Серебряный змей в корнях сосны - Наумова Сора

Он поднял руку с бесполезным сейчас талисманом. И Хизаши позволил внутреннему змею открыть глаза.

Когда Кента все-таки зажмурился, ёкай надулся и лопнул, разбрасывая вокруг ошметки плоти, черной крови и ядовитой слизи. Перед Хизаши, прямо ему под ноги, упала крысиная голова с широко раскрытым красным глазом. Ёкай был еще жив. Он смотрел на своего убийцу и видел в нем собрата.

А потом глаз потух.

Сасаки быстро справился с непростым делом по успокоению женщин, помогая Янагибе наводить порядок. Управляющий был шокирован увиденным, но, к его чести, держался неплохо для старика. Морикава все еще сидел посреди коридора, но с появлением Хизаши и Кенты вышел из транса и поднялся на ноги. Его взгляд был немного рассеянным, когда он окинул им грязных учеников.

– Что ж, хорошо, что вы его не упустили, – сказал он после короткой паузы. – Похоже, это разновидность недзуми, крыс-оборотней. Они всегда нападают на слабых, поэтому в замке многие были под угрозой. Молодцы.

Он сглотнул, и Хизаши заметил, что его резерв ки почти полностью истощился, но, стоило признать, заклинание и правда оказалось мощным.

– Вам надо отдохнуть, Морикава-сэнсэй, – догадался Куматани, хотя едва ли мог на глаз оценить, насколько тот потратился.

– Да. Да, конечно, – отмахнулся Морикава и серьезно добавил: – Боюсь, мы все-таки не зря приехали. Недзуми был поблизости, они часто прячутся на потолочных балках, в темноте, и запаниковал. Но замок Мори полон и других существ. Понятия не имею, откуда здесь столько недружелюбных к людям ёкаев, ведь цитадель отстроили совсем недавно, и Янагиба-сан говорил, что вызывали сначала монахов, а потом даже итако, чтобы они освятили место и провели все нужные ритуалы.

– Итако? – переспросил Кента. – Шаманок?

– Так сказал Янагиба-сан.

Морикава закрыл глаза и, с трудом открыв, слабо улыбнулся.

– Не надо переживать. Отдохните, а я пока напишу письмо в Дзисин, попрошу помощи. А вы, ребята, закончите с охранными заклинаниями, а потом отправитесь обратно в школу.

– Сэнсэй… – начал было Кента, но Сасаки тронул его за плечо, призывая к молчанию. Морикава оставил их, и Арата тихо сказал:

– Учитель прав, мы ничем здесь не поможем, будем только мешать. Смотрите, вы оба ранены, надо привести вас в порядок.

– Со мной все хорошо, – перебил Хизаши. – И я с удовольствием вернусь в школу.

Куматани один выглядел несогласным.

– Нам дали шанс проявить себя в настоящей работе, – сказал он. – Не хочу прятаться за спинами учителей.

– Не смотри на это как на трусость, – посоветовал Хизаши. – Просто представь, что урок закончился. Зачем перенапрягаться?

Сасаки пробормотал себе под нос о том, что имел в виду немного другое, но никто его толком не услышал.

Взгляд Куматани пылал непонятным Хизаши чувством, и это тревожило. С Кентой творилось неладное с тех пор, как они вернулись в школу после задания Ниихары-сэнсэя, но спрашивать Хизаши не считал нужным.

Может быть, напрасно.

– Давайте все-таки хотя бы вернемся в свои комнаты? – миролюбиво предложил Сасаки.

Напряжение между ними тремя, внезапно возникшее, так же внезапно развеялось. Куматани кивнул, Сасаки потянул его за локоть, напоследок бросив на Хизаши настороженный взгляд, в нем читалось опасение. Видел ли Арата то, что Хизаши сделал с тем ёкаем, и как именно? Вопросы все испортят, но хуже, что Сасаки наверняка отправится докладывать Морикаве.

Хизаши проводил соучеников долгим взглядом и медленно пошел следом.

Возле своей комнаты стоял Куматани и не спешил заходить внутрь. Услышав шаги Хизаши, он поднял голову.

– Ты защитил меня от того ёкая дважды, – без предисловий сказал он. – Я отплачу за добро, обещаю.

– Это было никакое не добро, – отмахнулся Хизаши. Меньше всего ему сейчас хотелось вести беседы, когда тянуло в сон от вытягивающих силу заклинаний Морикавы. Казалось, они еще висят в воздухе и присасываются липкими пиявками. – Любой бы поступил так на моем месте.

