Хроники нестроевой подготовки - Юрий Мудренко

А в рукопашной схватке начиналось всё чинно и благородно: мальчишки смыкали свои боевые порядки, теснее прижавшись друг к другу плечами.

Это действо напоминало собой набухающие грозовыми тучами небеса, когда недавние белые облака чернели и собирались в огромную по своим размерам дождевую тучу, готовую пролиться на землю нескончаемым потоком накопившейся влаги.

Затем на середину танцплощадки выдвигались самые задиристые из мальчишек, как будто бы перед генеральным сражением, как это случалось в старые добрые времена, войска посылали друг другу навстречу по одному воину – лучшему и сильнейшему из всех.

Те, в свою очередь, не сразу нападали на противника. Находясь на расстоянии друг от друга, парни сначала танцевали, всем своим видом демонстрируя, что никто из них не боится ни находившегося напротив силача, ни всего вражеского войска, ни чёрта, ни даже тысячи чертей. И будь перед ним в тот момент даже вся армия тьмы, он сразился бы и с нею, нисколько не задумываясь о последствиях.

Закоперщики выделывались друг перед другом недолго, ровно до той поры, когда у кого-нибудь из них не сдавали нервы, и он, не выдержав чудовищного напряжения, прерывал затянувшуюся паузу и набрасывался с кулаками на соперника. Обычно мальчишки уже не ждали, чем закончится этот поединок, и обе когорты сходились, чтобы выяснить, наконец, кто сегодня сильнее и поставить точку в противостоянии.

Для Юры подобные баталии были самым настоящим открытием, подлинным откровением и полнейшей неожиданностью, потому что на танцевальных вечерах в Суворовском училище драк, конечно же, не было. Там играла музыка, кавалеры приглашали дам, знакомились, танцевали, и отношений никто не выяснял, тем более таким способом. Короче говоря, прецедентов на лютые разборки стенка на стенку и соревнований по художественному мордобою с возможными тяжёлыми последствиями никто не устраивал. Поэтому когда в сторону, где находился Юра, с улюлюканьем побежала разгорячённая толпа, юноша поначалу растерялся, и было отчего: те, кто бежали к нему, явно не брататься собирались. Ближе всех к Юре оказался какой-то парень в расклешённых джинсах, синих кедах и рубашке с закатанными по локоть рукавами.

– А! Козёл! – выкрикнул нападавший и сходу попытался пнуть Юру ногой в живот.

Юрка инстинктивно уклонился от удара в сторону и, захватив рукой ногу противника прямо под пяткой, дёрнул её вверх что было сил. Парень по инерции пролетел вверх и немного вперёд и шлёпнулся спиной, а затем ударился затылком о деревянный настил танцплощадки.

– Твою мать! – закричал он, корчась на земле от боли.

– Нормально, чувак! – крикнул Юре кто-то в ухо. – Дай я!

С этими словами кулак соседа врезался в физиономию очередного нападавшего, а потому из разбитого носа мальчишки пошла кровь, и он, схватившись обеими руками за лицо, тут же присел на корточки.

– Пусти! – этот крик привлёк внимание всех дерущихся.

Один из мальчишек решил изобразить нечто умопомрачительное из техники рукопашного боя и разогнался для прыжка. Только вот удар ногой в прыжке с разбегу у него не получился, а его полёт скорее напоминал финт «ножницы», который используют начинающие прыгуны в высоту, чтобы преодолеть установленную планку. Приземление тоже было неудачным: опорная нога скользнула вперёд, и парень упал прямо под ноги торжествующего неприятеля. Потом беснующаяся толпа, воодушевлённая красочным падением ненавистного врага, с упоением его топтала, пока не подоспела помощь. А потом этот акробат, весь в синяках, ссадинах и кровоподтёках, рассказывал собравшимся вокруг него барышням, как он в одиночку прославил гордое имя «Слобода», расправившись с целой толпой ненавистных центровиков, и как те с позором бежали, испугавшись его звериных прыжков и отточенных до автоматизма ударов ногами. А позже он гордо шёл по городу в сопровождении двух самых красивых девушек, сияя от счастья и помогая освещать путь заработанными тёмно-лиловыми фингалами под обоими глазами, и искренне радовался тому, что сегодня не попал в милицейский «воронок» с железными дверями и решётками на мизерных окнах.

Юра этого прыгуна знал, потому что когда-то учился с ним в одной школе, правда, в разных классах, и очень удивился, завидев его в роли такого резвого бойца, потому что, будучи учеником, тот был, что говорится, тише воды и ниже травы и не мог обидеть даже мухи.

