Колыбель времени - Эвелина Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все к оружию, пойдем на абордаж, нас ждет огромная добыча. Поднять все паруса, левый галс! — корабль стрелой помчался навстречу торговому судну.
Вскоре все заняли свои места, и тогда Красный Бард обратился к Эверилд.
— А ты что будешь делать, королева смерти?
— Сеять смерть и хаос, как мы и договаривались.
— Не хочешь пострелять из пушки?
— Нет. Я предпочитаю холодное оружие огнестрельному. Но если потребуется, могу и канониром побыть, — ответила она. Вскоре корабли сблизились. Торговым был шикарный трехпалубный корабль. Пираты подняли свой флаг скелета с флейтой, и на корабле «противника» началась паника.
— Пираты, пираты! Пираты!
Послышалась пальба, и вскоре все четыре корабля вступили в бой. «Черная чайка», приблизившись на расстояние выстрела из пушек, открыла огонь. Первым выстрелом пираты сбили такелаж, вторым снесли мачту, а третьим промахнулись. Торговое судно отвечало остервенело, но безрезультатно.
— Давайте я перепрыгну на вражеский корабль, здесь нормальное расстояние.
— Точно не плюхнешься в море? — засомневался Красный Бард.
У «Черной чайки» пробили борт, и несколько пиратов уже стонали на палубе. В воздухе пахло порохом, кровью и смертью.
— Действуй, там еще три корабля приближается.
Но действовать не пришлось, три других корабля флотилии Красного Барда взяли в клешни торговое судно, и полетели крюки. Красный Бард дал еще пару залпов для острастки и приблизился, вскоре все пираты оказались на палубе вражеского корабля. Началась резня.
Эверилд просто наблюдала за сражением, пираты наносили удары. Вскоре экипаж сдался и сложил оружие.
Они везли шелка, несколько тонн золота и серебра, когда Эверилд это увидела, внутренне содрогнулась — не любила она серебро.
Пираты перетащили добычу к себе на корабль.
Глава 5. Из пиратки в няньки
Эверилд стояла на носу палубы и смотрела вдаль, солнце, подобно лесному пожару, набирало мощь. Оно жгло кожу. Эверилд чувствовала, как оно пощипывает ее — такое легкое зудящее ощущение. Волны равномерно бились о борта корабля. Пираты праздновали захват большой добычи.
— Эверилд, пойдем с нами, выпьешь рома, а то что как не пиратка, — весело позвал ее молодой туг.
— Брюхом я не пиратка, а прекрасная леди, но так и быть, составлю вам компанию, — она молниеносно подошла к пирующим пиратам.
— Залпом! Залпом! — горланили они, подавая Эверилд бутылку.
— Я же вас перепью, вы будете пьяные валяться на корабле, а я всё еще буду как стеклышко трезвая, — заметила Эверилд и залпом опустошила бутылку рома, по пищеводу разошелся огонь.
Как он был похож по свойствам на ту предсмертную агонию или агонию перерождения. Неужели Фениксы с такой болью перерождаются? Она помнила, как лежала на чём-то твердом, а может, ей это показалось. Она помнила то всепожирающее пламя, тело горело заживо, хотелось кричать, но сил на это не было. Она билась об стены темноты, колотила кулаками, моля, прося выпустить. Она рыдала навзрыд, не в состоянии больше выносить эту боль. А организм был глух к ее мольбам, ей с каждым ее беззвучным криком, стоном казалось, что жар усиливается, пламя разгорается всё сильнее, всё яростнее, всё больнее, и вот она — сплошной огонь, нет, она и есть огонь. Огонь смерти.
Она сгорала, как ведьмы в живом пламени, она помнила их душераздирающие крики, они по сей день стояли в ее ушах. Когда-то воистину красивые женщины превращались в слуг Дьявола только потому, что какому-то уроду не дали своей женской силы. Не захотели быть подстилками для графов, королей или вообще священников.
Она помнила тот день в мелочах, она гуляла с подругой, когда к ним на карете подъехал богатый тип с мерзким рыбьим лицом. Он улыбнулся девчонкам и подозвал ее подругу, Кристину:
— Хочешь, я тебя избавлю от нищеты, ты будешь у меня ходить в брильянтах, золоте. Хочешь стать моей содержанкой? Назови свою цену!
Он так нагло смотрел в глаза, что хотелось вмазать по этой роже. А Кристинка была просто загляденье, истинная амазонка: высокая, стройная, с шикарной грудью четвертого размера, ее медовые глаза смотрели всегда с такой нежностью, ее черные волосы, собранные в корону, придавали ей королевское величие, зеленое хлопковое с глубоким декольте платье подчеркивало ее изящность, сексуальность. У мужчин при виде нее горели глаза. Многие готовы были на всё, чтобы заполучить эту пленительную красавицу.
Она вежливо улыбнулась графенышу и сказала спокойно:
— Я уже замужем и приключения на стороне не ищу. Мне не надо ваших богатств, — и гордо удалилась.
* * *
Вернувшись домой с ночной охоты, Эверилд не обнаружила Кристину дома и всё сразу поняла, увидев погром. Она три дня пыталась выяснить, куда ее дели, и только наутро четвертого дня узнала, что сегодня казнят Кристину Дайлан за неземную красоту — такой роскошной внешностью может обладать только слуга Дьявола. Они обвинили ее в сговоре с Дьяволом, мол, она продала ему душу за свою красоту.
События развивались в Испании, в Мадриде, это было совсем недавно. Тогда Эверилд решила спасти ее любой ценой. Она дождалась вечера, часа казни, и протолкнулась в передние ряды. Эверилд молча наблюдала, как стражники всю избитую, в кровоподтеках Кристину вели на костер.
Кристина едва переставляла ноги. Эверилд уловила запах секса, крови, страха и обреченности.
Она впервые за несколько сот лет потеряла над собой контроль, рванула к стражникам, двумя взмахами рук с когтями перерезала глотки мужчинам, поймала падающую Кристину на руки и бросилась бежать со всех ног. Эверилд бежала до глубокой ночи, пока не оказалась в лесу.
Тогда она сбавила ход, бережно уложила Кристину на траву, прислушалась: сердце билось, она рвано дышала.
— Эверилд, милая, зачем ты меня спасла? Они найдут нас и прикончат обеих. Зачем ты рискуешь собственной жизнью, совет тебя накажет и посадит в тюрьму с серебром, в тюрьму вечного голода и боли! Зачем? Я всё равно не хочу жить, они уничтожили мою честь, я теперь недостойна твоей любви. Они меня насиловали всей толпой, и этот треклятый граф… Лучше бы я тогда согласилась. Теперь мы обе в опасности.
— Всё это глупости, а за то, что они сделали с тобой, они жестоко поплатятся, как однажды поплатился мой первый муж. Они будут умирать в страшных муках. Сейчас я тебя перевяжу, и мы спрячемся в лесу у одной знахарки. Она вылечит тебя. Слышишь, не смей закрывать глаза, не смей умирать, я этого не переживу, я уйду следом! Я похороню себя заживо. Мы уедем далеко-далеко, где нет этих инквизиторов, построим дом и будем жить,