И снова ложь из разряда той, которой всегда хочется поверить. Люди предсказуемы, они ставят себя в центр мира, и любое подтверждение их важности и исключительности воспринимается легко и без сомнений. Хизаши всего лишь дал Кенте понять, что его спасение было чем-то, не требующим раздумий. Но взгляд юноши все еще тревожил. В нем шла невидимая борьба, которая началась с тех пор, как старейшины разрешили ему стать учеником.

Почему бы просто не радоваться?

– Я обработаю твои раны, ты позволишь? – спросил он и кивнул на скрытое под тканью запястье, куда капнула ядовитая слюна крысы-оборотня.

Хизаши прижал руку к себе и тряхнул головой.

– Не надо.

– Я лечил людей в своем храме, – настаивал Куматани, – правда, травами…

– Ну и где ты сейчас найдешь эти твои травы? Просто иди к себе, – не выдержал Хизаши. – Ты мне надоел.

Он даже не взглянул в лицо Куматани и сразу нырнул в комнату, плотно задвинув за собой створку двери. Обидные слова, будто горький сок, пощипывали язык. Не стоило, наверное. Хизаши повернул голову и четко услышал, как Куматани пересекает комнату и открывает шкаф с убранным туда футоном. Стелит. Шуршит одеждой – ткань для кимоно школа Дзисин создавала особым образом, ее сложно порвать, и грязь с нее выводилась проще, – заплескалась вода в тазу для умывания за ширмой. У Хизаши тоже была такая.

Он еще какое-то время слушал, а потом снял запачканное хаори и повесил на перекрестье бамбуковых шестов. Жаровня погасла, и огонь пришлось разводить заново. Под рукавом кимоно кожа уже почти вернула себе здоровую гладкость – раны на нем заживали быстрее, тем более после использования силы хэби, поэтому Хизаши и не мог позволить Кенте посмотреть. Отчего-то было холодно, но не только в остывшей комнате, но и где-то гораздо глубже. В самом Хизаши вдруг стало очень-очень холодно.

Он лег под одеяло и долго смотрел на пылающие угли в жаровне, стараясь ни о чем не думать.

Ужин подали раньше, чем ученики Дзисин привыкли, хотя за пределами замка Мори успело стемнеть из-за туч, которые плотно заволокли небо, принеся с собой мелкий снег. Несмотря на толстые внешние стены цитадели, было слышно, как ветер завывает снаружи, и иногда его свист до дрожи походил на женский плач.

За столом собрались мужчины – во главе управляющий Янагиба, рядом с ним Наримацу, по случаю ужина с гостями снявший доспехи и оставшийся в темно-синем кимоно и серых хакама. По другую руку от управляющего место пустовало, а Хизаши, Куматани и Сасаки заняли свои. Тут же с поклоном вошла давешняя молчаливая служанка и по очереди поставила перед каждым поднос с едой. Общее блюдо с рисом возвышалось по центру стола.

– Ваш учитель поест у себя, – пояснил Янагиба и прицокнул языком. – Сам бы не увидел, не поверил, что такая мерзость бывает в мире. И где? В замке лорда Киномото! Найти бы ту шаманку, что обещала провести ритуал очищения земли, да где ж ее теперь сыщешь? Слепая, а до того шустрая, ведьма. Все про девчонку какую-то у слуг выспрашивала, нет бы делом своим заниматься как следует.

– Шаманка не может прогнать ёкаев, – заметил Куматани, показав в очередной раз недюжинные знания, которые ему еще не давали в Дзисин. – Итако общаются с мертвыми.

– Значит, точно шарлатанка, – скорбно заключил Янагиба. – И что мне сказать лорду Киномото? Ой-ёй…

Он первым потянулся к рису и наложил себе полную пиалу. За ним уже Наримацу, а потом и гости.

– Морикава-сэнсэй обмолвился, что в замке полно этих существ, – проронил Наримацу. – Как ученики великой школы оммёдо вы трое наверняка сталкивались и с более страшными вещами?

Смотрел он на Хизаши, интуитивно чувствуя в нем старшего, просто не представлял себе, насколько.

– Не стану врать, будто для нас такое обычное дело, – ответил он и, ловя пытливый взгляд Наримацу, добавил: – но и не нечто из ряда вон выходящее. На то мы и, как вы заметили, ученики великой школы.