Нарисуй мне любовь (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

— Чем занимаешься? — поинтересовалась Марина Евгеньевна, заглянув в кабинет.

— Текущие дела, — ответила, не отрываясь от компьютера.

— Тут молодой художник пришёл…

— Хотите, чтобы я ему объяснила, что мы бесплатно не работаем? — я по-прежнему не отвлекалась от компьютера.

— Вообще-то, у меня есть деньги, — услышала мягкий голос. Подняв взгляд, встретилась им с парнем, он мне улыбнулся, выглядывая из-за приоткрытой двери. Я улыбнулась в ответ.

— Расскажи молодому человеку о наших условиях, Алиса, — Марина Евгеньевна чуть ли не за ручку усадила парня в кресло, а он смотрел на меня, немного улыбаясь. Смотрел так просто и пристально, что я подумала: ну и чудик.

— Конечно, — улыбнулась в ответ, он просто глаз с меня не сводил. И все то время, что я говорила заученную информацию, смотрел, не отрываясь, улыбаясь уголками губ.

Впервые я почувствовала себя неловко от чужого взгляда. Хотелось постоянно ловить его, словно в этих глазах было что-то притягательное. Одернув себя в который раз, я встала.

— Давайте покажу вам залы.

Мы прошлись по галерее. Я рассказывала, а Гарри смотрел неотрывно, так что я уже сама перестала понимать, что говорю и зачем. Наконец, остановившись, сказала:

— Будем рады помочь вам.

Он снова улыбнулся. И вдруг сказал:

— Ты очень красивая.

А я растерялась. Я, черт возьми, растерялась. Хлопала глазами, как полная идиотка.

— У тебя такие глаза, — продолжил Гарри, стоя напротив. На каблуках я была с ним одного роста. — В них тонешь. Такая хрупкая, нежная… Хочу тебя написать.

— Написать? — усмехнулась я, но как-то неуверенно.

— Да. Ты, как ангел.

Плохо же он меня знает. Многие могли бы с данным утверждением поспорить. Некоторые даже посмеяться в лицо.

— Приходи ко мне в мастерскую.

Я уставилась в недоумении, вынырнув из мыслей. Гарри, словно опомнившись, долго искал в карманах визитку. Наконец протянул мне пластиковую карточку.

— Там есть адрес. Приходи после работы.

— Спасибо, конечно, — ответила, взяв визитку, — но вряд ли получится.

— Приходи, — он не слышал меня, — я хочу писать твои глаза, твои губы…

Неожиданно прикоснулся к моим губам пальцами и бесконечно долгое мгновение их не убирал. Наконец, сложив руки ладонями друг к другу, приставил их к своему лицу, не сводя глаз с меня. А я предательски сглотнула, выдохнув.

— Приходи, — снова сказал Гарри и, быстро развернувшись, покинул галерею.

Надо сказать, в себя я пришла не сразу. Вернувшись в кабинет, заварила кофе и думала об этом странном парне. Он такой необычный, интересный, забавный, и

очень притягательный. Нахмурившись, поняла, что уже несколько минут мешаю кофе ложкой. Вот это да. Не припомню, чтобы мужчина производил на меня такое сильное впечатление. В мастерскую я, конечно, не пойду. Это слишком. Или нет?.. Он просто хочет меня нарисовать, я просто хочу немного с ним пообщаться. Что в этом такого? Мастерская недалеко, пешком десять минут, на машине вовсе две. Андрей сегодня не придёт, вечер свободный, так что… что? Неужели попрусь к сомнительному парню не пойми куда? Но следовало признать: попрусь. И именно потому, что он такой непонятный и странный.

До конца дня я маялась этим вопросом не хуже Гамлета с его быть или не быть. И даже твёрдо решила не идти, но оказавшись в машине, вырулила на проспект и тронулась в сторону мастерской. Она располагалась на чердаке жилого дома, занимая добротную его часть. Дверь по домофону открыли, не спросив, кто. Но когда я поднималась в последнем пролёте, Гарри стоял с улыбкой, опираясь на стену.

— Я знал, что это ты, — сказал мне, я улыбнулась, качая головой.

— Мастерская на чердаке? — задала вопрос, разуваясь. — Оригинально.

— Это ещё и мое жилище. Квартиры стоят дорого, про студии вообще молчу, а тут я все устроил для себя. Идём, покажу.

Взяв меня за руку, повёл по территории. А я думала, выдернуть руку или нет? И вопреки здравому смыслу не выдергивала.

