Основатели кланов I: Исход - Рэндалл Биллс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она неожиданно улыбнулась и в следующий момент сквозь горькую мину на её лице прорвался её старый, суховатый юмор. Такого резкого изменения настроения Андрей выдержать уже не мог.
– Признаюсь, я изумилась, когда ты вдруг восстал против своего отца. Даже дал себя запихать в каталажку. А теперь это – я имею в виду, способность принимать собственные решения. Ты выступил от своего имени, как бы ни было это не к месту в той ситуации.
Андрей попытался скрыть горечь:
– Ага, значит, отец разболтал это всем?
– Нет, черт возьми. Господи, ну почему, стоит мне подумать, что ты что-то понял, ты тут же вякаешь что-то идиотское? Конечно, он этого никому не рассказал. Ты что, считаешь, что у него нет никаких более срочных дел, как только рассказывать байки о своем сынишке, пока вокруг затевается гражданская война? Бред собачий! Я сама все видела. Я там была.
– Ты была в палатке? – Впервые с начала разговора Андрей заговорил почти так же громко, как Джес. Его бас отозвался глухим эхом от голых стен камеры.
Она кивнула и скроила мину, означающую: «Моё терпение на исходе!».
– Невозможно ничего изменить, если не быть в центре событий. И если ты при этом замараешь себе ручки, то ты все равно ляжешь спать с мыслью о том, что если бы не ты – все было бы гораздо хуже. Все остальные будут толпиться вокруг и замечательно себя чувствовать, рассуждая о том, какие они справедливые и честные и как ты всё неправильно делаешь. Но разговоры ничего не стоят, Андрей. Разговоры – дешёвка. Делать что-то – вот единственное, что считается.
Андрей попытался отвлечься от чувств, которые испытал, когда увидел Джес. Он вдруг припомнил недавний разговор с Николаем – и теперь присутствие Джес породило в нем сомнения в брате: сомнения в том, что Николай отрицал. Ты опять обманул меня, Николай? Опять?
Презрение к себе овладело Андреем, когда последние защитные бастионы, годами возводимые им в сознании, рухнули от внезапного появления Джес. Однако из глубины его «я» послышался спокойный голос, придавший ему сил – голос Даны, изгоняющий отвратительные мысли и успокаивающий боль. Он принял правильное решение: остался верен сам себе, несмотря на призраки прошлого, преследующие его. Отныне он желал принимать только те решения, которые сам считал верными.
– Я не пойду с тобой.
– Вот дерьмо! Андрей! – она сделала паузу, потом подошла на шаг к нему. – Генерал мертв. И я здесь не по приказу Николая. Я сюда сама явилась. Ты нужен Николаю.
Эта короткая пауза и то, что она сказала, заставили Андрея сомневаться в том, явилась ли Джес сюда только для того, чтобы манипулировать им. Он улыбнулся, но улыбка немедленно застыла холодной гримасой на губах:
– Я не верю. Тебе придется убедиться в том, что меня теперь не так просто уболтать, как раньше.
Она сердито помотала головой, из-за чего её огненные локоны зашевелились, словно у нервной Медузы Горгоны.
– Нет, Андрей. Это правда. Андрей саркастично усмехнулся.
– Ну, конечно же. Ясное дело. Какой-то банде убийц удалось пройти сквозь все бесчисленные подразделения и посты охраны, которыми, скорее всего, окружен сейчас мой отец. Стаду доморощенных террористов удалось то, что не смогли сделать полсотни лет жесточайших боев против целых звёздных империй. Я… тебе… не… верю. – Он выталкивал слова по одному из сжатых губ, словно наносил Джес удары мечом – один за другим, мстя за раны, которые она нанесла ему когда-то.
Хотя он не мог определить в скудном свете, правдивы или нет были её чувства, голос её звучал убедительно. На мгновение она опустила голову и замолчала. Потом ответила:
– Он умер от инфаркта. Сегодня. Незадолго до полудня.
Андрей застыл, когда информация просочилась в его сознание. Был ли траур Джес наигранным или нет – его внешние проявления не имели никакого значения. Выбор слов был тем, что определяло разницу. Из всех возможностей умереть, какие были у отца…
Из всех лживых историй, которые она могла ему скормить, на рассказ об инфаркте он рассчитывал меньше всего. Андрей сопротивлялся, однако понимал, что она сказала правду. Он чувствовал это. Великий генерал не мог пасть в сражении, потому что никто и никогда не смог бы его победить.
Только его собственное тело. Его сердце.
