Ночная игра - Шеррилин Кеньон

Это было совсем не то, что ему хотелось услышать. Подобный лепет хорош для людей, а не для волков, которым быстренько нужно унести от больших неприятностей свои задницы, пока они не лишились их.

С той ночи Марди Гра, когда Вэйн с братом на руках с трудом выполз из болота, они залегли в Санктуарии, заведении, принадлежащем Пельтье, клану катагарских медведей, принимавших у себя всех заблудших, вне зависимости от того, кем они были: людьми, даймонами, аполлитами, Темными Охотниками, Охотниками за Сновидениями или Охотниками-Оборотнями.

Пока вы не нарушали общественное спокойствие и порядок, медведи позволяли вам останавливаться там. И жить.

Но что бы ни говорили Пельтье, он знал правду. Им обоим, ему и Фангу, был вынесен смертный приговор, поэтому безопасного места для них не существует. Брат должен встать на ноги прежде, чем их отец поймет, что они все еще живы.

В ту минуту, когда это произойдет, за ними сразу вышлют группу убийц. Вэйн мог бы вступить с ними в противоборство, но не тогда, когда нужно тащить на спине стодавадцатифунтового коматозного волка.

Фанг нужен ему в сознании и наготове. А больше всего ему нужно было, чтобы в брате снова проснулся боевой дух. Но Фанг, который должен был бы уже выбраться из кровати, казалось, не воспринимал ничего.

– Я скучаю без тебя, Фанг, – едва слышно выдохнул он, горло сжалось от горя. Так трудно в этом мире жить в одиночестве. Не с кем было поговорить. И некому довериться.

Он так страшно желал вернуть брата и сестру, что продал бы за это душу.

Но они оба ушли. У него никого не осталось. Никого.

Вздохнув, он засунул руки в карманы и свернул на Ибервилль, поскольку находился во Французском Квартале.

Он даже не был уверен в том, почему его вообще что-то беспокоило. Можно было бы позволить отцу поиметь его. И что бы от этого изменилось?

Но всю свою жизнь Вэйн провел в сражениях. Это все, что он знал или умел.

И не мог поступить, как Фанг – просто лечь и ждать смерти. Должно же быть что-то, что поможет ему дотянуться до брата.

Что-то, что смогло бы их обоих заставить захотеть жить снова.

Вэйн замер у одного из тех женских магазинчиков, каких во Французском квартале множество. Большое здание из красного кирпича было отделано в черно-пурпурных тонах, с фасадом из стекла, сквозь которое магазин просматривался изнутри. Он был завален кружевными женскими штучками и изящными вещицами.

Но не товары заставили его остановиться.

Это была она.

Та женщина, которую, он думал, никогда не увидит снова.

Брайд.

Он видел ее однажды мельком, охраняя на площади Джексона Саншайн Раннивульф, продававшую туристам свои работы. Не обратив на него внимания, Брайд подошла к Саншайн. Они поговорили несколько минут. Потом Брайд насовсем ушла из его жизни. И даже если ему и хотелось последовать за ней, он не был настолько глуп. Люди и волки не могли вступать в связь.

И точно не волки, у которых проблемы, как у него.

Так что он продолжал пассивно сидеть, не смотря на то, что каждая частица его тела кричала ему идти за ней.

Брайд была самой красивой женщиной, какую Вэйн когда-либо видел.

И все еще оставалась такой.

Ее длинные темно-рыжие волосы были небрежно связаны узлом на макушке, несколько завитков ласкали лицо цвета фарфора. Черное длинное платье колыхалось вокруг тела, потому что она резко дергала пылесос по ковру.

Увидев ее снова, он почувствовал, как в нем с ревом проснулись все животные инстинкты. Это чувство было примитивным. Требовательным. Насущным. И не желало прислушиваться к разуму.

Он обнаружил, что идет к ней против воли. Открыл дверь пурпурного цвета, и только тогда понял, что она плакала.

Его пронзила свирепая ярость. В этой отстойной жизни и так все было плохо, и последнее, что он хотел – увидеть ее плачущей.

Брайд замерла и подняла взгляд, услышав, как кто-то зашел в ее магазин. Дыхание застряло в горле. Никогда в жизни она не видела более красивого мужчину. Никогда.

На первый взгляд его волосы имели темно-каштановый цвет, но на самом деле состояли из многих оттенков: пепельный, темно-рыжий, черный, коричневый, красное дерево, и даже блонд. Она не видела таких волос ни у кого. Длинные и волнистые, они были завязаны в «конский хвост» и смотрелись очень сексуально.

В добавок, белая футболка плотно облегала тело, которое большинство женщин видели только в журнальных рекламах. Это тело было предназначено для секса. Высокое, без единой капельки жира, оно умоляло женщину прикоснуться к нему хотя бы для того чтобы просто понять, на самом ли деле оно такое твердое и безупречное, каким кажется.

Красивые черты лица с однодневной щетиной на щеках были резкими, словно высеченными. Это было лицо бунтаря, которого не заботит мода … который живет по своим собственным правилам. Ясно, что этому человеку никто не указывал, что нужно делать.

Он … был … великолепен.

Брайд не смогла разглядеть его глаз за темными стеклами солнцезащитных очков, но ощущала пристальный взгляд мужчины. Чувствовала его, как теплое касание.

Мужчина обладал крутым нравом. Был жесток. Ее окатила волна паники.

Почему такой, как он, зашел в магазин, специализировавшийся на женских аксессуарах?

Не собирался же он ограбить ее?

Пылесос, который она не сдвинула ни на миллиметр с тех пор, как он вошел в магазин, завыл и задымился в протесте. Резко втянув воздух, Брайд выключила его и помахала рукой около мотора.

– Я могу помочь вам? – спросила она, усердно стараясь убрать пылесос за конторку. И покраснела, поскольку мотор продолжал дымить и фыркать, добавляя не такой уж приятный запах горящей пыли к благоуханию ароматных свечей, которые использовались ею.

Она с неловкостью улыбнулась этому невозмутимому и потрясающему неистовому богу:

– Извините.

Прикрыв глаза, Вэйн наслаждался переливами ее голоса с южным акцентом. Его звучание коснулось глубоко запрятанных струн души, заставив Вэйна загореться. Тело напряглось от желания и потребности. Напряглось в диком порыве взять то, что он хотел, и будь прокляты последствия.

Но она боялась его. Он чувствовал это животной половиной. И это было последнее, чего хотела его человеческая половина.

Сняв очки, он слегка улыбнулся.

– Привет.

Это не помогло. Наоборот, когда она увидела его глаза, то занервничала еще больше.

Проклятье.

Брайд была ошеломлена. Она не думала, что мужчина мог выглядеть еще лучше, но с этой дьявольской усмешкой он так и выглядел.

Хуже всего, что от настойчивого, дикого взгляда его глаз цвета зеленого орешника ее тело вспыхнуло и затрепетало. Никогда в жизни ее не замечал мужчина, даже на одну десятую столь же красивый, как этот.