Желанная - Вирджиния Хенли

— Да, словно оно стало частью моего тела. Девушка, громко втянув в себя воздух, осеклась:

— Вы выезжали на ристалище не один раз… неужели не устали?

В ее голосе чуть явственнее послышались зазывные нотки.

— Я могу скакать много часов подряд… и во мне еще остается достаточно сил, cherie.

Лизетт облизнула губы.

— Я всегда восхищалась мужской выносливостью. Ноги девушки подкосились и так ослабли, что она сомневалась, сможет ли подняться по лестнице.

— Мои покои в восточной башне, — пробормотала она с неприличной поспешностью, ускользая от него.

И тут в Кристиане Хоксбладе заговорила арабская кровь. Чутьем истинного воина, он мгновенно оценил, насколько опасен для него соблазн обладания Лизетт. Рыцарь легко читал мысли и знал, что барон, не задумываясь, отдаст ему на ночь сестру в обмен на силу его меча. Конечно, все участники турнира завидовали победителю, но сам он никогда не обращал внимания на это. Драккар обладал физической силой и сверхъестественными способностями, недоступными ни одному смертному.

Не успел Кристиан постучать, как Лизетт тут же открыла дверь, и при одном взгляде на рыцаря француженку охватило возбуждение. Руки ее взметнулись к застежкам платья, которые, как ни странно, все были спереди. Под платьем ничего не оказалось,

Хотя в полутемной комнате горела всего лишь одна свеча, стоявшая у огромной резной постели, Кристиан заметил, как прекрасно ее тело. Пока он снимал полотняную рубашку, ловкие пальцы Лизетт развязали шнурок на его гульфике. Мраморно-твердый фаллос вырвался на волю, и она осторожно сжала мужское естество, наслаждаясь его огромными размерами.

Сильные руки Кристиана гладили ее тело от груди до бедер, и Лизетт вздрогнула от восхитительного ощущения загрубевших ладоней на нежной коже. Лизетт потянула его к свету, и снова у нее перехватило дыхание при виде сильного тела, соблазнительного, как смертный грех. Застонав, она обняла рыцаря за шею, обвила ногами его торс и, истекая любовной влагой, насадила себя на могучее копье, закричав от наслаждения. Такого она в жизни еще не испытывала.

Кристиан, чуть расставив ноги, спокойно стоял, пока Лизетт билась в страстных судорогах, прекрасно, однако, понимая, что женщина больше не может ждать. И, когда она, вздрогнув, замерла, отнес ее на постель и положил на шелковые простыни, продолжая играть ее телом, как ангел на арфе, находя скрытые струны, о которых Лизетт не подозревала. Она снова зашлась в экстазе, а, успокоившись, почувствовала себя восхитительно уставшей и насытившейся. Однако гордость женщины была задета — она знала, что любовник еще ни разу не пролил семя.

Кристиан перевернул свое тело, и Лизетт оказалась сверху. Оседлав его так, что ноги сжимали бедра рыцаря, она с изумлением рассматривала его жестокое, зловещее лицо. Это было лицо хищника, и Лизетт почувствовала в животе легкий озноб страха. Он выглядел так, будто с детства учился убивать. Скольких он прикончил?

Лизетт вспыхнула. Рыцарь не позаботился даже снять лосины, хотя гульфик был развязан. Подумать только, она не смогла дождаться, пока любовник разденется!

Прикосновение его пальцев жгло, как огонь, но Лизетт продолжала неотрывно смотреть в это лицо, словно вырезанное из красного дерева.

— Что ты за человек? — выдохнула она.

— Мужчина, умеющий держать себя в руках, — просто ответил он.

— Но где ты научился этому, топ amour[6]? Губы Кристиана дрогнули в улыбке:

— Владеть своим телом — это детская игра, а вот управлять чувствами и разумом гораздо труднее. Много лет уходит на то, чтобы научиться подчинять себе других.

— Кто ты? — прошептала Лизетт испуганно.

— Иногда араб, иногда норманн.

Он отнял руку от ее венерина холма и приложил палец к ее губам. Взгляд скользнул к тяжелой двери. Интуиция подсказывала ему: это барон. Ручка двери повернулась, но засов был задвинут. Послышался тихий стук, и Лизетт в страхе замерла. Но Кристиан, предвидевший появление Сен-Ло, остался совершенно спокоен.

Женщина показала на дверь, ведущую к парапетной стене замка, и потянулась к пеньюару.

— Кто бы это ни был, я избавлюсь от него. Дай мне несколько минут.

Холодный ночной ветерок осушил капли пота на темной коже Кристиана. Он поглядел на море, за которым лежала Англия. Французы и англичане яро ненавидели друг друга. Англичане считали французов женственными щеголями, ничтожествами, больше заботившимися об одежде, чем о войне. Французы смотрели на англичан, как на неотесанных невежественных простаков, от которых вечно разит элем! И в этот момент на Хоксблада сошло озарение. Его кровь была наполовину англо-нормандской. Он не может поступить на службу к французам, нет, нужно отправляться в Англию, найти графа Уоррика. Разве английские законы не дают право старшему сыну унаследовать поместье и титул?

Кристиан шагнул, было к двери, за которой ждала прекрасная Лизетт, но почему-то остановился. Перед глазами встало такое яркое видение его «дамы», что казалось, стоит протянуть руку и можно дотронуться до нее. Впервые он увидел ее глаза, влажные от слез. Золотистые и зеленые искры сияли сквозь алмазные капли на ресницах.

Непреодолимое желание обладать ею, удержать и оберегать ее поглотило все его существо. Он чувствовал ее боль, незащищенность и уязвимость, как свои собственные. Ощущение было совершенно непривычным. Хотя Кристиан принес рыцарскую клятву защищать женщин, представительницы прекрасного пола до сих пор не возбуждали в нем ничего, кроме похоти.

Он протянул руку, и соленая капля упала на ладонь. Кристиан, словно по волшебству, поймал ее в воздухе, попробовал на вкус, и вожделение к другой растаяло, словно снег под весенним солнцем.

Сжавшись для прыжка, он перебросил гибкое тело через зубчатый парапет и спустился по стене замка. Правда, для обычного человека это было бы невозможно без веревки или лестницы, но Драккар спокойно преодолел препятствие, словно спускаясь по широким ступенькам.

Оказавшись в своем шатре, Кристиан лег на постель, заложив руки за голову, и попытался проверить свои чувства. Все свои чувства сразу.

Он задумчиво проследил за слабым отблеском лунного света на потолке, внимательно рассмотрел бронзовую лампу, удачно контрастирующую с курильницей для благовоний, Саломе, дремавшую на насесте. Даже когда она спала, ее профиль был гордым.

Кристиан обвел взглядом палатку, не пропуская ни единой детали. Он ощущал запах миндаля и ладана, исходящий от своего тела, и сладкий аромат сандалового дерева от курильницы, не заглушавший едкую вонь птичьего помета. С улицы в шатер проникали запахи горящего дерева, конского пота, чернозема, жареного на кострах мяса, кислого вина и дешевых духов шлюх, смешанные с соленым ароматом морского ветра и благоуханием цветущих каштанов.