— Кухня, — показывал тем временем Гарри, — там туалет с ванной, тут спальня.

Мы замерли на пороге. Комната была полупустой. Надувной матрас с подушкой и одеялом, комод и старый письменный стол со стулом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Аскетично, — заметила ему. Махнув рукой, Гарри потащил меня в длинный коридор, заканчивающийся дверью.

— Студия, — сказал, распахивая дверь и пропуская вперёд. Просторная светлая комната была завалена кистями, красками, холстами, в углу стоял мольберт с накинутой сверху тряпкой. По мне, так тут царил хаос, но Гарри у нас художник, ему виднее.

— Мило, — сказала, поворачиваясь, и тут же оказалась с ним лицом к лицу. Слишком близко. А он смотрел так жадно, словно пытаясь запомнить каждую чёрточку моего лица. И этот взгляд действовал похлеще любого афродизиака. Я сглотнула, Гарри перевёл взгляд на мои губы.

— Божественна, — прошептал, притягивая за талию и целуя. Губы у него были нежные, ласкающие, изучающие, и руки сжимали талию с силой, но аккуратно, словно я могу в любой момент разбиться. Это нужно было немедленно остановить, но вместо этого я раскрыла губы навстречу ему, отвечала, чувствуя, как по телу расползается тягучее желание. Сейчас, сейчас я остановлюсь. А Гарри подхватил меня и понёс в комнату.

Осторожно положил на матрас, не переставая целовать, руки медленно гладили тело, сводя с ума. А потом он расстёгивал мою блузку пуговка за пуговкой, сидя у меня между ног, глядя так, что я кусала губы. Медленно раздел, откидывая одежду, и это было так эротично и возбуждающе, что я еле сдерживалась, чтобы не ускорить события. Желание скрутилось в низу живота тугим узлом.

— Раздень меня, — прошептал, целуя мое ухо, и я дрожащими пальцами ухватилась за край футболки. А потом было только наслаждение, медленное, окутывающее, казалось, время остановилось, остались только его ласки, такие спокойные, уверенные, сводящие с ума. И я кричала, царапая его спину, выгибаясь навстречу, наслаждаясь этим странным парнем, который в одну секунду стал частью моей жизни.

Потом я одевалась, а он сидел на матрасе и смотрел на меня.

— Сколько тебе лет? — задал вопрос.

— Боишься, я несовершеннолетняя? — улыбнулась ему, Гарри улыбнулся в ответ.

— Вижу, что совершеннолетняя, но выглядишь совсем девчонкой. Не больше двадцати.

— Мне двадцать четыре.

— Почему ты одна?

Тут я чуть не усмехнулась. Не одна, Гарри, не одна, в этом-то все дело. Поэтому и пытаюсь унести от тебя ноги побыстрее, потому что не хочу признаваться, что мне понравилось. С Андреем все происходило страстно, грубо, и я уже забыла, что бывает по-другому. Все-таки шесть лет это срок.

— Останься на ночь, — не дождавшись ответа, Гарри заговорил о другом, — ты ведь не хочешь уходить.

А я поняла: действительно, не хочу. Дома никого, привычная квартира и вечер в одиночестве за просмотром фильма. А тут Гарри с его студией и… сексом. Нет, я слишком долго шла к тому, что имею, чтобы вот так все спускать.

Гарри же, поднявшись, взял меня за руку и потащил в кухню.

— И что? — задала я вопрос. Он пожал плечами.

— Будем пить чай.

И я осталась на ночь. Мы говорили, пили чай, занимались сексом, утром я уехала на работу. А потом снова осталась у него. И снова, и снова, и снова. И сама не поняла, как стала любовницей, у которой есть свой… любовник.

Две недели пролетели в одно мгновенье, а мне казалось, что только вчера Гарри пришёл в галерею поговорить о выставке. Я видела, что увязаю в этих странных отношениях. Не понимала, что нас связывает, но после работы бежала в мастерскую. Мне нравилось быть с ним, но вряд ли это можно назвать любовью. Увлечение, да. На фоне моей размеренной жизни Гарри был феерией красок, которой хотелось касаться постоянно. Но я чётко понимала: феерия когда-нибудь закончится. И тогда мы с Гарри распрощаемся. Главное, чтобы Андрей ничего не узнал. Бросать его я не собиралась, хотя Гарри, показав другую сторону жизни, дал направление моим мыслям в эту сторону. Я допустила, что когда-нибудь могу и уйти от Андрея. Когда-нибудь, но не сейчас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})