Амфитрион - Анна Одина

В одной из вершин этого пятиугольника можно найти удивительной красоты Пряничный дом, не встречающийся более нам нигде, а в центре этого пересечения улиц – пустота, которую в некоторых книгах принято называть полостью Изумрудной Скрижали{6}; хотя почему это так, автор, к несчастью, сообщить не может».

Здесь Митя глубоко вздохнул, подскочил, поднялся и встал около дверей. «Начало двенадцатого, – подумал он, – а встреча у меня была назначена все-таки с девушкой, а не с тем, другим, так что вполне возможно, они меня и примут».

Добравшись до Крапивенского переулка, Митя быстро нашел Пряничный дом (он действительно нацепил табличку с номером четыре, хотя об Изумрудной Скрижали там не упоминалось). Строение и вправду весьма необычного вида выглядело необитаемым, хотя как такой чудесный дом мог простаивать без жильцов, Митя не представлял. Он долго ходил вокруг да около, пытаясь понять, в какую из страшноватых дверей надо стучать, как вдруг одно из окон открылось, и из него высунулся молодой человек.

– Что? – спросил он.

– Что «что»? – спросил в ответ Митя.

– Ну, вы тут ходите, – пояснил человек, – вот я и решил, может, потерялись.

– Хм, – задумался Митя. – Видите ли, я ищу корпорацию «Гнозис», – тут Митя мысленно закатил глаза и мрачно расхохотался.

– Да? – с непонятной интонацией сказал человек, еще немного помедлил и пропал.

Митя решил уж было, что диалог подошел к концу и собирался, несолоно хлебавши, попытать счастья с другой стороны пятиугольника, как вдруг молодой человек вышел то ли из арки, то ли из не замеченной Митей двери и помахал ему рукой.

– Эге-гей, – заорал он, словно их разделяло футбольное поле. – Сюда! Сюда!

– Да я понял, понял, – смущенно пробормотал Митя, – зачем кричать-то?

Он подошел к молодому человеку и переступил порог корпорации «Гнозис», крепче сжимая свои «Самые полезные страницы». Молодой человек нырнул следом и жизнеутверждающе щелкнул замком.

– Кофе? – спросил он. – Кстати, меня зовут Андрей. Но я предпочитаю, чтоб меня называли Антоном. Некоторые здесь вообще зовут меня Крекером.

– Очень приятно, – сказал Митя устало. Создавалось впечатление, что за минувшие два дня он приобщился к разнообразию мира в большей степени, чем за последнее десятилетие. – А я Митя.

– Знаю! – радостно заявил Андрей-Антон-Крекер. – Неинтересно, почему Крекер?

– Наверное, – вяло попытался угадать Митя, – потому что вы крекеры любите?

– Нет! – торжествующе вскричал Антон.

– Крекер, – прозвучал сзади знакомый мелодичный голос, – отстань от гостя. Ступай на рабочее место.

Митя обернулся, увидел Салли (каким-то нулевым мужским чувством он сразу понял, что это она) и тут же почему-то покраснел; потом вспомнил Алену и покраснел еще больше, так что пришлось глупо и неестественно посмотреть на лампу, а потом – на тихо шуршащий агрегат в углу.

– Э-э-э, здравствуйте! – воскликнул он с преувеличенным энтузиазмом. – Я вам вчера звонил!

– Я вижу, вас тоже восхищает наш воздухоочиститель? – ехидно заметила девушка. – Представьте, иногда смотрю на него часами и не могу оторваться, все слушаю тихий треск, издаваемый гибнущими частичками пыли.

– Дзэн, – помолчав, сказал Митя, потому что ничего лучше не придумал.

– Дзын в чан! – сказал Антон-Крекер, расхохотался и исчез.

– Это был культурологический каламбур. Дзэн и чань{7}, – объяснила Салли.

– Я понял, кажется, – покивал Митя, тщательно наводя на нее взгляд.

– А вы что же – раньше? – поинтересовалась девушка, заложив одну бесконечную ногу за другую и перекладывая бумажки из стопки в стопку.

– Я… – сказал Митя, а сам подумал: «Зачем ей такие глаза, а?», но опять вспомнил Алену и немножко расслабился, – я… вообще-то опоздал, кажется.

– Нет-нет, – успокоила его собеседница, – того, кто будет с вами разговаривать, пока нет. Так что вы проходите и выпейте кофе.

– Хорошо, – покорился Митя.

Он последовал за Салли, и, ожидая, пока она приготовит кофе (в этом акте он, как ни старался, не увидел ничего секретарского), скорее достал телефон и отстучал: «Как ты, деточка? Как твоя лекция? Ты же у меня самая умная, покажи им там всем». И, немного успокоившись, принял чашку из рук Салли.

