Ближневосточное время - Ирина Маулер

В тех домах, что они оставили,

Ты не думай, что их заставили, —

Эмигрируют по любви.

Эмиграция – я не птица,

Но из осени я вольна

Улететь хоть в Москву, хоть в Ниццу, —

Отчего же ночами снится

Город, где довелось родиться, —

Этот город – моя страна.

Буду жить на чужих просторах,

Загорать у чужих морей

И пойму, может быть, не скоро,

Через год, а быть может, сорок:

Эмиграция – это обморок,

Это морок души моей.

Греция

Здесь по улью узких улиц

Бродят привычно боги.

Если прикроешь глаза ресницами,

Солнце падает в ноги,

Тихо и нежно здесь,

Как на пляже.

Церковь – в опушке белой,

И продаются Марсы и Геры

В лавках справа и слева.

Над этим островом вечно звучит

Музыка ветра в четыре руки —

Музыка звука.

Это – сузуки.

И в этом греческом мире одна

Женщина есть – не Венера она,

Но обещайте, боги, ей счастья.

Улицы узкой линейкой школьною,

Домики – карандашами.

Тихо и нежно на этом острове

Между двумя морями.

Пусть Дионис ухмыльнется и хмуро

Смотрят Марсы и Геры,

Я выбираю стрелы Амура,

Белоконечные стрелы.

Невозможно, протяжно, торжественно

Зеленеет трава на лугу.

И в костеле играет божественно

Бледный Б-г на чужом берегу.

У него голубые ресницы,

Он рисует круги по воде,

И органная музыка Листа

Босиком прямо в душу к тебе.

Лето лечит дождем и березою

У заката салатовый вкус,

И сладчайшею мякотью розовой

Воздух тает во рту, как арбуз.

Лето лечится каплями хвойными,

Принимает массажи и ванны

И по парку гуляет, довольное,

Вместе с местными пани и панами.

Дежавю —

Не с вами живу,

Но каждый листочек губами узнаю —

Глаза закрываю – рябинное пламя,

И ленточкой тянется длинная память

От жарких морей к пруду.

Не с вами, а с жесткой травой короткой

Робкими каплями над поворотниками

Речью, бьющей по подбородку

Резкими «нет» и «да»,

Радугой между землей и облаком,

Между любовью и между окриком,

Между надеждой и новым опытом

Будешь со мной всегда.

Северное солнце светит высоко,

Палевое небо между сосен лечит.

Так светло и нежно, так доверчиво-легко

Обнимает время здесь за плечи.

Падает на листья

Дождика печаль

Временна пора грибов и ягод,

И висит на этом небе летняя печать,

Наливаясь красным боком яблок.

Хочешь начать сначала —

В любой самолет, с любого причала

На любую часть суши,

Которая не хуже и не лучше,

Но иная – потому что ее пока не знаешь.

Пока воздух лет семнадцати,

Куртка нараспашку,

В глазах прыгает радость

Не от солнечного луча —

От желания день поскорее начать

И продолжить до изнеможения —

Значит, завелась, пришла в движение

Ставшая не твоей душа.

В любой самолет прыгай,

Спеши на любой причал.

Родина начинается с маминых рук,

С первого слова, первого поцелуя,

И ты совсем не задумываешься об этом.

Слово-то какое большое – Родина.

А у тебя впереди целая жизнь…

И тебе мала в размерах эта твоя родина,

Ну просто выросла из нее, как из любимых

красных туфелек на каблучках, в которых

ходила на первое свидание. И ты покупаешь

себе новые, еще красивее, по твоему размеру,

и с радостью ходишь в них по новой,

удобной родине, в которой все тебе нравится

и ты нравишься себе сама.

Значит, отныне это твоя родина.

Родина – это где хорошо, комфортно, радостно…

А потом зачем-то вспоминаешь про ту, в которой

ходила в этих красных туфельках на каблучках

на первое свидание, про первый поцелуй,

про мамины руки…

Так где же она – твоя родина?

Приезжают яблоки

Приезжают яблоки

В этот город яростный

И снимают с якоря

Детские мечты,

Мне привозят яблоки

Вкус осенний ягодный,

И колечко с яхонтом

Снова даришь ты.

Возвращенья пагубны,

Белый китель палубы,

Словно льдинка талая,

Тает на стекле.

Возвращенья пагубны —

Не плоды, а паданки…

Только слаще ягоды

Нету на земле.

Новый год

Здесь море в ноте ре и синькой крашено,

И солнце – разогретой манной кашею,

И соли берега – в крахмальных фартуках

Уже который век стоят на якорях.

