Алька. Двор моего детства - Алек Владимирович Рейн

играет и ухаживает за ней. Некоторых особенно недоверчивых она приводила в квартиру, и они щупали в шкафу в темноте облезлый меховой воротник от какого-то старого бабушкиного пальто, убеждаясь, что обезьяна всё же есть, а всем известно, что обезьяны так пугливы, что если увидят вблизи незнакомого человека, то сразу умирают. Чего только не было в нашем старом шифоньере – телевизор новейшей системы, шубы из драгоценных мехов, шкура лисы-чернобурки, да много чего, всего не упомнишь.

Народ проживал в нашем доме небогатый, и детишкам подарки перепадали нечасто, поэтому, когда кому-нибудь что-нибудь дарили или покупали, об этом знала вся ребятня в доме. Как-то, помнится, одной из девчушек в нашей компании по случаю дня рожденья подарили сачок для ловли бабочек. Дело было летом, и утром мы все собрались во дворе, разглядывали подарок. Сачок производил неизгладимое впечатление: длинная, ровная ручка, красивый конусообразный купол жёлтого цвета – просто чудо, а не сачок. Были разногласия в том, для чего он предназначен, но все сошлись на том, что он предназначен для рыбной ловли, чем мы и решили заняться. Недалеко от нас находился большой пруд. Мы пришли туда, сгрудились на небольшом выступающем над водой полумостике, гордая обладательница сачка погрузила его в воду, и мы стали рыбачить. Поперву все предлагали активно двигать сачком то в одну сторону, то в другую, то ближе, то дальше, но потом ввиду отсутствия результата все поскучнели и стали просто наблюдать. Именинница наша просто зафиксировала сачок в одном положении, мы застыли, наблюдая за ним, и так простояли довольно долго (на самом деле прошло, как я думаю сейчас, минут пятнадцать-двадцать). И вдруг сачок ощутимо дрогнул и сместился, рыбачка наша приподняла его над водой, и мы увидели, что в сачке что-то чернеет. Все ссыпались с мостка на берег, столпились кружком и стали рассматривать, что же мы поймали. В сачке билась довольно крупная рыбина длиной сантиметров двадцать. Тут мы гурьбой помчались домой, где хозяйка сачка в нашем присутствии гордо продемонстрировала свой улов матери, которая долго не могла поверить, что рыба действительно была поймана нами в нашем пруду. Когда мы все вместе убедили её, что так и было, она сказала: «Ну ладно, вечером пожарю». Тут уже разревелась наша удачливая рыбачка, ей не хотелось расставаться со своим трофеем, и рыба была помещена в таз с водой, мы понаблюдали за ней с полчаса и, удовлетворённые всем, пошли играть во двор. А вечером вопреки всем возражениям хозяйки сачка рыба была пожарена – что ж делать, сила солому ломит.

Грустно: отец девчушки после застолья по случаю дня рожденья дочери, приняв изрядно на грудь, сбитый с панталыку классной рыбалкой у нас в пруду, взял сачок и пошёл вечером ловить рыбу, пробродил вдоль берега два часа, ничего не поймал и был, по слухам, высмеян местными рыбаками за такое устройство для лова, озлился, поломал сачок и выкинул.

Мама моя работала участковой медицинской сестрой и, отсидев приём с участковым врачом, ещё бегала «по уколам» по району. Иногда, видя, что я совсем изнемогаю дома один, брала меня с собой. Участок у неё был большой: кроме нашего микрорайона, застроенного в основном одноэтажными бараками, у неё ещё были больные в городке СДС, что мне очень нравилось – там было красиво: газоны, асфальтированные дорожки. Другая жизнь. Добраться в городок СДС можно было по шоссе пешком, или на автобусе, или наискосок по тропинке через поле. Однажды летним вечером мы с мамой возвращались после уколов из городка домой. Мамуля моя так устала, что еле плелась, а я вприпрыжку побежал к дому, оторвался от неё метров на тридцать и скрылся за поворотом. Пробежав ещё несколько шагов, я увидел двух парней, идущих мне навстречу немного левее от меня, и перешёл на шаг. В этот момент один из парней, несший на плече кувалду, негромко сказал, обращаясь к приятелю: «Интересно, если ему е…уть по голове кувалдой, голова в туловище войдёт или разлетится?» Услышав о такой не заманчивой для себя перспективе получить по башке кувалдой от любознательного идиота, я развернулся и с воплем: «Мама, мама!» помчался к маме и уткнулся ей головой в юбку. Мама остановилась, прижала меня к себе и, отодвинув вбок, вся как-то напряглась и громко крикнула: «Вы что ему сказали?» Я повернул голову глянул на парней, у них были какие-то растерянно испуганные лица. «Да ничего. Ничего мы не говорили», – как-то бочком проскользнули они мимо нас и быстрыми шагами пошли в городок. Размышляя сейчас, я понимаю, что никто бить по голове меня не помышлял – так, просто пошутили между собой, не рассчитывая, что я услышу. Ничего себе шуточки.

Вообще-то лето в дошкольный период было для меня не всегда самым радостным временем года, так как иногда матери просто некуда было меня деть, к бабкам своим я не мог поехать или по малости возраста, или потому, что некогда им было со мной вошкаться, или по каким-то другим причинам. Читать я ещё не умел, из игрушек у меня была только деревянная пирамидка с кольцами и кубики. Поесть мне, наверно, что-нибудь оставляли. Помню, слонялся по комнатам, смотрел в окно, пытался играть во что-то, бесцельно ходил, ходил, ходил по нашим комнаткам, что-то ныл себе под нос, разговаривал сам с собой. Очень тогда меня выручал наш балкончик: если там долго стоять, то можно было дождаться соседа или соседку и поздороваться, и тогда, если повезёт, то кто-то, может быть, со мной и поговорит. Иногда я залезал на кровать и засыпал, так быстрее проходило время. Надо сказать, что я в детстве был скрупулёзный аккуратист, никто меня к этому не понуждал и не приучал, но, забираясь на кровать, я ставил тапочки у кровати так, чтобы их носочки были строго параллельны линии кровати. Забравшись, я обязательно смотрел вниз, ровно ли они стоят, и если нет, то обязательно спускался вниз и исправлял недостаток. В один из дней, решив подремать и выполнив все свои манипуляции с тапками я по привычке посмотрел вниз и увидел, что из-под кровати на меня глядит какая-то рожа, остриженная «под солдата», с круглыми глазами. Я оцепенел от испуга, лёг, не дыша, на кровать и лежал так, пока не заснул. По теперешнему моему размышлению, я просто потихонечку сходил с ума. Мама, придя, показала мне, что под кроватью никого нет, и сам я глядел и видел, что там нет никого, и всё мне растолковали и я согласился, но… Но он же был.