Вместо бури гнева, которую ожидал Андрей, он почувствовал, как глубоко в его душе открылся источник, уносящий прочь горечь, накапливавшуюся за годы отчуждения, враждебность к отцу, о котором он думал, что тот попросту должен быть. Новое воспоминание пришло к нему – о вопросе, который он задал на похоронах матери: что мы сделали с тобой, отец?
И снова горечь и обида волной поднялись в нем: обида не на отца, а на себя. Опять презрение к себе. Он покинул отца в неудачный момент – в тот момент, когда он, может быть, ещё мог его спасти. Может, он смог бы смягчить его гнев, остановить войну, которая теперь уничтожала Звёздную Лигу в изгнании.
– Николай, – хотя это слово прошептал Андрей, но мысли, которые роились у него в голове, были мыслями Даны. Несмотря на все, что с ним произошло, несмотря на появление Джес и все подозрения о том, что тут не обошлось без его брата – Андрей, тем не менее, понимал: Джес права.
И Дана. И даже Николай. Моя жизнь – мой выбор. Только тот, кто присутствует при свершении событий, может оказывать на них влияние.
Может быть, с течением времени ему даже удастся спасти своего брата. Андрей поднял глаза и сделал несколько шагов к Джес. На секунду его нога застыла над порогом камеры: символичность его последнего свидания с Николаем не ускользнула от него. Ещё один решительный шаг, сделать который я решил сам.
– Куда мы пойдём? – спросил он Джес.
Андрей не мог избавиться от одной-единственной мысли. Почему все годы моего обучения должны приносить столько боли?
27
Новая Москва
Норафф, Эдем
Миры Пентагона
18 июня 2801 года
Рычаги и переключатели под руками Андрея казались ему живыми.
– Майор, мои приборы показывают нарастающую активность по всей линии фронта, концентрация на наш левый фланг, – вышла на связь капитан Виммер.
Несколько мгновений Андрей не воспринимал сообщения, все ещё не в силах поверить, что он вновь сидит в кокпите своего меха. Будучи преподавателем Академии, он практически никогда не оказывался в рубке боевого гиганта. Потом он ненадолго снова стал мехвоином – лишь для того, чтобы опять лишиться этого звания, на этот раз в результате интернирования. Словно несчастная любовь. Туда-сюда, вперед-назад… Однако – как в тяжёлом браке – если всё было в порядке, как сейчас… Тьфу-тьфу-тьфу… я попросту не желаю больше никем быть. Никем и нигде. Только здесь. Андрей встряхнулся и ответил:
– Принял, – взгляд на дополнительный экран подтвердил, что Виммер права. Орбитальная съемка формировала трехмерное изображение Новой Москвы, которое компьютер переводил в двухмерный вариант, пригодный для монитора, так что Андрей имел довольно точное представление об окружающем его городе и его жителях. Вернее сказать – где враг концентрирует наибольшие группы.
Вообще-то, Андрею вовсе не хотелось называть бунтующих гражданских «врагами». Но его разум делал то, что нужно для выжывания.
– Ваши приказы?
– Избегайте контакта, дьявол разрази, так долго, как только возможно, – на этот раз Андрей ответил немедленно.
– Особенно долго не получится, сэр. Мы уже сталкивались с подобным. Андрей постарался убрать раздражение из голоса:
– Я это понимаю, капитан, – он покрепче взялся за рычаги управления, чтобы избавиться от своих страхов. Словно рукопожатие хорошего друга. Когда Андрей вновь взглянул на передний экран, тот всё показывал, казалось, нескончаемый людской поток – беженцы, несущие свой скарб на плечах, уныло текли меж ног его меха, огибая бронетранспортеры, отданные под его команду. Река, впадающая в ворота аэродрома, откуда открывалась обманчивая безопасность открытого моря. Андрей грустно усмехнулся. Если вообще хоть где-нибудь есть эта безопасность.
– Как бы там ни было, попытаемся завершить эвакуацию с минимальным контактом с противником, – передал Андрей капитану Виммер. – У нас тут полно гражданских, которые только и мечтают отсюда убраться. А мы здесь, чтобы помочь им осуществить это желание. И бунтовщики это знают.
– Непохоже на то. И вообще, беда не приходит одна. Пожалуйста, сэр.
– У вас есть ваши приказы, – Андрей едва не спросил, интересуют ли капитана эти приказы вообще. С тех пор, как он получил свое подразделение назад, прошло так мало времени. Слишком мало, чтобы его подчиненные смирились с распоряжением Николая – принять его, Андрея.
