Департамент ночной охоты - Роман Афанасьев

– Хорошо хоть ствол оставил, – буркнул Григорий в кофейный стакан. – А то с оттопыренным отворотом коротковатого пиджака был бы просто неотразим.

Кобылин недовольно хмыкнул и покачал головой.

– А вот нечего меня заставлять всякой ерундой заниматься, – тихо произнес он. – Это вообще все зачем? Что за маскарад?

– В приличное место идем, – отозвался Борода, бросая опустевший стаканчик в урну у дверей кофейни. – Готов?

– Как пионер, – мрачно отозвался охотник.

– За мной, – велел Гриша и двинулся вдоль по улочке.

На ходу он вытащил из кармана огромные черные очки, нацепил на свой огромный нос и превратился из адвоката в мелкого наркодилера из того же Манхэттена.

Обреченно вздохнув, Кобылин незаметно тронул рукой пояс. Ствол действительно пришлось оставить дома – на этот счет Гриша высказался весьма определенно. И теперь охотник чувствовал себя так, словно вышел на прогулку голым. Немного успокаивал складной нож в кармане брюк, пара кованых спиц в рукавах, пакетик с серебряной пылью, удавка за поясом, пара отравленных игл за лацканом и еще пара мелочей… Но это все не то. Это так, чисто для вида. Кобылин снова тронул пустой карман. Некстати вспомнился дурной сон, то ужасное ощущение, когда он осознал, что оружия больше нет.

Кобылин оглянулся. Борода успел миновать желтый дом с кофейней и направиться к следующему зданию – к длинной бетонной коробке. Нахмурившись, охотник прибавил шаг и под задорную песенку Элвиса, доносящуюся из переулка между зданиями, двинулся следом за другом. Он быстро нагнал Григория, неторопливо шагавшего вдоль железного решетчатого забора, ограждавшего унылый серый дом с одинаковыми окнами. Какой-то умник придумал для подобных домов определение – административное здание. Очень глупо, но точнее не скажешь. Вот сразу видно официальное здание – серые стены, одинаковые ряды одинаковых окон с коробками кондиционеров. Между стеной и забором ровненький газончик, над которым возвышаются редкие голубые елочки. Тут не ошибешься, это что-то государственное, предназначенное исключительно для решения административных задач.

– Куда идем? – шепнул Кобылин, нагоняя напарника.

– Тут рядом, – отозвался Борода, медленно, с ленцой, переставляя ноги, словно наслаждаясь прогулкой вдоль заборчика. – Как дела?

– Дела? – изумился Кобылин. – Нормально дела.

– Как Лена?

Алексей мотнул головой и сразу помрачнел.

– Все так же, – мрачно отозвался он. – Месяц уже ни ответа, ни привета. Все.

– Ясно, – коротко отозвался Борода.

– Оно и к лучшему, – пробормотал охотник. – Без этого дурдома целее будет.

– Может, – согласился Григорий.

– Что? – недовольно осведомился Кобылин. – Не одобряешь? Или…

Он остановился и схватил Гришу за рукав.

– Не смей, – тихо, но с напором сказал он. – Не смей ее тянуть обратно. Ушла девчонка, и прекрасно. Прошла романтика, ну и слава богу. Не вздумай позвать ее обратно.

– Тише, ты, скаженный, – бросил Борода. – Люди же смотрят!

Он тихонько высвободил рукав из хватки охотника.

– Да я сам ее не видел с начала лета, – тихо проговорил Борода, стряхивая с плеча невидимую пылинку. – Никуда я никого не тащу. Просто ну, немного беспокоюсь.

– Вот и славненько, – отозвался Кобылин, внимательно изучая круглую физиономию друга, пытаясь заметить хоть намек на ложь. – Пусть все так и будет.

– Пусть, – легко согласился Борода и снова медленно двинулся вдоль забора. – Проехали.

Кобылин что-то невнятно буркнул под нос и зашагал следом. Он не хотел признаваться в этом самому себе, но разрыв отношений дался ему не так легко, как хотелось бы. Собственно, это были не отношения, а мучения какие-то. Лена смотрела на него влюбленными глазами, заглядывала в рот, пытаясь предугадать любое желание, а он… А он был так зациклен на охоте, что порой и не замечал этих взглядов. А когда замечал – обычно опуская окровавленный мачете, – то чувствовал себя полным идиотом, не способным дать нормальной девчонке ничего, кроме жарких дневных объятий и кровавых ночей, проведенных не в постели, а в грязных подворотнях. Он ничуть не удивился, когда Лена однажды назвала его роботом, бесчувственной деревяшкой и ушла, забрав те мелочи, которые успела принести в съемную квартиру. Собственно, возразить было нечего. Нормального романа не получилось. А что у охотника может быть нормального? Ни жизни, ни романов, ни дома, ни работы… Кровь, пот и слезы.

