Департамент ночной охоты - Роман Афанасьев

– Помню, – не стал отпираться Кобылин. – Я все понимаю. Появились деньги. Финансирование, прикрытие. Это все отсюда?

– Ну, примерно, – отозвался Григорий. – Смысл в том, что мы работаем теперь официально. На кого надо, кем надо, и далеко не все о нас знают, но зато те, кому положено, – знают. Понял? Мы уже не кустари-одиночки с моторами, у нас документики имеются. И когда кто-нибудь спросит, а какого вы тут делаете, мы вежливо ответим, а вот мы люди маленькие, звоните, пожалуйста, кому надо. Вам расскажут, что мы тут делаем. Если вам положено это знать.

– Ну, – Кобылин с досадой хмыкнул. – Ты уж не упрощай. Не с ребенком говоришь.

– Да вот порой кажется, что именно с ребенком. – Борода откровенно вздохнул. – Леш, ты не напрягайся. Я буду тебе звонить, говорить, что делать, вы с ребятами будете решать проблему, вот и все.

– И никаких вольных похождений по ночам? – спросил Кобылин, резко останавливаясь. – Конец свободной охоте? Делай, что скажут?

– Ты не нагнетай, – попросил Гриша. – Надо будет охотиться, охоться. Тебя же с пути и бульдозером не своротишь. Просто будем записывать, что где да как. Отчитываться.

Кобылин помолчал, провожая взглядом выводок утят, отчаянно пытавшихся догнать маму утку, скользившую по волнам к центру пруда.

– Ладно, – веско уронил он. – С этим разберемся по ходу дела. А что это был за подвал и на кой черт мне про это знать?

– Это зоопарк, Леша, – отозвался Борода, поправляя черные очки. – Зоопарк с номером два. Или литерой “бэ”, это как тебе удобнее.

– А подробнее?

– Тебе полную авторизированную версию? – без тени иронии осведомился Григорий.

– Пожалуй, лучше краткое содержание предыдущей серии, – так же серьезно отозвался Кобылин.

– Значит, так, – начал Борода, бесцеремонно засунув руки в карманы пиджака и пнув лакированным ботинком подвернувшийся камешек. – Когда-то давно тут были звериные ямы. В них держали диких зверей, для немудреных кровавых забав городской публики. Потом в ямах стали появляться гости – оборотни, домовые, крысы, душегубы и прочая нечисть, которой не поздоровилось попасться живой в руки горожан. Потом это превратилось в подземную кунсткамеру для развлечения, так сказать, тогдашних VIP-персон. Кроме того, это заведение успешно служило тюрьмой для существ, вызвавших неудовольствие своих, как бы это сказать, родственников. Позднее, так сказать, в царские времена, поверх тюрьмы отгрохали зоопарк. Очень удобно. Много людей, звери, клетки, цепи. С обслуживанием нет проблем, с кормежкой. Ну, корова туда, корова сюда, никто и не заметит, сам понимаешь.

– Понимаю, – Кобылин кивнул, – очень удобно. А дальше?

– А дальше… – Борода остановился, окинул взглядом пруд, обернулся к напарнику. – Дальше все это захирело. Во время революции всем было начихать. Все, кто мог бегать, – разбежались. Всем не до того было. И лишь много позже, уже после войны, здесь организовали лабораторию. Изучали, понимаешь, на правительственном уровне некоторые забавные организмы. И, думаю, ты не удивишься, когда узнаешь, что изучением занимались тоже весьма примечательные организмы. В основном.

– Дай догадаюсь, – буркнул Кобылин. – В Перестройку опять все зачахло. Кто мог убежать – убежал, уполз, упрыгал. Всем опять было начихать. А теперь что – все начинается заново? Собирают новую коллекцию?

– Ну, пожалуй, что нет, – отозвался Борода. – В целом это место сейчас – огромный архив. Невероятно ценный. В его сохранении заинтересованы как мы, так и представители, кхм, ну ты понимаешь – не совсем стандартной общественности.

– Как ты ловко их обозвал, – сдержанно отозвался Кобылин. – А то я не знаю, что упыри и оборотни делят власть, а порой рвут друг друга в клочья за местечко у кормушки. Лучше скажи, сейчас там, внизу, есть кто-то?

– Ничего такого, – отмахнулся Борода. – Если ты думаешь, что там в цепях сидит Дракула, дожидаясь своего часа, то – нет. С другой стороны, там есть пара каких-то опасных организмов. Я даже не знаю каких, честно. Еще не добрался. Но еду туда подкидывают из зоопарка, а раз в месяц приходят с проверками.

– Люди в черном?

– Ну, не совсем люди, – протянул Гриша. – Но в целом да. В черных костюмах.

Кобылин задумчиво оглядел детишек, толпившихся у пруда, встревоженных взрослых, белых лебедей, уток…

– Мы их душили-душили… – пробормотал он.

– Что? – вскинулся Борода. – Кого душили?