Декабрь пропал совсем – слезы не выронил,

И Новый год – Снегурочкой виниловой

Под елкой из папье-маше и пластика

От возмущения готов расплакаться.

Диктатор-календарь – и все по правилам,

Все будет как всегда – зимы аквариум,

И день – ни дождь, ни снег – конечно,

солнечный,

Не русская земля – земля восточная.

А кто бы нагадал – я не поверила,

Что солнце, а не снег – моим поверенным

На долгие года в тетрадку времени

Меня запишет добровольным пленником.

Зима – всего-то взять билет за облако,

И каждый день – лови снежинки долгие!

И путаться, и путать нити длинные —

Замерзшие кленовые, рябинные.

А веточку хмельную хвойно-сочную

Я увезу в страну мою восточную

И посажу у дома – будет дерево,

Мой Новый год на этом новом береге.

Страна

У дороги барханы белые,

Не медведи – павлины бегают,

Апельсиновой корочкой спелою

Опадают жаркие дни.

А на небе почти ни облачка,

И прописана крупным почерком

Стая чаек над синим озером

Здесь по адресу этой страны.

Эта страна называется лето,

В лето вокруг люди одеты,

Падают листья – это примета

Лета.

Не замерзнешь – живи под пальмою,

Пей росы белизну хрустальную,

Заедая небесной манною,

И на солнца желток смотри:

Для тебя здесь барханы белые,

А что хвостиков нету беличьих —

Так Восток же, зима здесь беженка,

Тоже беженка… Как и ты.

Париж

Облака опускаются прямо на голову, Прикрывается город каштановой пеною, Вавилон – или Эйфеля циркуль неоновый – Зажигается в небе французской вселенною.

На ладонях чужих столько улиц нехоженых, Не узнать по глазам, не запомнить по голосу, Я хочу на Париж быть немного похожею, Я хочу по-парижски укладывать волосы.

Я хочу, чтобы запахи – с засветла до темна, Чтобы воздуха нить тишиною накручена, И хотя мы с тобой объясняемся знаками – Я уверена – наше свиданье получится!

Эйлатский цикл

Какая странная страна —

Песок и пальмы.

Иерусалим колечком вьется

Обручальным,

Четыре моря на полоске

Узко-длинной,

И неба бесконечный клин

Ультрамаринный.

Какая жаркая страна – Песок пожаром,

И солнца летняя межа

Целует с жаром,

И кровь вскипает, раздирая

Нервы в клочья,

И страсти карнавальным днем

Вокруг клокочут.

Разнообразная страна —

Равнины, горы,

Разноголосица культур

Цветным узором.

Октавы лиц, октавы встреч

Непониманьем…

И на запястье номера…

Напоминаньем .

Мираж

Пустыня, красок акварель —

Песок, дорога,

И ветер лепит на скале

Волшебный город.

А ветер свет творит, и тень,

И крылья чаек,

И корабли и кораблям

Дает причалы.

И чисел журавлиный клин

По камню – мелом,

И лестницу навстречу им

Возводит в небо.

А в городе волшебный сад

Цветным букетом,

И облака над ним стоят

В разгаре лета.

Пустыня, лета миражи,

А может, счастье,

И кто сказал, что надо жить

Не в этом царстве?

А ты понимаешь,

Что это подарок,

И даром – берез кружева,

И платья кленового стать без помарок

Здесь даром красна и свежа.

И черные ночи,

И звезды ручные,

И озера розовый плес,

И дождик работает не в выходные

И воду приносит не под закладные,

А так, по любви, эти блага земные,

Так просто – подарок небес.

И ты понимаешь, что избранный Б-гом

Подарок-пустыня и зной,

И ненависть вместо любви за порогом

Тебя стережет день-деньской.

И дождик тебя променяет не глядя,

Иудой за ломаный грош,

А если ты спросишь, так в чем же награда —

Награда тебе

Апельсины из сада —

Того, где Машиаха ждешь.

Это слезы из моих глаз,

Это розы из моих грез,

Я скучаю по тебе сейчас,

Я скучаю по тебе всерьез.

Научилась – словно тень легка,

Разучилась – выше облака,

Поручилась – за себя стою,

Получилось – почти что на краю.

Словно белкой – по твоей руке,

Цветом белым – по твоей реке,

Тучкой снежной – за твоим окном,

Это нежность – за тобой в дом.

Невозможно – без твоих снов,

Осторожно прикоснусь вновь,

Льется дождик из твоих глаз —

Он не сможет разлучить нас.

Париж

Ночь, Париж, суета и платаны,

Балерины Дега на пуантах,

Стройность вытянутых длинных ножек

В зеркалах отражения множит.

Ножик – бжик, и нарезом хрустальным