Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Разная литература » Великолепные истории » Расхождение - Кирилл Топалов

Расхождение - Кирилл Топалов

Читать онлайн Расхождение - Кирилл Топалов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 32
Перейти на страницу:

— Революция начинается по желанию, а кончается по необходимости. Как увидишь, что движение не имеет больше успеха, свертывай знамя до лучших времен и беги! Бежанова мать не плачет, Стоянова плачет![4] Кто остался там, давно погиб. А зачем, джаным? Жизнь-то все-таки дороже свободы…

Вот по этому вопросу они не могли сойтись во взглядах, и начинался такой запальчивый — на всю ночь — спор, что, ежели госпожа была бы хоть немного в курсе современного положения вещей и хоть чуть-чуть знала бы прежде таких людей, как мы, она бы не могла не понять, кто такой на самом деле «златый Йорго», как она иногда называла Георгия. А он любил дразнить ее и говорил, что с этакими взглядами она никакая не революционерка, а совсем наоборот, и своими пораженческими настроениями она здорово навредила движению, зато она своим обычным невозмутимым тоном отвечала ему, что на базарах продают очень много овечьих шкур и ни одной волчьей, а он с торжеством убеждал ее, что это как раз доказывает его правоту, а не ее, но она не желала больше слушать его, хватала меня под руку и отправлялась вместе со мной в спальню; по дороге она давала мне задания на следующий день и подчеркнуто не обращала ни малейшего внимания на Георгия, который продолжал стоять посреди столовой и разглагольствовать. Позже я попросила его не касаться больше подобных тем, и он изо всех сил пытался это сделать, хотя ему, видит Бог, было это очень трудно еще и потому, что у самой старушки оказались врожденные способности к занятиям политикой, а в лице Георгия она наконец нашла желанного собеседника.

— Если бы она была помоложе, — заявил он однажды после очередной «балканской конференции», как он называл споры с госпожой, — я бы за несколько месяцев сделал из нее «нашего человека».

— Если бы она была помоложе, она сделала бы тебя своим любовником, — пошутила я. — Не видишь, что ли, как у нее глазки горят, когда она разговаривает с тобой, особенно если перед этим выпьет два глотка домашнего лике-ера!

Я произносила это слово — «лике-ер» — на «французский» манер, подражая старушке, смешно собирая губки «дудочкой» и веселя этим Георгия и Свилена, когда он был еще с нами. Но несколько раз я не удержалась и при ней сделала то же самое, однако она не поняла, что это «пародия», и даже похвалила мое произношение.

— Робева — жертва мелкобуржуазных заблуждений, — подытожил Георгий. — По природе же своей она безусловно честный и благородный человек. Таких людей мы должны привлекать в союзники!

— И учиться у них иностранным языкам! — продолжала я шутя.

— Именно так! — отсек Георгий. — Руководство нашей группы ставит перед тобой задачу — изучить все языки, которые знает буржуазия, чтобы после победы ты стала первой болгарской дипломаткой и защищала наши права во всемирном масштабе!

— Ты станешь дипломатом, а я буду рожать тебе детей, — сказала я ему шепотом и в который раз почувствовала, что могу с ума сойти, так люблю его… — Только бы дожить нам до победы…

— Важно не дожить, а завоевать ее, — поправил меня Георгий, всегда точный и рассудительный.

Позже, когда я осталась совсем одна, я поняла, почему так бешено люблю его — рядом с ним я чувствовала такую уверенность и защищенность, которую человек ощущает только в детстве среди родных людей. Были, конечно, еще причины, но эта — одна из главных. Вот ты побаиваешься отца, он строгий, но никто, никто в мире не может стать тебе такой защитой и опорой — и ты счастлив. По сути — если трезво поглядеть на вещи, — Георгий не меньше каждого из нас, а даже больше подвергался всем опасностям: его в любую минуту могли арестовать, пытать, убить. Ну, пистолет его стрелял точнее нашего, но все же это был всего-навсего пистолет, не пушка. Его грудь могла не хуже нашей стать мишенью для полицейских пуль. И все-таки, все-таки…

Было в нем что-то, чего я бы не могла определить точным словом, что-то, что легче почувствовать, нежели объяснить. Я знала: с Георгием мне было бы легче перенести все что угодно — и даже погибнуть. Думаю, что и Свилен мог бы сказать то же самое. Как же мы оба о нем тосковали, о нашем Свилене, ужасно не хватало нам этого человека…

