Фол последней надежды - Юля Артеева

— Да я про Аринку вспомнила.

— Как эта дура колесо тут делала и в поворот не вписалась?

— Бо! — я окончательно останавливаюсь и толкаю брата в плечо. — Сам ты дура, понял? Слова подбирай.

— А что, это сильно по-умному было?

— Ой, главное ты у нас сильно сообразительный.

Брат обезоруживающе улыбается:

— А то!

Я снова стреляю глазами в сторону и улыбаюсь изо всех сил. Упираюсь рукой в бедро, чуть покачиваясь. Но, когда Ваня подходит прямо к нам, удерживать напускную браваду становится сложнее. Ловлю в груди такое ощущение, будто лечу на цепочной карусели.

— Здорово, Субботы, — он растягивает свои подвижные губы в улыбке.

Боже, ну почему он такой красивый?!

Говорю безразлично:

— Привет.

Тут же отворачиваюсь в сторону, и слышу, как с сухим звуком соприкасаются ладони, когда они жмут друг другу руки, а Бо спрашивает:

— Готов ехать?

— Да давно уже.

— Не парься, меня тоже батя на первый урок отправил.

Вместо ответа Ваня фыркает, и я наконец поворачиваюсь обратно. Осмеливаюсь посмотреть ему в глаза, и меня прошивает током. Чуть откинув голову назад, он смотрит на меня.

— Что? — спрашиваю агрессивно.

— Расслабься, Гелик. На игру придешь?

— Я всегда хожу, — хмыкаю, — на игры брата. А ты что, тоже с ним в команде?

Громов смеется, показывая белые зубы. Два передних чуть крупноваты, но придают ему особое очарование.

Настроение окончательно портится. Как же утомительно это все знать. Каждую деталь, рвущую мне сердце.

Бо целует меня в висок и говорит:

— Пока, Энж. Увидимся на поле.

— Ага, — заставляю себя криво улыбнуться, — буду сумасшедшим болельщиком, который выбежит с трибун.

— Петляй, чтобы не поймали, — подмигивает мне Ваня.

На секунду теряюсь. Я не дура, чтобы принять это за флирт, но кажется, что это чуть больше, чем он демонстрирует по отношению ко мне обычно.

Щеки тут же вспыхивают румяцем, а я неуверенно улыбаюсь и смотрю на него без налета искусственного пренебрежения.

— Гром! — раздается высокий голос откуда-то сбоку.

Толкая меня плечом, к Ване кидается Алена. Его девушка.

Короткая вспышка ревности слепит. Не вижу ничего, кроме рисованного сердечка, которым он украсил ее контакт в телефоне. Приоткрыв рот, вбираю в себя воздух.

— Гром, как круто, что я тебя поймала перед отъездом! — на высоких тонах тем временем проговаривает высокая брюнетка.

— Я бы тебя сам поймал, — отвечает Ваня, и глубокие интимные нотки в его голосе заставляют меня отвернуться.

Не хочу смотреть. Никогда больше не хочу на это смотреть.

Поэтому, неосознанно наморщив нос, я чуть подаюсь назад от этой яркой демонстрации чувств. Взмахиваю рукой в сторону брата и говорю:

— Увидимся, чемпион.

Он кивает, а я ухожу вперед по коридору, слепо пялясь перед собой. Ненавижу такие моменты за то, что мне сложнее всего удержать себя и чертей, что живут в моей голове.

Достаю телефон и пишу Арине.

Субботина Ангелина: Ненавижу имя Алена

Абрикосова Арина: Ага. А еще имена Даша и Лера?

Субботина Ангелина: Эти поменьше. Но дочку свою я так точно не назову!

Абрикосова Арина: Суббота, ты ненормальная. С уровнем любвеобильности твоего Вани, у нас скоро закончатся женские имена.

Субботина Ангелина: Он не мой, и у него было всего три девушки. Гипс сняли?

Абрикосова Арина: Сняли, наконец могу почесать руку, такой кайф!

Субботина Ангелина: На игру придешь?

Абрикосова Арина: Конечно, ты ж без меня не справишься.

Субботина Ангелина: Дурочка.

Абрикосова Арина: Ага, с переулочка. Все, мне некогда, увидимся *смайлик сердечка*

Шумно выдыхаю и прячу смартфон в рюкзак. Этот смайлик теперь бесит меня примерно так же, как имя Алена. Скорее бы они уже расстались, сил нет никаких.

— Анж, — слышу за своей спиной и против воли передергиваю плечами.

Так меня зовет только один человек. Вездесущий и временами раздражающий Сережа Акостин. Он хороший парень, но это его «Анж» меня просто с ума сводит.

— Привет, — улыбаюсь, притормаживая, — почему на первом уроке не был?

Он говорит нарочито безразлично, но вижу, что рисуется:

— Меня Мария Константиновна отправила к завучу, решали по свету и музыке к последнему звонку.

— А этим у нас разве не культорги занимаются?

— Их в школе не было, знаешь же, как поздно приходят, а техник на праздник наемный, приехал раньше времени. Пришлось выручать, — последнее выдает с откровенной гордостью.

— Молодец, — хвалю его будто вынужденно.

— Да ерунда, надо же было помочь.

Я киваю и отворачиваюсь. Помочь — это про Серегу. Он всегда всем охотно помогает, а потом так же охотно об этом рассказывает. Как будто бы без Акостина никто в этом мире не справится ни с единой проблемой.

— Как алгебра?

— Трояк схлопотала.

Сережа кладет руку мне на плечи и притягивает к себе:

— В смысле? Как так вышло?

— Не сделала домашку и как-то растерялась. Да и в теме не разобралась толком в прошлый раз.

Мы подходим к кабинету химии, я окидываю взглядом все подоконники поблизости, они заняты. Так что я просто сползаю вниз по ближайшей стене и усаживаюсь на пол. Акостин приземляется рядом со мной.

— Расстроилась?

— Ну, объективно, это не лучшее мое выступление, — я жму плечами, — но что теперь сделаешь. Переживу. Исправлю.

— Помочь?

Я прищуриваюсь:

— Спасибо, Серег, побереги силы.

— Для чего?

— Для других нуждающихся, — отрезаю я и лезу в рюкзак за телефоном, чтобы чем-то себя занять.

И в это время тихо себя ненавижу. Я знаю, что Серега в меня влюблен. У нас уже был однажды неприятный разговор, где я попыталась четко обозначить, что у нас ничего не получится. С тех пор мы об этом больше не заговаривали, но его отношение ко мне не изменилось, а я не знаю, как выбраться из этой странной трясины наших взаимоотношений. Не хочется грубить ему, но и справиться со своим раздражением не всегда выходит. Вот мы и болтаемся в этой странной френдзоне.

Тяжелее всего воспринимать то, что я в таком же положении, как и он. Разница только в том, что я старательно прячу свой собачий взгляд, вечно направленный на Громова. А Серега такой человек, который не скрывается. И, почуяв слабину, вцепляется в тебя намертво. Я бы никогда так не сделала. С другой стороны, так ли это важно?

Глава 7

— Анж? — Акостин понижает голос, и я прекрасно знаю этот тон.

Он заставляет мою волну раздражения всколыхнуться еще сильнее.

— А?

— У тебя плохое настроение?

Я знаю, что он пытается показать, что все обо мне знает, но настроение у меня действительное хреновое. Утром я забыла, что Громов уедет на игру пораньше. А я