Товарищ «Д» - Кир Булычев

Сашок. Мне хватит. Дел еще много.

Спикухин. Тебе кто велит пить? Тебе сам Спикуха пить велит, сам Бегемот. Бандиты меня кличут Бегемотом. Шутка, сечешь?

Сашок. Секу.

Спикухин. Все. Кранты. А тут в дверь не они входят, а этот чернявый. Я думал – чеченец. Во потеха! Я ему тогда говорю – ты вали, блин, отсюда, пришьют по недоразумению. А он так садится: ножка на ножку… Ты ведь его не видел?

Сашок. Почему. Мы знакомы.

Спикухин. Слушай, а может, ты не нашел бумажник? Может, ты его свистнул? Во даешь, кореш!

Сашок. Честное слово – нашел. Ну кем мне быть!

Спикухин. Только не божиться. Товарищ Д. категорически возражает.

Сашок. А я не божусь.

Спикухин. Мое дело предупредить. И не перебивай. Значит, он сел и так вежливо спрашивает: вы, говорит, ждете гостей? А я говорю ему чистую правду! Идут, говорю. К сожалению. А он мне говорит, я, грит, их уже задержал немного, они, значит, замерли, грит, и ждут моего окончательного решения. А что, спрашиваю, можно сделать? Он, грит, возможны варианты. У меня небо засветилось в алмазах, просвет, понимаешь? Я говорю – что изволите? Я, грит, в обмен на твою паршивую жизнь могу взять твою душу. Черную, грит, душонку – и лыбится, кем мне быть – юморной, понимаешь? Вынимает бумажку и бритвочку – тут я просек – обман! Он меня шить будет здесь, в кабинете! Я хотел в окно уходить, с шестого этажа, а он так спокойно: чем ты подписывать со мной договор собираешься? Я говорю – а хрен его знает, может быть, чернилами? А он грит – где, грит, ты видел, чтобы договор о передаче дьяволу души подписывали чернилами, где, грит?

Сашок. Нигде. Я знаю.

Спикухин. Мне терять нечего. А я спрашиваю – палец или горло? Шутка, понял? А он не шутит. Учти, он никогда не шутит, у него, пойми, нет чувства юмора, не выдали. И не пьет. Он мне палец надрезал – честно. Мы в пепельницу накапали. Я подписал – у него и ручка с пером нашлась старинная. Может, Фаберже, понял? Я подписался, а за дверью шум. А теперь, он говорит, я уйду, а они придут. Только ты не дрейфь, ты им вели отсюда выматываться. Я те гарантирую. Пожал мне руку, взял бумажку и наружу. А тут эти входят, киллеры. И стоят. А я их спрашиваю – вы чего стоите, вам чего надо? И жду – будут стрелять или что? Ведь я не до конца ему поверил.

Сашок. И они ушли?

Спикухин. Они сперва выпили со мной. А потом Мудрило, он лично пришел меня мочить, садится, понимаешь, и спрашивает: выпить чего будет? Я ему наливаю, а он мне говорит: нет проблем. Если что – звони, кричи, ручкой помаши – мы здесь будем. Выпили мы с ним. Его киллеры в дверях стоят, карманы оттопыренные. А этот, Мудрило, говорит, прости, если что. И еще говорит, что виллу купил на Кипре рядом с моей, чтобы моя Клавка в гости к ним заходила, кем мне быть! В гости, говорит, пускай твоя Клавка заходит. Я ему вслед думаю – дождался один! Вот тебе!

Сашок. И что? Ушли?

Спикухин. Ушли. А на Кипр они с бабой прилетали, к Клавке с визитом, – ё-мое! Девочку, говорят, нашу хотим в английский колледж со спецуклоном – что посоветуете? Ты пей, если ты не из органов, то пей.

Сашок. Спасибо, я свое уже принял.

Спикухин. Ох иногда нравишься ты мне!

Сашок. Какой есть. А что ты с распиской будешь делать?

Спикухин. Верну ее товарищу Д. Ты думаешь, мне жить не хочется? Извинюсь, понимаешь, скажу, недоразумение, один чудило попался, пионер всем пример!

Сашок. Страшно тебе жить, да?

Спикухин. А кому не страшно?.. Нет, не так говорю – не страшно мне. (Кричит.) Не страшно мне! Чего бояться?

Сашок. А душа?

Спикухин. Слушай, Сашок, только честно, а у человека есть душа? Я в последнее время книги стал читать, журналы – видишь шкаф? Я как мимо лотка иду – всегда философию беру. Там много всего.

Сашок. И что решил?

Спикухин. В основном признают все существование высшей силы. Но я-то знаю – все это шутка.

Сашок. Это ты неожиданно перевернул. А то что же ты продавал?

Спикухин. А ничего я не продавал!.. И вообще – тебе идти пора. Давай, канай отсюда.

Сашок(поднимается, идет к двери). Но ведь он тебе заплатил? Заплатил? Ты до сих пор живой.

Спикухин. А я, может, сам по себе живой.

Сашок. Я тебе не верю. И думаю, лучше сожги и живи спокойно.