В конце января сорок третьего нам выпало затосковать и о другом человеке — я говорю о старшей Робевой. Сильное воспаление легких за две недели свело ее в могилу. Старушка никогда ничем не болела, и, может быть, именно это было причиной рокового исхода. Ее организм, очевидно, не привык бороться с болезнями, и она угасла быстро, тихо — растаяла как свечка. Какой малюсенькой она стала, совсем похожей на ребенка. Во время болезни вдруг проявилась в ней старческая ребячливость, а ведь она никогда прежде не позволяла себе распускаться до такой степени. Правда, в ее чистых, как маленькие озерца, глазах иной раз ненадолго появлялось и маячило игривое, задорное выражение, какое бывает у женщины, которая не очень-то дружит с расхожей моралью. Но более ранний ее облик — совсем детский — не возникал никогда. А тут, в часы особенно высокой температуры и сильной лихорадки, отчаянное старческое стремление возвратиться назад, в юность, беспрепятственно прорывалось дальше, глубже — в счастливый, давно, казалось, забытый мир детства.

Маленькая девочка капризничала, одного требовала, другое отвергала, умоляла отца взять ее с собой в путешествие, звала мать и бабушку, надувалась и гримасничала, читала стишки на разных языках и пела — тоже на языках — какие-то незнакомые мне песенки. Господи, и лицо ее стало совсем детским, и мне казалось, что тело ее на глазах таяло и сжималось. Во всяком случае, она умерла, блаженно улыбаясь, — и слава Богу. А я, скорее всего, умру в этом фургоне, как собака, и, если какой-нибудь бродяга, увидев, что несколько дней тир не открывается, и подумав, что меня нет в городе, не решится влезть сюда, меня обнаружат, может, на десятый день, а может, и позже. Счастливая женщина была госпожа Робева, возвращаясь назад, она могла выбирать остановки: пятьдесят, сорок, тридцать, двадцать, десять лет — одна другой прекраснее. А мне на чем остановиться? О бедной, тяжкой жизни — бедные, тяжкие воспоминания. За одним лишь исключением — тех двух лет, когда я звала Георгия «отец» и была богаче тысяч Робевых. Однажды я возвращусь туда, остановлюсь — и нажму на спуск…

* * *

Смерть старшей Робевой создала для нас гораздо больше сложностей и забот, чем можно было предположить. Хоронили ее только мы с Георгием и несколько соседок, но через неделю дом наполнился кучей родственников, о которых она никогда не вспоминала. Так как завещания не нашли, родственники принялись делить имущество сами, при этом иной раз сражались за венский стул, за какой-нибудь колченогий столик или за старый коврик, изъеденный молью. А я, дурочка, надеялась, что мы с Георгием еще сможем какое-то время спокойно пожить в этом доме. Хорошо, что Георгий оказался более дальновидным. Когда он понял, что старушка уходит в мир иной, он организовал очистку подвала. А милые родственники перетрясли и разграбили не только обитаемую часть дома, но и все подвалы и чердаки — некоторые даже вздумали копать земляной пол в подвале, надеялись, наверно, найти там зарытый клад золотых монет.

В доме остались два семейства, и я вынуждена была искать себе новое место. Жена Дончо, хозяйка Георгия, и слышать не хотела о том, чтобы он взял меня к себе, но менять ему квартиру мы тоже не могли — во-первых, потому, что о ней знали Свилен и другие, которые появлялись из Софии для связи, и, во-вторых, потому, что она была удобна для наших дел. Много раз я говорила Георгию, что нам нужно повенчаться и узаконить наши отношения, чтобы жить вместе, но он не соглашался со мной.

— Если меня арестуют, тебя, как жену, немедленно схватят и начнут мучить. А так все же есть надежда, что ты уцелеешь. Наша свадьба будет после другой свадьбы — большой…

— Не хочу я уцелеть без тебя! — Я прижималась к нему что есть силы и колотила кулаком по его атлетической груди. — Если с тобой… — я не могла произнести самое страшное слово, — я жить не останусь, ты это знаешь! Я возьму одну из наших гранат, приду в полицию, выберу самую большую толпу этих собак и сорву колпачок…

— Я знаю, ты можешь сделать так, и за это я люблю тебя еще больше. — Он гладил меня по голове, по плечам и продолжал строго: — Но если ты меня любишь, ты никогда не сделаешь этого. То дело, которое мы делаем, важнее, чем убить нескольких гадов. Если захочешь, можешь потом попросить, чтобы тебя отправили в горы — ты ведь уже хорошо стреляешь. А если ты доживешь до свободы, я буду смотреть на нее твоими глазами и радоваться. Твоими и твоих детей…

— Хватит!! — Я закрыла ему рот рукой и «выдала» мой мальчишечий плач, который скорее был похож на скулеж обиженного щенка. — Если мне суждено будет рожать, я буду рожать только твоих детей… Другого мужа и других детей у меня никогда не будет — запомни это! И береги себя — потому что без тебя я и вправду пойду с гранатой в псарню…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 32
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Расхождение - Кирилл Топалов торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...