3. Очень хороший профессионал

Мите не пришлось мучительно долго развлекать себя искусственными занятиями: вот дверь щедро отверзлась и впустила высокого человека в длинной шубе черно-желтого меха и весьма экстравагантного кроя. Митя и сам был далеко не низкого роста, но вошедший был выше него на добрую ладонь. Кинематографично сопровождаемый снаружи боем колоколов человек кивком поприветствовал Салли и прошел дальше. Митя бросил вопросительный взгляд на девушку, та еще больше раскрыла огромные глаза и сделала знак: ступай, мол, за ним! Митя повиновался. Проходя мимо стола, за которым что-то старательно оцифровывал сотрудник, вошедший, не глядя, положил перед ним перчатки и головной убор (странную шапку, которую можно было бы назвать петушком, если бы она не была расшита жемчугом и из нее не торчали длинные разноцветные перья) – тут, кстати, выяснилось, что он лыс, как Юл Бриннер. Митя удивился всей процедуре, но, как воспитанный юноша, промолчал. Не поворачиваясь, человек спросил:

– Как вы нас нашли?

В его голосе была какая-то естественная тяжкость, и Митя напрягся. «Впечатление, что с тобой разговаривает хор басов», – подумал он.

– Я… нашел соответствующую книгу, а потом еще одну.

– Умеете управляться с книгами? Это полезное качество, ныне незаслуженно отодвинутое в тень, – говоря все это, человек продолжал двигаться, как ртуть, между столами, офисной техникой и людьми. – А что еще вы умеете? Знаете языки?

– Хорошо знаю английский, – отвечал Митя, – немного… со словарем, что называется, ориентируюсь в основных европейских языках. Изучал китайский, но давно не практиковался.

– What makes you think we will offer you employment? – не меняя интонации, поинтересовался мужчина в шубе. Они дошли до узкой винтовой лестницы в неожиданно темном углу и теперь поднимались на второй этаж. Митя перевел дыхание.

– A girl in the street gave me a leaflet with my name on it, – пояснил он. – I figured I would take my chance.

– I see[4], – пробормотал человек и замолчал.

На втором этаже никого не было, да и вообще он отличался от первого приблизительно настолько же, насколько картинная галерея отличается от подземного перехода. Иллюминация здесь была приглушена до минимума, так что комнату, особенно не погрешив против истины, можно было бы назвать темной, если бы не горел камин. На мраморной его полке располагался странный фолиант несолидного желтого цвета. В противоположном углу возвышались башенного вида часы. «Массив красного дерева», – почему-то описал их про себя Митя фразой, уместной лишь в каталоге дорогих предметов обихода. У стены напротив камина стоял монументальный стол (все в этом помещении было старым, основательным и незыблемым) – так, что даже скупой свет от огня особенно не освещал лежавших на столе документов. Кроме них, на столе находилась ушастая сова, с собачьим ожесточением грызшая куриную косточку. При виде Мити сова повернула голову и покосилась на него заранее с неодобрением. Где-то Митя как будто уже видел эту сову? Но не успел он сконцентрироваться, как размышления его были прерваны.

– Итак, – проговорил высокий человек, усаживаясь за стол.

«Интересно, – подумал Митя, – а шубу он так и не снимет? Неужто ему не жарко?» Сам Митя разделся еще при входе и теперь стоял рядом с камином, не зная, куда ему деться. «Главное, не складывай руки на груди, – напомнил он себе, – так стоят либо байронические герои, либо капитаны дальнего плавания».

– Итак, – повторил хозяин второго этажа, постукивая белыми пальцами по столу, – вас зовут Дмитрий, но вы предпочитаете называться Митей, так как, на ваш взгляд, это звучит классически. Лет вам двадцать восемь, из которых вы уже шесть работаете в основном на поприще журналистики. На предыдущей работе ничем особенным себя не зарекомендовали, кроме, пожалуй, определенной остроты слога, – а нынче даже это считается достоинством, – и способности подавать сюжет с неожиданной стороны.

Митя скривился. Слышать подобное от человека, которого он видел в первый раз в жизни, было неприятно. Что же до странной осведомленности в подробностях Митиной биографии, то ее объяснить было несложно: связались с издательством, выяснили детали. Дальнейшее, впрочем, показалось Мите более странным. Интервьюер вздохнул и как будто отложил в сторону воображаемый листок.

– Все это в конечном счете неважно, – пробормотал он. – Будете работать у нас успешно, так все у вас получится, и автомобиль оплатите, и, как тут принято шутить, на хлеб с икоркой хватит… а если нет, то и белый свет вам станет не бел.

Затормозив предложение, как вписывающийся в поворот болид Формулы-1, человек в шубе перевел глаза на Митю и некоторое время молча буравил его взглядом.