить по ночам в отеле, а займется вместе с норвежским ученым судьбами человечества… Фернандо тоже не будет больше коридорным, потому что его наверняка вышлют из Парижа… В Канталь, очевидно, потому что туда уже отправили других испанцев.
Краска залила бледные щеки Ольги.
– Значит, все продолжается по-прежнему? – сказала она.
– Мы начали хлопотать… – Ива тронула и залившая лицо Ольги краска и ее отлив, бледность проступала постепенно, как песок на залитом водой пляже.
– Мне надо идти, – сказала Ольга, – меня ждут…
– Подвезти? – предложил Ив.
– Нет, спасибо, мне недалеко.
На самом деле то место, куда она шла, было далеко, и его нелегко было найти. Когда Ольга вышла из метро, она не знала, в какую сторону повернуть… Наугад пошла по широкой улице, потом начала блуждать по плохо освещенным уличкам, названия которых ей с трудом удавалось разобрать. Но вот наконец та самая улица, которую она искала, и тут же она наткнулась на дом, опоясанный большими буквами: «Французская Коммунистическая Партия. Районный комитету). Ячейка Марты собиралась теперь здесь. Ольга открыла дверь.