– Ну, вот мы и на месте, – сказал Гриша. – Эй, не спи.

– Не сплю, – мрачно отозвался Кобылин, озираясь по сторонам.

Его худшие опасения подтвердились. Серый казенный дом окончился скромным крыльцом со стеклянными стенами. В этаком предбаннике хорошо стоять в дождливый день, дожидаясь своего номера в бесконечной очереди к весьма занятому чиновнику.

Чуть дальше дорога ныряла под навесной пешеходный мостик, нависавший над всеми проводами. Алексей знал, что этот мост, отделанный каменной плиткой, соединяет две части зоопарка. Но до мостика было еще далеко. Оглянувшись, охотник смерил взглядом длинное серое здание с голубыми елками у входа.

– И что это? – осведомился Кобылин.

– Это, милый Гарри, министерство чародейства и волшебства! – радостно отозвался Борода. – В широком смысле слова.

– Ясно, – бросил Алексей. – А в узком?

– Твоя новая работа, – отозвался Гриша, протягивая Кобылину пластиковый квадратик электронной карточки. – Будешь работать в Министерстве. Вне штата. Но с широкими полномочиями.

– Министерство Природы, – прочитал Кобылин, любуясь на свою фотографию, размещенную прямо поверх пластиковой карточки. – Департамент охоты? Охоты?

– Ну да, – без тени смущения отозвался Борода. – Знаешь, охотники, ружья, заповедники, пиф-паф? Вот это все как-то надо регулировать. Вот и регулируют.

– А я? – поразился Кобылин. – Я что буду регулировать?

– Ну, будешь что-нибудь, – протянул враз помрачневший Борода. – Пиф-паф. В широком смысле.

Поймав пронзительный взгляд Кобылина, Григорий смягчился и потрепал его по плечу.

– Не тушуйся, – сказал он. – Бумажные дела беру на себя. Для тебя все останется по-прежнему. Почти. Не напрягайся. Я все расскажу, а сегодня просто зайдем, познакомимся, людей посмотрим, себя покажем. Идет?

Кобылин коротко сообщил Григорию, кто и куда должен, по его мнению, пойти, но Борода лишь ухмыльнулся и потянул белую пластиковую ручку на себя.

– Идем, – сказал он, распахивая дверь. – Тебе понравится. Я обещаю. С меня мороженое и воздушный шарик.

Чертыхнувшись, Кобылин сжал зубы и вошел в открытую дверь. Отступать было поздно. Настало время открывать новую страницу своей жизни.

Пройдя сквозь остекленное крыльцо, напарники подошли к блестящей никелем вертушке. Охранник хмуро глянул из-за конторки на гостей, но Борода приложил свою карточку к приемнику у входа. Тот вспыхнул зеленой лампочкой, вертушка разблокировалась. Друзья прошли мимо поскучневшего охранника и свернули в длинный коридор.

Кобылин с интересом глазел по сторонам – в министерствах он раньше не бывал. Но ничего интересного он так и не увидел. Обычный коридор, выкрашенный скучной коричневой краской, десяток деревянных дверей с медными табличками. Вдоль стен стоят железные шкафы, битком набитые картонными папками и пачками бумаг, а между ними красуются стулья со сломанными спинками. На некоторых стоят большие коробки, также забитые растрепанными папками, а в крайней так и вовсе – склад древних компьютерных клавиатур. Вероятно, это был черный ход, если так можно было выразиться. Вся позолота и широкие лестницы с красными дорожками остались, как всегда, с другой стороны. Охотникам и не положены встречи с почетным караулом и фанфарами, подумалось Кобылину.

Миновав коридор, Григорий свернул направо, на крохотную площадку у одинокого лифта. Справа от него наверх уходила лестница с потертыми каменными ступенями. Где-то рядом по ступенькам застучали каблуки, и Кобылин вскинул голову. Борода же потянул его за рукав, в сторону.

Вопреки ожиданиям охотника, Гриша не пошел к лестнице. И к лифту не подошел. Он двинулся дальше, в маленький закуток за лифтом, в темный проем, заставленный вездесущими железными шкафами, набитыми стопками бумаг. Оттолкнув с дороги потрепанное кресло на колесиках, Борода буркнул под нос что-то грубое и свернул в темноту, за угол.

Кобылин прошелся следом, пнув по дороге покосившийся стул, и обнаружил, что его друг стоит у крохотной лестницы, ведущей вниз – видимо, в самый подвал. Здесь было темно, укромный уголок служил, по-видимому, складом для барахла. Несмотря на грозную табличку, категорически запрещающую курить, из темноты отчетливо тянуло сигаретным дымом.

Чертыхнувшись еще раз, Борода спустился по ступенькам и толкнул старую деревянную дверь. Она со скрипом распахнулась, открыв еще одну узкую лестницу, ведущую вниз.