Спикухин. Ну, ты даешь! Так теперь даже в «Спокойной ночи, малыши» не призывают. Да ты разве не понимаешь, что я еще сотню тысяч набрал. И все они уже там! На Кипре. Мне теперь одно дело провернуть, последнее, самое последнее. И я тоже на Кипр. И паспорт уже есть, только я по-ихнему не умею. Еще одно дело – и все, с концами.

Сашок. А там еще одно дело подвернется?

Спикухин. А я не соглашусь. Всех пошлю и не соглашусь. Завязано! Мне бы Клавку обеспечить.

Сашок. Другие обеспечат.

Спикухин. А пошел ты! (Угрожающе бросается к нему, Сашок выскользает на лестницу, Спикухин высовывается в дверь и смотрит вслед…) Тупой ты, Сашок. И на всю жизнь бедным останешься. Я бы тебе за эту ксиву «лимон» отвалил… два «лимона»…

Хлопает дверь подъезда. Сашок ушел. Спикухин возвращается в гостиную, стоит посреди комнаты, думает. Смотрит на расписку. Потом прячет ее в карман, а сам открывает записную книжку, ведет пальцем по странице и набирает номер телефона…

Товарищ Д.? Это точно товарищ Д.? А то голос непохож. Ага, точно сотовый, я не просек. Товарищ Д., это Эдик вас тревожит. Вы меня помните? Товарищ Д., тут ко мне один хмырь заходил… так точно, предлагал вернуть? Вернул…

Картина третья

Квартира Дарьи Павловны.

Павлик. Моей супруги нет дома. Но с минуты на минуту… Если вас не затруднит, не будете ли вы так любезны снять верхнюю обувь? Дарья Павловна очень бережет паркет. Вы простите, пожалуйста…

Он говорит это, выглядывая в коридор, который нам не виден.

Да-да, вот эти тапочки можно. Это мои тапочки. Заходите, с минуты на минуту…

Сашок входит в тесно уставленную антиквариатом комнату. Если помещение Спикухина было венцом современного барочного египетско-румынского великолепия, то у Дарьи Павловны вещи старинные, но разностильные. И с первого взгляда понятно, что муж здесь не хозяин. У него есть свой уголок – там, у окна, стоит столик, на нем пишущая машинка, стопка книг и бумаги.

Хотите чаю? Я мигом сделаю.

Сашок. Нет, спасибо. А она в самом деле скоро придет? А то мне некогда.

Павлик. Да-да. Очень скоро…

Сашок садится, а Павлик проходит к своему столику, садится за него, хочет вроде бы вернуться к работе, потом спохватывается, вскакивает и с листом бумаги в руках возвращается к Сашку.

Значит, вы… простите, не знаю вашего имени-отчества…

Сашок. Александр.

Павлик. Очень приятно. Павел Сергеевич. Очень приятно. Если вы курите, то курите, не стесняйтесь. Дарья Павловна курит. Вы по делу?

Сашок. По делу. А что ваша Дарья Павловна делает?

Павлик. Делает? Странный вопрос… вы давно знаете Дашу? Дарью Павловну?

Сашок. Нет, я же по делу.

Павлик. Конечно же, конечно. Извините, вы говорили.

Он идет к машинке, кладет возле нее лист бумаги. Берет другой, оглядывается на Сашка. Потом раздраженно бросает на стол.

Сумасшедший дом! Истинно сумасшедший дом. Я ничего не понимаю!

Он подходит к телефону, нервно набирает номер. Ждет ответа. Потом бросает трубку, словно она раскаленная. Идет к окну, стоит, смотрит во двор, барабанит по стеклу пальцем. Оборачивается к Сашку, который с интересом наблюдает за ним.

Простите, ради бога. Простите.

Снова идет к телефону, снова набирает номер. На этот раз, прокашлявшись, решается.

Это ты, Сонечка?.. Да, это я, твой папа. Ты уже из школы пришла… А по русскому спрашивали? А по математике? Ну почему же тройка? Не может быть, чтобы тройка. Я думаю, что Мария Степановна к тебе несправедлива… А мамочка дома? На работе? Конечно же, на работе. Я задаю совершенно глупые вопросы… Конечно, Сонечка, я еще в командировке. Да, я по междугороднему звоню… Нет, бывают такие звонки, когда кажется, что не по междугороднему, а на самом деле по междугороднему. Я же с автомата звоню!.. Нет, не надо, только, пожалуйста, не плачь, Сонечка, я тебя умоляю!.. Ну вот и молодец. Конечно же, позвоню… И мамочке позвоню… Ты, наверное, голодная? Согрей себе котлетку… До свидания. Только обязательно согрей котлетку…

Павлик осторожно кладет на место трубку. Оборачивается, вспоминает о Сашке.

Простите, это личное… Вам неприятно слышать?

Сашок. Мне что… я же по делу… А что, дочка ваша?

Павлик. Дочка. Сонечка. Нет, ничего не говорите! Я буквально ничего не понимаю. Как будто кошмарный сон.