Хулиганка и бунтарь - Виктория Александровна Килеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А-а, да… Но теперь я снова его забью.
— Ты поговорил со своей бывшей?
— Конечно, нет. Я её пока не видел.
— Но ты поговоришь?
— Поговорю.
— Честно?
— Да пусть отсохнут мои бицепсы, если я тебе вру.
Люся снова заулыбалась.
— Денис, я так рада. Ты сегодня вечером приедешь?
— Я не могу, мне же с Надей ещё надо поговорить.
— Ясно, — расстроилась Люся. — Тогда я тебе завтра утром позвоню.
— Я лучше сам. Ну всё, пока.
— Пока, целую!
— И что? — насмешливо спросила Катя. — Пообещал?
— Бицепсами клялся.
— Ого, смелый какой. Но я бы всё равно ему не верила — чёрного кобеля не отмоешь добела.
Два дня спустя «чёрный кобель» вернулся в родную конуру. Люсю так и подмывало спросить его про Надю, но она решила отложить этот разговор на более удобное время.
Едва Денис откатился на край кровати, как на него обрушился малоромантичный вопрос:
— Ты поговорил со своей бывшей?
— Что?.. А, да. Мы расстались.
— Наконец-то! — И Люся кинулась к нему с угрожающим намерением задушить в объятьях.
Через минуту Денис отправился в душ, а она стала шарить по его карманам в поисках «тела». Мысль о том, что каждый человек, каким бы гадом он ни был, имеет право на частную переписку, Люсю даже не посетила.
Последнее смс пришло от Нади буквально час назад:
«Хочу к тебе и тебя».
Распаренный Денис был встречен громким криком:
— Сволочь!
— В чём дело?
— Ты её не бросил! К ней вернулся — меня бросил, ко мне вернулся — её не бросил!
— Ты читала мои смс?
— Я хотела тебя проверить!
— И что, довольна? — холодно спросил Денис.
— Нет… — Люся чувствовала, что вот-вот зарыдает.
— А нефиг лазить по чужим телефонам. — Он деловито натянул штаны. — Я пошёл. Не реви — я позвоню.
На протяжении следующего месяца Денис заходил снова, и снова был прощальный секс.
— Он так деликатно ненавязчив — является только раз в неделю. Наверное, боится надоесть, — язвила Катя. — Ходит тут, привыкает… И ест на халяву и…
— Хетцер, цыц! — отрезала Люся.
— Я разве что-то не то говорю? Ваш прощальный секс бывает чаще, чем у многих регулярный. Он даже не альфонс, он… пристебай!
— Катька, твоя интервенция совсем не обязательна.
— Обязательна, если я вижу, что эти бессмысленные отношения губят твою жизнь.
— Угомонись, Неистовый Виссарион[9]! Ничего мою жизнь не губит. Вот он придёт, а я потом три дня счастливая хожу.
— И тебя устраивает твоё бесправное положение? — почти брезгливо посмотрела на неё Катя. — Ты даже претензий не можешь ему предъявить, потому что ты для него никто.
— Почему никто? Я — его тихая гавань.
— Ты ещё скажи «отдых воина». Твой мозгоклюй просто тешит своё жалкое самолюбие, а на самом деле ты ему не нужна.
— Он меня любит! — настаивала Люся, сама не веря в то, что говорит.
— Максимум — хочет. А чем старше становишься, тем яснее понимаешь, что «я тебя хочу» — это не комплимент.
Катя давно общалась с непостижимо скромным мальчиком из юридического института, будущим следователем Андреем Хординым. Ей хватило одной встречи, чтобы прийти к выводу: отношения между ними могут быть только дружескими. Зато мальчик увлёкся Катей не на шутку. Катю это очень забавляло, а Люся, даже не будучи знакомой с Андреем, напротив — от души его жалела. Ей было слишком хорошо известно, что такое мучиться от неразделённой любви.
Люся смутно понимала, что у неё развивается зависимость, и не лучше наркотической. Зависимость, которую оптимистично называют то любовью, то плотоядно — страстью. Симптомы говорили сами за себя: имя «Денис», случайно попавшееся в газете или журнале, волновало Люсю до аритмии сердца; в толпе ей чудилось его лицо, а на мир она смотрела не иначе, как сквозь призму его светлого образа: «Это его любимая группа… А эту группу он ненавидит… В этом магазине работала его сестра… У него была такая же куртка… А Денис сейчас сказал бы так…»
Чтобы отвлечься, Люся даже согласилась пойти в кино с соседом, имя которого давно забыла, потому что всегда звала его Робким Роботом за скованность в движениях и профессию робототехника.
Весь фильм Люся не могла спокойно смотреть на экран — главный герой оказался нестерпимо похож на Дениса. Она даже запомнила, как зовут актёра — Райан Гослинг.
«Это наваждение! Везде уже мерещится, проклятый».
За годы не всегда позитивного общения с парнями у Люси сложилось правило «шести Н» — стараться не быть настойчивой, настырной, напористой, надоедливой, назойливой и навязчивой. Но соблюдать это правило ей не удавалось:
— Привет! Я не отвлекаю?
— Ну-у… — Денис явно напряг мозг, чтобы соврать, и делал это явно напрасно.
— Я скучала.
— А я не успел.
В Люсе полыхнула боль.
— Эй, Люсёнок, я пошутил.
— У тебя всегда такие злые шутки?
— Я просто занят.
— Позвонить попозже?
— Давай я тебе сам позвоню.
— Ладно, пока, — уныло ответила Люся.
В такие моменты она совсем падала духом, потому что знала — Денис позвонит ей очень нескоро. Тогда она обнимала Кутузова, который в силу плюшевости не смел сопротивляться, и, тихо плача, засыпала с ним.
«Пусть он мне приснится и скажет наконец, любит он меня или нет».
В сто первой аудитории слегка обвалился потолок, и Мелитина Витольдовна по прозвищу Гильотина с неудовольствием сообщила, что лекция отменяется, дабы не подвергать студентов опасности. Тем более, в конце пятого курса.
— Ну да, на пятом курсе помирать как-то особенно обидно, — согласилась Катя.
Все ликовали, а Люся расстроилась — после пар у неё была назначена консультация по диплому. В образовавшееся «окно» девушки решили прогуляться по магазинам