– Значит, отловом заниматься не будем? – спокойно спросил Кобылин.

– Никаких отловов, – пообещал Гриша. – Я серьезно. Все остается по-прежнему.

– Ты это уже десять раз повторил, – беззлобно ухмыльнулся Алексей. – Значит, точно что-нибудь изменится.

– Да я…

– Забей, – бросил Кобылин. – Я все понял.

– Что ты понял? – надулся Борода. – Я тут ему все на тарелочке, а он…

– Первое, – Алексей поднял руку и загнул указательный палец. – Ты показал мне государственный орган, который занимается делами нечисти. Второе – эта самая нечисть преспокойно работает в этом органе. Кстати, почему именно упырица?

– А кто, по-твоему, будет сутками сидеть в сыром подвале без окон и дверей? – буркнул в ответ Борода. – Да еще в полутьме. Тут упырям и карты в руки.

– Ладно, – отмахнулся Кобылин. – Третье. Ты провел для меня небольшой экскурс в историю, рассказав, что это уникальное место – самая обыденная штука, о которой за ненадобностью помнят только узкие специалисты.

– И какой ты делаешь вывод из всего этого? – скептическим тоном осведомился Гриша.

– Вывод такой, – тихо отозвался Кобылин. – Ты подводишь меня к идее, что мир устроен совсем не так, как мне представлялось пару лет назад. И даже не так, как мне представляется сейчас. Ты хочешь дать понять, что все эти монстры – вовсе не реликты древних лет, не остатки истребленных человеком племен, а вполне себе жизнеспособные наши соседи. И очень надеюсь, что просто соседи, а не хозяева.

– М-да. – Борода снял очки, прикусил дужку и смерил друга долгим взглядом. – Ну в целом…

– Спешу сообщить, – сухо заметил Кобылин. – Я, в общем-то, давно до этого дошел сам. Одна тусовка оборотней в погонах чего стоит. Я понимаю, что это не единичный случай. А вот не понимаю я того, почему все это по-прежнему тайна. Казалось бы, при таком раскладе мы давно должны жить в мире, где в соседнем доме живет семья разумных крыс, а ночью под окнами воют не коты, а оборотни.

– Не так все было, барин, – задумчиво произнес Борода. – Понимаешь, их, всех их – много. Но тех, кто живет рядом, – мало. Наиболее антропоморфные – оборотни и упыри – участвуют в нашей общественной жизни на равных с нами. Ты зря их воспринимаешь как расу. Воспринимай их как национальность. Да, они лезут в политику, протаскивают своих на теплые места, сколачивают состояния, разоряются в прах и даже стреляются от безысходности бытия. Серебряными пулями. Это – общество. Да, определенные лица знают больше, чем другие. Есть некая прослойка, с которой обычный человек не сталкивается на улице. Ну те же политики, например. Или олигархи. Ты знаешь, что они есть, занимаются своими делами, у них своя компания, но ты никогда с ними не встретишься. Вот есть и общество, ну, скажем, другой стороны. Свои кланы, свои разборки, свои интересы…Часть цивилизации.

– Общество другой стороны, – буркнул Кобылин. – И кого же из этих твоих других олигархов я гоняю ночью по улицам?

– А ты их не гоняешь, – спокойно отозвался Борода. – Ты гоняешь тех, кто не хочет быть частью цивилизации. Отморозков. Мусор, который нужно убрать.

– Ну спасибо, открыл глаза, кэп. А то я не знаю.

– Ты много чего не знаешь, Леша, – очень серьезно сказал Борода. – Но далеко не все можно взять и рассказать.

– Кое-что нужно показать, – согласился Кобылин. – Ну и что же ты хочешь мне показать в следующий раз?

– Сюрприз, – Гриша ухмыльнулся. – Тебе для этого понадобятся две вещи – хороший костюм и умение не бросаться первым на нечисть.

– Так. – Кобылин остановился. – Это что, ты меня проверял? Это что сейчас было, репетиция?

– Вроде того, – не стал отпираться Борода. – Инстинкты свои научился держать на привязи. А вот с костюмом надо что-то делать.

– У меня от тебя голова болит, – пожаловался Кобылин. – Не можешь прямо сказать, что тебе от меня надо?

– Надо, чтобы ты постепенно перестал быть машиной для убийств, – отчеканил Борода. – Достаточно прямо?

– Это в каком смысле? – искренне поразился Кобылин. – Я же… это же единственное мое достоинство! Я – охотник!

– Ты идеальный солдат, – признал Борода. – Даже, скорее, идеальный сержант. Великолепный исполнитель. Непревзойденный. Супер-гений спецопераций. Но, Лешенька, нельзя всю жизнь в сержантах проходить. У тебя есть все для того, чтобы двигаться дальше. Вот и надо потихоньку двигаться.

– Куда двигаться? – шепотом осведомился Кобылин, чувствуя, как у него волосы встают дыбом.