– Что делает с людьми половое созревание! – воскликнул бы взрослый, умудрённый маломальским опытом человек.

Драка продолжалась ещё минут пять, ровно до той поры, пока к танцплощадке не подъехали сразу две милицейские машины, и сотрудники правоохранительных органов не стали хватать сначала дерущихся, а потом и вообще, кого попало, и набивать ими фургоны, как консервные банки шпротами.

– Давай, забирайся, не рассусоливай! – подгонял на входе в фургон милицейский старшина дядя Саша, как его все вокруг величали, а самым тормознутым и строптивым придавал ускорение резиновой полосатой дубинкой, после которого хлопчатобумажные брюки лопались в месте удара пополам.

– Двери закрываются, уроды! – произносил дядя Саша, профессионально оценив, что в кузов больше не втиснуть никого, даже кошку, даже при всём желании.

После этих ласковых слов не обременённого интеллектом гиганта в форме и при исполнении дверь надёжно запиралась, щёлкнув для уверенности замком, а дядя Саша поворачивался лицом к тем, кто пока ещё оставался на свободе и торжественно заверял:

– Мы ещё приедем, так что не прощаюсь.

– Ага, так мы тебя и испугались! – выкрикнул из притихшей толпы самый задиристый.

– Ты следующий! – дядя Саша указал жезлом в сторону крикуна.

– А вот этим, – гигант вскинул жезл над головой и потряс им так, как будто бы хотел перемешать полоски, – ты получишь по жо…

Последняя фраза старшины утонула во всеобщем хохоте и свисте. С красным, как раскалённое железо, лицом с выкатившимися крупными каплями пота дядя Саша с трудом втиснулся в кабину грузовика и скомандовал:

– Трогай!

Но советская машина с первого раза не слушалась даже умелых рук водителя. Первая скорость включаться не желала, а со второй трогаться с места было опасно. Могло получиться, как в прошлый раз, когда взревевший на несколько секунд мотор заглох, и перепачканный водитель чуть не взвыл от собственного бессилия устранить неисправность.

– Семёныч, ты что, рычаг переключения передач решил выломать? – спросил у сержанта дядя Саша, отчего последний и вовсе растерялся, а потому всем своим видом стал похож на провинившегося ощипанного воробья.

– А ну, давай аккуратно, а то и на самом деле сломаешь, – посоветовал водителю гигант.

Тот, немного успокоившись, наконец-то умудрился воткнуть рычаг в нужное положение и, газанув для надёжности два раза, медленно отпустил педаль сцепления. Автомобиль, недовольно фыркнув на прощание, медленно повёз арестантов в сторону ближайшего отделения милиции.

– Козлы! – возмутился один из парней. – Опять всех побьют.

– Как это? – удивился Юра.

– А то ты не знаешь! – воскликнул парень. – Выгрузят всех в отделении, и по почкам, по печени, а могут и по морде съездить, если не понравишься.

– Так это же милиция! – Юра опешил окончательно. – Они же наоборот, защищать должны.

– Чувак, ты с какой планеты? – пришла очередь удивляться собеседнику. – С Марса, что ли? То-то я смотрю, странный ты какой-то, не похож на наших придурков.

И что тут было возразить, и как здесь было объяснить этому говоруну, что ты два года учился в Суворовском училище, где порядок, дисциплина и отцы-командиры, у которых не забалуешь? А на такие вот дикие танцы ты и вовсе попал впервые.

Юра ничего не стал говорить и лишь задумался, пока было спокойно, о несовершенстве мира, путаности понятий и ядовитом бардаке, в котором оказался вопреки собственным ожиданиям и настроению.

– Наш танцевальный вечер продолжает новая песня «Заболела бабушка», – звонким голосом объявил солист ансамбля.

Зазвучали аккорды, и нехитрая мелодия поглотила всё внутреннее пространство танцпола, а вечернее эхо разнесло эту мелодию во все уголки уютного парка.

– Заболела бабушка – вот беда! – пел солист.

– А куда без бабушки? Никуда! – пищали довольные девчонки, а сами тем временем внимательно рассматривали оставшихся после побоища и вмешательства правоохранительных органов кавалеров.

Чудес на свете не бывает, как и не бывает на свете волшебников, тех, кто может одним взмахом руки с зажатой в ней волшебной палочкой совершить это чудо. С возрастом любой из нас понимает эту истину всё больше и больше, и годам к десяти мы перестаём верить в настоящего Деда Мороза, обнаруживая под ватной бородой и ватными усами с красным носом лицо своего родителя, а ещё через пару-тройку лет и вовсе все мысли о колдунах и магах перемещаются в область сказок, с которыми рано или поздно приходится расставаться.