Желанная - Вирджиния Хенли

Но тут негодующий вопль драконши грубо вернул Брайенну к реальности. Дама Марджори, закончив урок, отложила палку и накинула плащ на прямую, словно древко копья, спину. Сзади послышался сдавленный смех. От лимонного сока и яркого солнышка на черной ткани проступила желтая дорожка.

— Никто из вас не уйдет, пока виновная не будет найдена.

Агатовые глаза загорелись жаждой мести, губы сурово сжались. По всему было видно, что даме не понравилась шутка. Молчание становилось все более напряженным, по мере того как дама Марджори впивалась злобным взглядом в каждую девушку.

Бланш Ланкастер побледнела так, что казалось, вот-вот потеряет сознание. Принцесса Джоанна, младшая сестра Изабел, испуганно сжалась. Только Джоан как в ни в чем не бывало деловито втыкала колючку в палку именно в том месте, где за нее должна была схватиться драконша Изабел, откинув назад густые черные пряди, злобно прошипела:

— Это, должно быть, Бедфорд и ее подружка Джоан Кент!

Принцесса явно испытывала ревность к красоте подданной.

Рот Брайенны изумленно приоткрылся. Джоан, поглощенная тем, что тыкала розгой в кучку собачьего дерьма, наконец, сообразила, что происходит, и встала, намереваясь признаться. Брайенна быстро стиснула руку подруги, чтобы та молчала.

— Это сделала я, дама Марджори. Джоан тут ни при чем.

Брайенна привыкла к озорным ребячьим выходкам подруги, которая не думала об их последствиях, и сочла своей обязанностью защитить ее.

Физиономия драконши застыла.

— Леди Бедфорд, следуйте за мной.

Слова прозвучали приговором. Теперь Брайенна обречена. Ее душу нужно очистить от зла.

Старая драконша картинно наклонилась, чтобы поднять палку, и шип немедленно вонзился в палец. Матрона инстинктивно сунула его в рот, а Джоан со злорадным интересом наблюдала за выражением лица старухи, когда та сообразила, что розга была вымазана дерьмом.

Брайенна неохотно последовала за дамой Марджори. Выйдя из английского сада на Восточной террасе, они проследовали через верхнее крыло мимо апартаментов Их Величеств.

Пересекая огромный квадрат двора, девушка с тоской взглянула на Йоркскую Башню, где были ее комнаты. Она так надеялась закончить рисунок, изображавший Святого Георгия, побивающего дракона копьем. Она столько трудилась над ним.

Брайенна, смирившись, вздохнула и пошла за державшейся неестественно прямо дамой Марджори в ее покои, находившиеся за монастырскими кельями, где жили священники.

Джоан, снедаемая угрызениями совести, тащилась поодаль, но, увидев, как Брайенна смело вошла в логовище дракона, поняла, что должна найти в себе мужество признаться. Выпрямившись во весь рост, Джоан набрала в грудь побольше воздуха и решительно постучала. Дверь распахнулась, девушка заставила себя переступить порог и, не смея поднять глаз на подругу, выпалила;

— Дама Марджори, это меня следует наказать, за глупую проделку…

Старуха мгновенно набросилась на Брайенну:

— Это уже предел всему! Впутать сюда еще и леди Джоан Кент! Какое бесстыдство!

И, обернувшись к Джоан, добавила:

— Дорогая, вы достойны всяческих похвал за столь благородный поступок! Королевская кровь всегда скажется, я полагаю, но на этот раз леди Бедфорд придется ответить за свои мерзкие шалости!

Джоан поняла, что спорить бесполезно — этим она только ухудшит положение Брайенны. Она повернулась, чтобы уйти, и была вознаграждена благодарной улыбкой подруги, согревшей ей сердце.

Но Брайенна в последнюю минуту решила не позволить даме Марджори мучить себя. Прежде чем протянуть ладони для ударов розгой, она поговорит с наставницей как женщина с женщиной!

— Дама Марджори, мы обе знаем, что я невиновна в сегодняшних проделках. Принцесса Изабел ложно обвинила меня по злобе или из зависти. Но поскольку нельзя наказывать царственную особу, а в жилах леди Джоан Кент течет королевская кровь, то никого, кроме меня, не остается! — Глаза Брайенны издевательски блеснули. — Если же вам так необходимо сорвать на ком-нибудь злость, пожалуйста, прошу!

Она вытянула руки, и драконша мгновенно поняла, что Брайенне Бедфорд в высшей степени все равно, опустится ли розга на ее нежные ладони с длинными пальцами. Наказание должно быть более изощренным. Дама с отвращением взглянула на пятна краски, оставшиеся на пальцах Брайенны:

— Дьявол всегда найдет занятие для праздных рук! Эти пятна говорят о том, что вы бесполезно тратите время в бессмысленных стараниях намалевать очередную глупую картинку. Женщина создана для того, чтобы уметь обращаться с иглой. Позор заниматься чем-то другим, когда в королевском хозяйстве не хватает белья!

На деле же, королева и фрейлины разрешили леди Бедфорд не сидеть за шитьем, чтобы та могла проявить свой Богом данный талант. Но Брайенна мудро хранила молчание.

Дама Марджори пришла в еще большее бешенство, когда ее взгляд упал на высокую грудь девушки, на длинные золотистые пряди ее волос.

— Я посоветую королеве обручить вас с человеком постарше, который будет держать вас в ежовых рукавицах!

Сердце Брайенны тоскливо сжалось.

— Можете идти, леди Бедфорд. Девушке сразу стало легче.

— Немедленно отправляйтесь в часовню и исповедуйтесь в грехах отцу Бартоломью.

Сердце вновь упало. Придется отстоять вечерню и ждать, пока служба закончится, — только тогда она сможет исповедаться.

Когда Брайенна, наконец, нашла убежище в своих покоях, на землю опустились сумерки. С каждым часом в ней крепла решимость отомстить. И, в конце концов способ был найден. Она придаст дракону на своем рисунке черты дамы Марджори!

Дверь открыла Адель, сестра ее матери, приехавшая с Брайенной из Бедфорда в качестве камеристки. Она была ирландкой. В отличие от матери Брайенны, считавшейся в семье красавицей, у Адели были прямые соломенные волосы, а лицо покрыто бесчисленными веснушками. Она смирилась с участью старой девы, хотя ей было всего двадцать девять лет.

— О, мой ягненочек, где ты была? Смотри, что натворили с твоим рисунком, пока я отлучалась в королевскую детскую взглянуть на новорожденную принцессу!

Брайенна ринулась к рабочему столу у окна. Пергамент был залит краской, испортившей рисунок дракона и тщательно выписанную фигуру Святого Георгия. Девушка уставилась невидящими глазами в темноту, потрясенная несправедливостью. Она взяла на себя вину подруги, и вот награда — погубленная работа!

Ее охватила жалость к себе, глаза наполнились слезами, и по щеке поползла одинокая слезинка. Но Брайенна тут же решительно смахнула ее — на помощь пришло присущее ирландцам чувство юмора, так часто выручавшее в тяжелую минуту.